Акила Лескская - Игры с Тьмой [СИ]

Его слова повисли в тишине. Казалось, что жизнь после этих слов замерла, словно боясь лишний раз напомнить о себе и привлечь внимание Ветра. Хрусталь убежденности в том, что он никогда не причинит мне вреда с оглушительным звоном разбился во мне, оставив после себя горечь правды. Неужели я действительно верила в то, что он никогда не причинит мне вреда? Почему я в это верила? Потому что думала, что он любит меня так, что любая мысль о причинении мне вреда будет воспринята, как кощунственная.

Глядя в суровые глаза, я с режущей сердце тоской в который раз убедилась в том, что те, кто мне дорог, могут спокойно убить меня, если я стану угрожать чему-нибудь, кому-нибудь. Они не станут менять мое отношение к миру с помощью слов. Не станут… Просто вгонят безжалостную, алчущую крови сталь между ребер, при этом глядя мне в глаза с уверенностью, что другого выхода нет. А может действительно его и не будет. Только очень обидно, что перед тем, как твое тело сожмет в своих горячих объятиях чуждую сталь, этому будет предшествовать знакомая нежная улыбка и ласковый, таящий на своей глубине лед равнодушия, взгляд.

Мы смотрели друг другу в глаза. Пустые, ничего не выражающие глаза у обоих. Такой взгляд только у тех, у кого нет души.

— Если бы ты не опередил меня, то я сама вогнала бы в сердце клинок, — шепнули мои губы, — Родители не должны огорчаться, мы не должны их огорчать и подводить. Я готова понести наказание прямо сейчас.

Я повинно склонила голову, чувствуя, как горят от не пролитых слез стыда, глаза. Родители не должны огорчаться. Алувэйн, Алувьен, кто я? Я устала оттого, что не могу разобраться в своей сущности. Жестокая убийца или кто? Кто такая Алувэйн? Кто такой Ветер? Нечто такое древнее и чужое, что Алувьен приходит в ужас от их силы и возраста.

Сейчас говорит Алувьен, а вот ее устами шепчет Алувэйн. А кто сейчас?

— Ты понесешь свое наказание после того, как вновь обретешь свою настоящую сущность, — слова осколками стекла вспороли кружево тишины, — это все.

Он развернулся и неспешно пошел прочь от меня. Потихоньку его фигура становилась все более и более расплывчатой, и спустя всего несколько минут вовсе исчез.

Я стояла, выпрямившись так, будто вместо позвоночника раскаленный прут, и глотала обжигающие, льющиеся непрерывным потоком слезы. В который раз мое сердце безжалостно разбили, словно оно было никчемной безделушкой. Только я пытаюсь создать нормальную жизнь на руинах прежней, стараюсь стать чуточку счастливее, как тот, ради которого я готова умереть со счастливой улыбкой, безжалостно уничтожает хрупкий каркас нового будущего. Горячий пепел в который раз разрушенной жизни щедро дарил прожигающие сердце поцелуи. После этих поцелуев сердце вновь превратиться в нестерпимо ноющий ошметок. Раньше находился кто-нибудь, кто восстанавливал его, а потом сминал его, возвращая в прежнее состояние. Только вот я теперь сомневаюсь, что теперь допущу появление очередного моего "спасителя".

Теплые ладони мягко развернули меня, и я, уткнувшись в чью-то грудь, позволила слезам свободно потечь, перемежаясь с судорожными, прерывистыми всхлипами. Сквозь затопившее меня горе я чувствовала в этих объятиях что-то неуловимо родное и знакомое. Тихий, мягкий, как мед, голос говорил что-то глупо-утешительное, но только делал хуже. На душе словно сгустились тяжелые, свинцовые грозовые тучи, сквозь которое солнце надежды и счастья не может пробиться.

Наконец, слезы кончились, оставив после себя опустошенность. Я подняла глаза и встретилась с такими же зелеными, как у меня глазами. Его лицо, которое я ясно видела, в отличие от Ветра, было мне знакомо до последней черточки, словно я смотрела в зеркало. Вот только это был мужчина.

