Алина Лис - Изнанка свободы

В этот момент, когда я уже мысленно праздновал победу, вдруг ощутил резкую боль в животе. А еще через секунду ноги ослабли, разом отказавшись держать, и я рухнул на пол.

— Да! — выкрикнул он. — Вот так, колдун! Получи!

Подняться не получалось. При каждой попытке темнело в глазах, тянущая боль усиливалась, и накрывала противная слабость.

Глупо… Как глупо — не заметить кинжал в рукаве.

Жизнь не прощает глупостей.

Голова оставалась на удивление ясной. Просчитывая десятки возможных сценариев, я видел только один итог.

Смерть.

Умирать отчаянно не хотелось. Я как-то сразу и резко осознал, насколько хорошая штука жизнь вообще и моя в частности. Несмотря на все присущие ей недостатки.

Тем более не хотелось умирать так нелепо, от рук мальчишки, которого я пожалел десять лет назад и подарил смысл жизни в виде мести. Кто знал, что упертый Марко Ваноччи не только пронесет эту цель через годы, но и окажется так пугающе близок к ее исполнению?

Я покосился влево. Меч лежал там же, где я его выронил. Каких-то жалких пять дюймов от руки. Дотянуться бы!

Обзор перекрыли сапоги.

— Вот так, колдун, — повторил Марко. Сейчас он уже совершенно успокоился, был расслаблен, а в движениях его появилась четкая уверенность профессионала, который готовится хорошо выполнить сложную работу. — Без своей магии ты — обычный человек.

Я не стал тратить силы на ответ. Это было бесполезно. Он подобрал меч.

— Знаешь, я тогда действительно пошел в маги. На следующий день сбежал из дома. Пешком и на перекладных добрался до Анварии. Ходил от чародея к чародею, уговаривал и умолял взять меня в ученики. Они смеялись. Магом нельзя стать. Только родиться. Тогда я решил скопить денег и нанять мага, чтобы разделаться с тобой.

Ему хотелось поговорить. Рассказать, как он перехитрил меня. Как шел к своей цели. Десять лет я наполнял собой все помыслы этого мальчишки. Он слишком долго жил местью, чтобы теперь просто взять и убить. Это никогда не подарило бы ему желанного удовлетворения и покоя.

— Но потом дошли слухи о том, что ты сделал в Ува Виоло. И я вернулся. Когда увидел, что осталось от армии Фреццо, понял — тебя не победить обычной магией. Ты и тебе подобные выродки — ошибка богов, которую нам надо исправить. И я сейчас займусь этим.

Он поднял меч и отсек мне левую кисть.

Мгновение я ничего не чувствовал. А потом закричал.

— Нападайте, ваше высочество. Ну же! Не надо бояться!

— Я не боюсь! — беловолосый шестилетка замахнулся деревянным мечом.

— Вы боитесь боли, принц. Стоит мне сделать поднять руку, как вы отступаете. Не надо. Боль — друг. Она — жестокий, но самый лучший учитель. Слушайте ее. Леди Боль всегда с вами. Подскажет, когда надо остановиться. Когда звать врача. И поможет понять, что вы еще живы.

Боль. Боль такая, что невозможно, немыслимо представить. Она раскаленными, пульсирующими обручами сжимала предплечье, поднималась вверх, к плечу, и отдавалась во всем теле. Каждый вдох был пыткой. Леди Боль кричала, что я жив, а я мечтал о смерти.

Ничего не осталось, кроме боли, и это было почти благословением. Она подчиняла себе целиком. Не давала думать.

Я кричал. Потом крик сорвался на хрип. Боль сидела рядом и держала за руку. За то, что когда-то было моей рукой. Над головой что-то бубнил о своей мести Марко.

Скрип двери нарушил свидание с жестокой леди.

— Элвин? Я слышала крики. О, БОГИ…

«Уходи! Беги!», — хотел я сказать ей. Горло выдавило лишь хриплый шепот.

