Акила Лескская - Игры с Тьмой [СИ]

Я лежала на золоте и тяжело дышала. Впервые во мне было столько энергии, что она была в избытке. Энергия дракона бурлила во мне, не находя выхода и не впитываясь в меня, бурила и ревела, как боевой выдох огня. Судорога прошлась по телу, заставляя меня выгнуться дугой и заскрести руками по полу, вернее, по золоту. Мне нужно куда-нибудь ее слить, иначе меня просто разорвет!

В тишине едва слышно скрипнула дверь, и раздался неуверенный голос моего проводника:

— Госпожа, вам что-нибудь нужно?

Вот оно! Я отдам ему избыток энергии.

— Подойди ко мне, — прохрипела я.

Тут же он оказался возле меня. Почувствовав его мертвую ауру, я резко вставала перед ним на колени, глядя ему в глаза. Я почувствовала, как мои глаза заполыхали изумрудным драконьим пламенем, излучая едва ощутимое тепло. Энергия вдруг стала рваться к зомби, разрывая мое тело. Я протяжно и пронзительно закричала, перепугав мертвого воина, и мои руки схватили его за запястья так, что кости хрустнули. Энергия, словно этого и ждала, хлынула в проводника бурной, обжигающей, как пламя, рекой. Мне было так больно, что казалось, как будто мое тело рвет на сотни кусочков, и мертвому проводнику, видимо, тоже было больно. Мы вопили, но не могли оторваться друг от друга. Боль все нарастала, полностью заполнив мое сознание. Она было чистой, звериной и всепоглощающей. В какой-то момент мы пошатнулись и наклонились вперед, встретившись губами, и через них тоже потекла энергия. Мы продолжали кричать, и я уголком глаз заметила, что нас окружает зеленое, как мои глаза, сияние.

Я не знаю, сколько это длилось, но вдруг все закончилось, и мы обессилено упали. Боль ушла, а ее место заняла сонная ленивость. Я лежала на золоте посреди огромного зала, до отказа заполненного сокровищами, с которыми не могли сравниться все вместе сложенные казны мира, и довольно улыбалась, прикрыв глаза.

— Ты как? — спросила я у зомби.

— Живой, — последовал ответ неестественно спокойным голосом.

— Ты хотел сказать, мертвым, — поправила я его.

— Я живой, — упрямо отозвался павший воин.

— Живой, так живой, — мне было лень спорить, мне хотелось только одного — лежать вот так на золоте и ни о чем не думать.

Сон внезапно накатил на меня, и я не смогла ему сопротивляться. Свернувшись калачиком и не думая о том, что здесь далеко не безопасно, я заснула, чувствуя, как мой проводник осторожно приобнимает меня, но не стала возражать, чувствуя тепло его тела.

Я снова посреди луга, возле ручья, над которым порхают бабочки. Высокая трава похожа на зеленый океан. В воздухе разлиты ароматы цветов, которые слегка дурманят голову.

Я села на траву и тихо позвала:

— Ветер, ты где?

— Всегда с тобой, — отозвался он, а мне вдруг показалось, что эту фразу я уже слышала где-то.

Ветер опустился рядом со мной, щекотнув выбившейся белой прядкой волос меня по щеке. Теплые ладони опустились ко мне на плечи, и он мягко прижал меня к своей груди, а я вспомнила, что видела тогда, в бреду.

— Я могу тебя кое о чем спросить? — осторожно поинтересовалась я.

— Спрашивай, — Ветер прикоснулся губами к моему затылку.

— После того, как оборотень меня едва не убил, — начала я, — у меня начался бред. В нем меня постоянно убивали, и каждый раз я возрождалась. Там меня убивали те, кого я знала или когда-нибудь видела. Но самым, — я запнулась, подбирая слово, — самым сильным ударом для меня было предательство Тениана. Он насквозь проткнул меня мечом, как булавка бабочку, после того, как я сказала ему, что люблю его, — я почувствовала, как едва заметно напрягся Ветер.

— Ты действительно его любишь? — тихо спросил он, говоря так, как будто шел по острию меча, и каждое неосторожное слово может его столкнуть в пропасть.

Я замолчала, обдумывая свой ответ.

— А меня ты любишь? — нотка напряженности и боли проскочила в его голосе, — ответь, Алувэйн!

Я высвободилась из его рук и села так, чтобы видеть его глаза. Темно-темно-фиолетовые, как два омута, которые затягивают тебя против воли.

— Скажи, Ветер, я похожа по характеру на твою Алувэйн? — требовательно ответила я, — только правду.

— Ты очень похожа на Алувэйн, которую я знал, в действительности, ты и есть она, но только ты, Алувьен, во много раз ее жестче и злее, — ответил Ветер, тщательно подбирая слова.

— Ты сам ответил на свой вопрос, — я пристальнее вгляделась в его глаза, — тебя любит Алувэйн, а я, убийца Алувьен, люблю своего главу.

— А когда ты вновь станешь Алувэйн, ты разлюбишь Тениана? — он взял мои руки в свои.

— Не знаю, — честно ответила я, — вообще, я про другое хотела с тобой поговорить. Так вот, в бреду ты пришел и спас меня. Скажи, ты действительно приходил ко мне туда?

— Да, — легко улыбнулся он, — я искал тебя, но не мог долгое время найти, но потом нашел и увидел, что ты в тяжелом состоянии. Тогда, после поцелуя, ты стала Алувэйн.

— Что??? — я удивленно округлила глаза и хотела спросить еще что-то, как меня выдернули из сна…

— Госпожа, проснитесь! Вам нужно до заката уйти отсюда! Да и мне тоже! — зомби бесцеремонно тряс меня за плечи, заставляя меня проснуться в дурном настроении.

— Сейчас я проснусь, а ты уснешь навеки! — прорычала я, садясь и вытаскивая нож из голенища.

— Извините, но нам нужно выйти из лабиринта до заката, — терпеливо повторил он.

— Зачем? — приподняла я брови в удивленном жесте, — дракон умер, а другие, как я поняла, не могут сюда зайти.

— Понимаете, после двух суток пребывания очередного испытуемого Сумеречный Люди выпускают Главного Стража, который сильнее дракона раз в десять, — быстро рассказал мертвый воин, — я погиб от его руки.

Так, а они мне не говорили, что будет еще какой-то главный страж. Ну, ничего, я сейчас выйду из лабиринта и все выскажу, что думаю об их испытании!

— Ладно, — кивнула я, — сейчас достаем хрустальную звезду, и ты провожаешь меня до выхода.

Я, не став слушать ответ, подошла к туше дракона и, найдя свои клинки, стала аккуратно разрезать его шкуру. Мои клинки едва-едва не ломались, но все же выдержали. Огромное, двухкамерное сердце все еще билось, не смотря на то, что дракон, вроде как, уже мертв. Мой клинок до рукояти, а потом я резко дернула рукой вниз, разрезая сердце. Из него хлынула уже холодная кровь и выпала семилучевая звезда их хрусталя. Свет свечей заиграл на хрустальных гранях. Я полюбовалась некоторое время, а потом небрежно кинула ее в сумку и повернулась к своему мертвому проводнику, но, увидев его ауру, пораженно замерла. Аура моего проводника была живой, то есть он был жив! Точнее, его тело было живым, а не мертвым с заточенной душой внутри. Теперь этот воин может спокойно ходить к некромантам, не опасаясь того, что они смогут управлять им, как марионеткой.