Шеннон Майер - Изменившая судьбы

Я вскрикнула и попыталась перекатиться, но лозы опутали меня, усилив хватку на руках и ногах, не давая мне ничего сделать, чтобы спасти свою задницу. Паника подняла свою уродливую голову, заставляя меня лепетать:

— Гранит, не делай этого. Я могу ее остановить. Ты будешь свободен от своей клятвы, если она умрет.

Он горько усмехнулся.

— Нет, не буду. Клятва остается в силе до самой смерти человека, давшего ее, Ларк, а не смерти человека, которому она дана. Я дал ей клятву, которую не могу нарушить.

Паника захватила меня, когда он встал рядом со мной, расставив ноги и подняв меч.

— Прощай, Лакспер.

Я посмотрела по сторонам и увидела Гриффина.

— Помоги мне!

— Я говорил тебе, что если не можешь дотянуться до способностей, когда тебе это действительно необходимо, тебе не следует жить. Спаси себя сама.

Казалось, что все замедлилось, капля пота падающая с лица Гранита по зигзагообразной траектории, меч, летящий прямо мне в лицо, с острием сверкающим в лучах солнца из-за деревьев.

Времени на раздумья не было, я просто дотянулась до силы, не смотря на боль, прорвалась сквозь блок и овладела ей. Единственная вещь, которую я помнила, как делать и самая агрессивная тактика, которую я когда-либо применяла.

Под ногами Гранита взорвалась земля, кувырком отправив его в воздух, оружие выпало у него из рук. Он упал на землю, перекатился и вскочил на ноги, глядя на меня огромными глазами.

— Невозможно.

Я взмахнула руками насколько смогла, привязанная к земле плющем, и деревья вокруг согнулись назад, дрожа от напряжения, словно натянутые гигантской резинкой.

Наши глаза встретились, и он выпрямился.

— Я ошибался на счет тебя. Ты сильнее. Ты не такая, как твоя мать.

Слезы покатились из глаз.

— Прощай, друг.

И я освободила деревья. Ветер, пронесшийся сквозь их листья и иголки, издал свистящий звук, и я закрыла глаза за секунду до того, как они обрушились на него.

Гриффин шагнул ко мне, нагнулся и обрезал лозы. Я подняла руки и, взмахнув пальцами, послала лозы прочь, прежде чем он смог закончить. Он слегка склонил голову ко мне.

— Оправляйся за королевой. Тебе нужно освободить огонь, и у тебя менее пяти минут, прежде чем станет слишком поздно для твоего отца и многих из твоей семьи.

Пять минут. Я села и я отодвинула печаль из сердца прочь. Гриффин был прав. Кассава ускользнула, пока я разбиралась с Гранитом. Моей работой, как Эндера, было выслеживать и казнить предателей.

И в лесу остался всего один предатель.

Я считала, пока бежала, пять минут — это триста секунд. Если у меня и были какие-то мысленные надежды, что Кассава перестала контролировать людей, то они быстро расстаяли. Едва я сбежала с возвышения, как группа из нескольких человек устремилась ко мне и попыталась окружить, их глаза остекленели, а грудные клетки вздымались из-за червей. Я с легкостью уклонилась то них, так как их движения были, мягко говоря, вялыми. Не имело значения, как сильно Кассава принуждала их, тела отказывались им повиноваться. Они умирали.

Мне нужно было добраться до очищающего огня и освободить его. И как можно быстрее.

Двести двадцать девять.

На бегу я увернулась от первой группы, крепко прижимая копье к боку и маша только одной рукой в такт бегу. Мне трижды пришлось отступать, чтобы обойти большие группы людей. Я не хотела ранить еще кого-нибудь, и знала, что в любом случае, это не их вина. Но все-таки они меня тормозили, и я проклинала их за это.

Сто восемьдесят четыре.

Спираль возвышалась передо мною, призывая меня. Я вбежала по ступеням прямиком в главный зал, не задерживаясь, чтобы посмотреть вокруг. Я знала, где будет Кассава. Без сомнения, в тронном зале — месте силы, месте, которое она хотела сделать своим.

Сто десять. Я рванула в том направлении, отшвырнув троих людей, стоящих у меня на пути.

Семьдесят один. Я чувствовала себя ужасно и надеялась, что не навредила им; но я уже видела, что любой, кем управляла Кассава, становился врагом. Это подразумевало абсолютно всех.

Я остановилась на краю тронного зала, сердце колотилось где-то в районе горла.

Сорок четыре. Кассава сидела на троне, держа горшок в руках. Мой отец лежал у ее ног, распластавшись вниз лицом. Ее окружали дети, стоя по старшинству. Вика, Белладонна, Кида и Брая — близнецы — и Рейвен. Брая и Рейвен единственные выглядели испуганными, щеки Брайи заливали слезы, она цеплялась за руку Рейвена, а тот был бледен от шока. Остальные улыбались, и в их глазах была та же злая тьма, что и у их матери. Как-никак они были ее детьми. Они не помогут мне сразиться с ней.

Рейвен слегка покачал головой. Не смотря на это, я услышала невысказанные слова. Они не могли уйти, даже если бы захотели. Но я все еще могла.

— Я не бросаю тех, кого люблю.

Его подбородок дрогнул, и он притянул Брайю поближе к себе и подальше от остальных так, что их отделение от всех стало явным. Кассава взглянула на него.

— Я разберусь с вами двоими позже.

Затем она обернулась ко мне.

— Ты хочешь, чтобы я освободила очищающий огонь, Лакспер? Думаю, я так и поступлю.

Восемь.

Она высоко подбросила горшок, занеся его над головой.

Шесть. К тому времени, когда он коснется земли, время выйдет, будет уже слишком поздно.

Я пробежала три шага и бросила копье.

Два. Глиняный горшок с огнем завис в высшей точке траектории, копье вдребезги раскололо его в воздухе. Огонь освободился взрывной волной, которая отбросила меня назад. Я с такой силой врезалась в стену, что затрещали ребра, надламываясь от удара. Невыносимый жар последовал за взрывом, обжигая кожу, проникая внутрь в поисках червей. Стоя на коленях, я смотрела, как мой отец дернулся и начал извергать червей из носа и рта, они, скукожившись, умирали перед ним.

Я поползла по полу, пот стекал по голым рукам, оставляя маленькие капельки влаги, которые держались не более двух секунд на раскаленном полу. Я подобралась к отцу и приподняла его торс. Его веки задрожали, а дыхание стало легче. Он был жив. Я справилась вовремя.

Но как он узнает, что Кассава коварная стерва? Что она хотела его смерти? Его глаза открылись, и я покачала головой.

Идея пришла внезапно, словно вспышка молнии в мозгу, и я ухватилась за нее. Я слегка потрясла отца, убедившись, что он видит мои глаза.

— Нет, нет! Ты убила его!

Он чуть наклонил голову, со стороны могло показаться, что это от того, что я его трясу. И затем снова закрыл глаза.

Кассава рассмеялась.

— Конечно я убила его, таков был план, маленькая идиотка. Как мило, что это единственный раз, когда тебе приходится держать того, кто больше всех тебя презирал.

Я охнула от боли в теле и сердце от того, что она может говорить правду.