— Алвэйн? — вырвалось у меня.

Он улыбнулся мне теплой, несколько мальчишеской улыбкой, которая затронула и глаза. Сколько в них было любви и нежности, что я вновь едва не заплакала.

— Я думал, что ты меня не узнаешь, сестричка, — ухмыльнулся Алвэйн, мой…брат-близнец, — да, ну ты и перепугала Лайгервэйна, едва на месте не убил от испуга.

— Испуга? — недоуменно изогнула я бровь.

— Конечно, — кивнул он, — за тебя испугался. Испугался, что ты умрешь из-за артефакта. Хорошо еще, что я рядом был.

— Стой, так это ты подпитывал меня, когда я была в том гробу? — догадалась я.

— Я, — не стал отрицать Алвэйн, — сколько раз ты была готова уйти за Грань к Вечным, что я едва седым не стал, оттаскивая от Грани, пока помощь не подоспела.

— Ты хочешь сказать, что находился рядом со мной все это время?

— Ага, все двести тридцать лет, — ослепительно улыбнулся брат, — только ты не догадывалась об этом. Ты не переживай, все утрясется, и знай, что я рядом с тобой. А теперь мне пора.

И я вновь осталась одна, только теперь находилась в недоумении. Что-то в последнее время слишком много интересных новостей. С этой мыслью я и проснулась.

Некоторое время я просто лежала с закрытыми глазами, чувствуя на своих щеках подсыхающие соленые дорожки слез. Я пыталась уложить в своей голове то, что произошло со мной. Да, в который раз я беззаветно доверилась, вернее, заставила себя поверить в то, что обрела идеального друга, захлопнула себя в ловушке ошибочных иллюзий. И вот меня снова безжалостно ткнули в эту неправду, грубо разрушив все чаяния и надежды. Пообещав себе в который раз больше никому не доверять, я вновь совершила эту ошибку, переполнившись доверием к новоявленному брату. Ну и дура я! Этим все сказано.

Я открыла глаза, быстро произведя осмотр комнаты. Так, никого нет. Осторожно поднявшись кровати, я недовольно отметила, что сильно слаба, но ходить все же могу. Хм, штаны на мне, а вот сапоги, маска, жилет и плащ где? Я сомневаюсь в том, что мои рубашки пережили внимание Целителя. У последних имеется дурная привычка рвать одежду пациента, несколько не заботясь о том, что последнему придется искать запасную. А жаль, хорошие были, между прочим, рубашки.

Так, а что в этом шкафу? Я открыла шкаф и сразу же наткнулась на свои вещи, аккуратно висящие на вешалках. Маска обнаружилась в небольшом ящичке. Оружие почтительно развешано на стене, правда, не все. Недосчитавшийся арсенал обнаружился на плаще и жилете. В основном это были мелкие предметы, вроде дротиков и отравленных стрел, и яды. Клинки главы, вошедшие в мое тело с помощью равнодушных рук, отсутствовали. Вероятно, Целитель — кстати, а как его зовут? — отдал их владельцу. Хорошо еще, что Смерть не забрал мои мечи, ведь он мог это сделать.

Я натянула на голое тело, находящееся в бинтах, жилет, неприятно холодящий кожу, и пожалела о том, что нет рубашки. Стоило мне только надеть маску, как позади меня еле слышно скрипнула дверь, своим скрипом походя на шелест сминаемых сухих листьев. Мне потребовалось всего мгновение, что оказаться лицом к лицу с прибывшим и оказаться в боевой стойке, готовая в следующую секунду расправить свое тело в смертельном прыжке. Только этого не потребовалось. Моим посетителем оказался Агония. Как оказалось, он не ожидал от меня такого поведения, поэтому его рука покоилась на эфесе двуручника. Я расслабилась и позволила улыбке сверкнуть в глазах.