— Сеньорита Рино, — я зря боялся за Франческу. В голосе Марко звучало благоговение. — Я пришел подарить вам свободу.

— Кто… кто вы?

— Вы не помните меня, сеньорита? Я — брат Лоренцо. Марко.

— Марко? — ее голос дрожал. — Что ты делаешь?

Она подошла ближе. Я подумал — хорошо, если последнее, что я увижу в жизни, будет ее лицо.

— Вы все так же прекрасны, сеньорита. Совсем не изменились, — торопливо нес этот осел.

— Что ты делаешь?

Глаза застилали слезы боли. Я отчаянно моргал, но все, что видел — подол платья и атласную туфельку в луже крови.

— Скоро монстр будет мертв, обещаю. А сейчас… вам лучше выйти. Это зрелище не для леди.

Звякнул металл.

— Зачем это? Похоже на инструменты врача.

— Я остановлю кровь, потом увезу его. Мы хотим изучить таких, как он. Разобраться, как контролировать их, заставить служить людям. Обещаю, он заплатит за все свои преступления и умрет в муках. А потом я вернусь, чтобы снять с вас эту мерзость.

— Подожди, дай взглянуть, — теперь голос Франчески был тих и задумчив. — Поверить не могу, что он — побежден. Мне казалось, это невозможно.

Она опустилась на колени и я смог увидеть ее. Это был лучший прощальный подарок от жизни, какой я мог просить.

Рука девушки сомкнулась на рукояти меча.

— Знаете, я всегда восхищался вами. Ну конечно не знаете, я же не говорил. Помните, как я приходил к Лоренцо? Вы тогда отдали мне цветок, который носили в волосах. Я потом засушил его и хранил…

— Помню. Прости, Марко.

Он рухнул рядом. Лезвие вошло в горло. На лице застыло выражение безграничного удивления.

Франческа склонилась надо мной.

— Элвин! Не смей, слышишь, ты, не смей умирать!

Треск ткани. Боль оживилась, вгрызаясь в культю стальными зубами.

Франческа выкрикивала мне в лицо еще что-то, но я не слышал. Мир утонул в беззвучии.

Хотел сказать ей что-нибудь на прощанье. Не смог.

Все заволокло красным, и милостивая Леди Боль наконец выпустила меня из своих объятий.

Я не умер. Когда сознание вернулось, обнаружил себя в кровати. Не удалось и утешиться спасительными иллюзиями, что все это лишь ночной кошмар. Стоило открыть глаза, как стерва-память взялась за меня.

Левая рука лежала поверх одеяла бессмысленным обрубком, и я малодушно пожалел, что остался жив. Но рядом, присев на краешек кровати, дремала Франческа. Стоило шевельнуться, она проснулась.

— Элвин! Тссс… лежи. Все хорошо. Доктор скоро придет.

«Зачем ты это сделала?» — хотел я спросить у нее. С губ сорвался только хриплый шепот.

— Молчи! У тебя еще и голос сорван. Доктор Альпин сказал: полный покой. На, выпей.

Перед губами возникла чаша с отваром, пахнущим травами. Я послушно сделал глоток и снова закрыл глаза. Хотелось сбежать. Реальность вызывала тошноту, и я позволил сну унести меня прочь.

Приходил Альпин. Я не знал, как Франческа сумела заставить высокомерного зануду, который никогда меня не любил, заняться моей персоной, но он был лучшим в Дал Риаде.

— Все не так плохо. Рана аккуратная и чистая. Дайте мне неделю, от нее останется только шрам. Шрамы украшают мужчин, — говорил он с преувеличенной бодростью, обращаясь больше к Франческе, чем ко мне. — С горлом еще проще, но, чтобы лечение было успешным, я бы рекомендовал пока помолчать. Именно лорду Элвину я бы рекомендовал молчать как можно дольше.