Аврам Дэвидсон - Феникс и зеркало: Роман, новеллы

— Дом вашего мира, вы, ах, эй, — заговорил с Эзрой намыленный Блейкни, — больше этого? Нет.

Эзра согласился: «Нет».

— Ваши… Блейкни? Нет. Мым, мым. Эй. Семья? Меньше, ах-эй?

— О, намного меньше.

Блейкни кивнул. Потом предложил потереть Эзре спину, если Эзра потрет спину ему.

Проходили часы и дни. Похоже, здесь не было никакого правления, никаких правил, лишь привычки, обычаи и обиходные дела. Кто находил в себе склонность к работе, работал. Кто не находил… не работал. Никто не предлагал пришельцам чем-нибудь заняться, и никто им ни в чем не препятствовал. Спустя примерно неделю Эзра и Роберт напросились в поездку по берегу залива. Расшатанную повозку тянули две здоровые лошади.

Возницу звали Молодой Маленький Боб. «Надоть починить ходипол, — сказал он. — В ах-эй, в болелокомнате. Нужноть досок. Много в рекиводе».

Пригревало солнце. Дом то скрывался за деревьями или холмами, то вновь становилось видно, как он возвышается надо всем в округе, когда дорога поворачивала, следуя изгибу залива.

— Мы должны найти себе какое-нибудь занятие , — сказал Эзра. — Может быть, эти люди и являются большой единой счастливой семьей, хорошо, если так, ведь все это время на всей этой планете существовала лишь одна семья. Но если я еще некоторое время проведу среди них, я, пожалуй, стану таким же чокнутым, как они.

Роберт ответил с осуждением в голосе, что Блейкни не особенно чокнутые. «Кроме того, — подчеркнул он, — рано или поздно нашим детям придется вступать в брак с ними, и…»

— Наши дети смогут пожениться между собой…

— Ну, значит, нашим внукам. Боюсь, у нас отсутствуют необходимые пионерам навыки, иначе можно было бы отправиться… да куда угодно. Места, в конце концов, предостаточно. Но через несколько столетий, а может, и раньше, наши потомки станут такими же, скажем, странными и выродившимися. Так хоть какая-то возможность остается. Жизненная сила гибрида и все такое.

Они перешли реку вброд в месте, находившемся как раз напротив дома. Тонкая струйка дыма поднималась над одной из его больших длинных труб. Повозка свернула на заросшую тропу, тянувшуюся вдоль реки вверх по течению. «Много досок, — сказал Молодой Маленький Боб. — Мым, мым, мым».

Как он и говорил, досок нашлось множество, они приобрели серебристо-серый цвет. Доски были сложены под крышей большого навеса. У одного из его краев огромное колесо непрестанно вращалось в воде. Оно, как и крыша, было сделано из какого-то тусклого нержавеющего металла. Но вращалось только колесо. Остальные механизмы покрылись пылью.

— Жернова, — сказал Эзра. — И пилы. Токарные станки. И… всяческие вещи. Почему же они… Боб? То есть. Молодой Маленький Боб… почему вы перемалываете зерно вручную?

Возница пожал плечами. «Надоть муку делать, ах-эй. Хлеб».

Очевидно, все механизмы находились в нерабочем состоянии. Вскоре стало ясно, что никто из ныне живущих Блейкни не умеет их чинить, хотя (сказал Молодой Маленький Боб) есть такие, что помнят времена, когда все было иначе: Старая Большая Мэри, Старая Маленькая Мэри, Старый Белянка Билл…

Хайакава сделал вежливый жест, но слушать это перечисление не стал. «Эзра… я думаю, мы могли бы все это починить. Привести в рабочее состояние. Это послужило бы занятием для нас, верно? Вполне стоящим занятием. От этого многое изменилось бы».

Эзра сказал, что от этого изменилось бы вообще все.

На исходе летнего вечера, когда солнце расчертило небо розовыми, малиновыми, красными, лимонными и фиолетовыми полосами, у Шуламифи родился ребенок, девочка. «Мы назовем ее Надежда », — сказала она.

«Клещи, чтобы делать клещи», — сказала о ремонтных работах Микичо. В возобновлении использования энергии воды она увидела начало процесса, который со временем позволит им снова подняться в космос. Ни Роберт, ни Эзра не настраивали ее на это. Работа оказалась долгой и трудной. Они облазали и перерыли все углы в доме, от осыпающейся верхушки до огромного бескрайнего подвала с несущими столбами, нашли много вещей, которые им пригодились, много предметов, которые хоть и не пригодились, но оказались интересными и занимательными, а много и таких, которые не только давно уже пережили свой век, но даже о самом их применении оставалось лишь догадываться. Они обнаружили инструменты; металл, из которого их можно было выковать, нашли целую библиотеку с книгами и печатный станок изготовления Блейкни, на котором раньше печатали книги; последняя из них представляла собой трактат о заболеваниях скота, отпечатанный чуть более ста лет назад. Упадок наступил крайне быстро.

Ни от кого из Блейкни особенного толку в починках не было. Они охотно поднимали и переносили вещи с места на место — пока это занятие не утратило новизны — а потом уже только мешали. Большой Толстый Рыжий Боб, кузнец, оказался чуть ли не исключением, но, поскольку привычная ему работа ограничивалась заточкой плужных лемехов, толку даже от него оказалось немного. Роберт и Эзра работали от восхода солнца до вечера. Они работали бы и дольше, но, как только в воздухе появлялся легкий холодок, находившиеся поблизости Блейкни начинали беспокоиться.

— Надоть возвращаться, ах-эй. Надоть отправляться назад.

— Почему? — спрашивал вначале Эзра. — На Блейкнимире нет опасных животных, нет ведь?

Никто из них не мог объяснять этого словами, ни в ясноречии, ни мямлеговорением. Среди них не существовало преданий о существах, которые вылезают по ночам, однако ничто не могло подвигнуть их провести хоть минуту ночью за пределами мощных стен дома. Роберт и Эзра поняли, что проще покориться и возвращаться вместе с ними. Очень часто запуск машин оказывался обманчивым, они начинали было работать, а потом ломались, и поэтому не было праздников, отмечающее какой-либо день как удачный. Чем-то в таком духе послужила лишь партия кексов, которые Старая Большая Мэри испекла из первой муки мельничного помола.

— Как давнодавношние времена, — удовлетворенно сказала она, слизывая крошки с беззубых десен. Она посмотрела на пришельцев, состроила малышу забавную гримасу. Ей пришла в голову мысль, и через минуту или две ей удалось ее выразить. «Не наши, — сказала она. — Не наши, вы. Другех. Но, по мне, лучше-ть вы тут будете, чем этот Беглый Маленький Боб или та Худая Джинни… Да, по мне, лучше-ть».

Лишь один из топоров годился для работы, поэтому лес не валили, но Эзра отыскал бухточку, где постоянно скапливались ветви и целые деревья, прибитые волнами к берегу, и на лесопилке не ощущалось недостатка в древесине. «Много-ть досок получается, ах-эй», — сказал однажды Молодой Маленький Боб.

— Мы строим дом, — объяснил Роберт.

Возница бросил взгляд поверх залива на мощные башни и башенки, на длинные стены и большие коньки крыши. На расстоянии проломы стали незаметны, было только видно, как покосились две трубы. «Строить много, сказал он. — Ах-эй, вся крыша в конце северного крыла, мым, мым, плохая, плохая она, эй».