Фриц Лейбер - Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Роман т. 1

Нингобль вздохнул — шумно, но с оттенком уважения.

— Все это очень скверно, мой нежный сын, — продолжал он, завораживающе вращая глазами под клобуком, — но вполне естественно для вселенных, которыми правят такие боги, как у нас, — естественно и даже, быть может, терпимо. Однако, — он немного помолчал, — это не все, худшее еще впереди! Пожиратели стремятся не только к тому, чтобы все существа во вселенных покупали только у них, им нужно — без сомнения потому, что они боятся, как бы в один прекрасный день кто-нибудь не поднял крайне неприятный для них вопрос относительно истинной ценности товара — им нужно довести всех своих клиентов до состояния рабской покорности и полной внушаемости, чтобы они были способны лишь пялить глаза да покупать хлам, который Пожиратели выставляют на продажу. Естественно, это означает, что в конце концов их клиентам будет нечем платить за этот хлам, но Пожирателей это, похоже, не слишком-то заботит. Возможно, они считают, что всегда найдется новая вселенная, где они смогут развернуться. И скорее всего, они правы!

— Чудовищно! — заметил Фафхрд. — Но что же в конечном итоге Пожиратели получают от своих бешеных коммерческих вылазок, от всей этой безумной торговли? Чего они добиваются?

— Пожиратели стремятся, — ответил Нингобль, — лишь копить деньги и воспитывать потомство, которое сумело бы еще ловчее набивать карман, и кроме того, они соревнуются друг с другом: у кого карман туже? (Ты, случаем, Фафхрд, не знаешь такого города — Кармантуг?) Пожиратели страшно любят распространяться относительно великой пользы, которую они оказали множеству вселенных — они утверждают, что раболепные покупатели это самые послушные подданные для богов, — а также жаловаться, что набивание мошны гнетет их рассудок и расстраивает пищеварение. К тому же, каждый Пожиратель втайне собирает и прячет навеки от любых глаз, кроме своих собственных, все наиболее красивые вещи и лучшие мысли, рожденные истинными мужчинами и женщинами (и подлинными чародеями и демонами тоже) и приобретенные по бросовым ценам в обмен на хлам или же — это они любят больше всего — и вовсе доставшиеся им даром.

— Нет, это в самом деле чудовищно! — повторил Фафхрд. — От купцов всегда припахивало, но от этих, похоже, просто воняет. Но я-то тут при чем?

— О мой нежный сын, — отвечал Нингобль, и к благочестию, звучавшему в его голосе, примешалась нотка тайного разочарования, — ты вынуждаешь меня еще раз удалиться в область гипотетического. Давай вернемся к предположению относительно существования храбреца, чья вселенная оказалась под угрозой и который ни во что не ставит свою жизнь, и к связанному с этим предположению относительно его мудрого дядюшки, чьим советам этот храбрец неуклонно следует…

— Пожиратели открыли лавку на площади Тайных Восторгов! — внезапно перебил Шильба таким скрежещущим голосом, что на этот раз Фафхрд действительно подскочил. — Сегодня ночью ты должен уничтожить этот их форпост!

Фафхрд призадумался, потом, прощупывая почву, сказал:

— Я полагаю, вы оба отправитесь вместе со мной, чтобы обеспечить мне свою колдовскую поддержку в этой, по-моему, крайне опасной операции. Вы будете как бы составлять отряд волшебной артиллерии и лучников, а я стану играть роль штурмовой группы.

— О мой нежный сын… — с еще более глубоким разочарованием в голосе перебил его Нингобль и покачал головой, так что его глаза-огоньки затряслись внутри клобука.

— Ты должен сделать это один! — отрезал Шильба.

— Вообще без всякой помощи! — возмутился Фафхрд. — Нет уж, поищите кого другого. Найдите себе придурковатого смельчака, который следует советам своего дядюшки-интригана так же рабски, как по вашим словам клиенты Пожирателей покупают у них всякий хлам. Найдите, попробуйте! Что же касается меня — нет уж, дудки!

— Тогда ступай прочь, трус! — сурово заявил Шильба, однако Нингобль лишь вздохнул и заговорил извиняющимся тоном:

— Мы полагали, что на это предприятие ты отправишься не один, а с товарищем, воином, который поможет тебе одолеть мерзкое зло, — я имею в виду Серого Мышелова. Но, к сожалению, он пришел чуть раньше на свидание с моим коллегой, был завлечен в лавку Пожирателей, и теперь, должно быть, он уже у них в ловушке, если и вовсе не погиб. Так что сам видишь: мы печемся о твоем благе и вовсе не желали обременять тебя сверх меры, заставляя сражаться в одиночку. Однако, мой нежный сын, если ты все еще упорствуешь в своем нежелании…

Фафхрд вздохнул еще глубже, чем Нингобль, и, признавая поражение, ворчливо проговорил:

— Ладно уж, я сделаю это для вас. Кто-то ведь должен вытащить нашего безмозглого серого дурня из славного костерка или миленькой водички, которые его прельстили. Но как мне с этим справиться? — Он погрозил пальцем Нингоблю. — И хватит называть меня нежным сыном!

Помолчав, Нингобль коротко сказал:

— Действуй по своему разумению.

А Шильба добавил:

— Берегись черной стены!

Затем Нингобль обратился к Фафхрду:

— Погоди-ка, у меня есть для тебя подарок.

С этими словами он протянул потрепанную полоску ткани, которая торчала у него прямо из рукава, но самой руки волшебника при этом не было видно. Фыркнув, Фафхрд взял тряпку, смял ее в комок и засунул в кошель.

— Поосторожней с ней, — предупредил Нингобль. — Это шарф-невидимка; правда, он несколько поизносился в разных чародейских мероприятиях. Не надевай его, пока не подойдешь к складу Пожирателей. У него есть два небольших изъяна: во-первых, ты не будешь под ним совершенно невидимым для опытного колдуна, если он почувствует твое присутствие и примет определенные меры. И, во-вторых, постарайся не проливать собственной крови, потому что кровь он не скрывает.

— У меня тоже есть подарок! — заявил Шильба, вытаскивая из дыры под клобуком — так же, как Нингобль, закрытой рукавом рукой — что-то слабо мерцающее в темноте и похожее на…

На паутину.

Шильба помахал ею в воздухе, словно желая стряхнуть одного-двух пауков.

— Повязка прозрения, — пояснил он и протянул паутинку Фафхрду. — Через нее все вещи видны в их истинном виде. Но не вздумай надевать ее на глаза, пока не зайдешь в лавку. И ни в коем случае, если ты дорожишь своей жизнью и рассудком, не надевай ее сейчас!

Фафхрд осторожнейшим образом взял повязку, чувствуя мурашки в пальцах. У него и в мыслях не было нарушить суровые наставления колдуна. В этот миг ему как-то не хотелось увидеть истинное лицо Шильбы Безглазоликого.

Мышелов тем временем читал самую интересную из находившихся в лавке книг — объемистый учебник тайных знаний, написанный астрологическими и геомантическими знаками, смысл которых как бы сам перетекал со страниц к нему в голову.