Майкл Салливан - Персепливкис

— Не нужно так себя вести.

— А как я должен себя вести? — Адриан остановился и резко повернулся к другу. Ему пришлось сделать пару вдохов и выдохов, чтобы немного успокоиться. — И чего ты от меня ждешь? На что рассчитываешь? Что я буду счастлив? Ты полагаешь, я соглашусь с твоим решением? Я думал, ты сильнее. Если кто-то и сможет выжить…

— В этом все и дело, что я уже ничего не хочу! Я всегда выживал. Жизнь подобна громиле, который смеется и радуется унижениям, которым тебя подвергают. Он грозится тебя убить, если ты откажешься есть землю. Он забирает все, что ты любишь, но вовсе не потому, что ему это так уж нужно. Он проверяет, выдержишь ты или нет. И я позволял над собой измываться с тех самых пор, как был мальчишкой, делал то, что требовалось, чтобы выжить. Но становясь старше, я начал понимать, что всему есть предел. Ты сам мне его показал. Вот как далеко я могу зайти, здесь пролегает граница. И я больше не намерен терпеть. Я не стану есть землю только для того, чтобы выжить.

— Значит, это я виноват? — Адриан вновь опустился на матрас и провел рукой по волосам. — Так вот, чтобы ты знал, не только тебе ее не хватает. Я тоже ее любил.

Ройс поднял голову.

— Не так, как ты. Ты знаешь, что я имею в виду. Но самое ужасное… — Его голос дрогнул. — На самом деле виноват в случившемся я, и с этим мне предстоит жить до самой смерти. Ты обо мне подумал? Ты оказался прав, а я ошибался. Ты сказал, чтобы я не брал заказ у ДеВитта, но я уговорил тебя согласиться. «Давай уедем из Дальгрена, это не наша война», — сказал ты, я убедил тебя остаться. «Нельзя победить, сражаясь с Мерриком», — сказал ты и пошел со мной, чтобы меня защитить. Ты говорил, что Деган Гонт окажется ослом, и тут ты также не ошибся. Ты из-за меня поступил вопреки внутреннему голосу. Я потянул тебя за собой, чтобы искупить вину перед погибшим отцом. Гвен умерла из-за меня. Я уничтожил почти все хорошее, что было в твоей жизни, пытаясь достичь ничего не стоящих целей. Я не тот герой, который спасает королевство и получает в награду прекрасную принцессу. Жизнь устроена совсем не так. — Адриан с горечью рассмеялся. — Наконец, благодаря тебе я выучил этот урок, приятель. Да, жизнь не волшебная сказка. Герои не скачут на белых лошадях, а добро далеко не всегда побеждает. Просто я хотел, чтобы так было. «Что тут плохого?» — думал я. Мне и в голову не могло прийти, что платить по моим счетам придется тебе и Гвен.

— Это не твоя вина, — сказал Ройс.

— Если ты скажешь мне это еще несколько миллионов раз, то я, наверное, тебе поверю. Вот только тебя больше не будет рядом, чтобы развеять мою уверенность в том, что все твои беды из-за меня. Ты собираешься сдаться и бросить меня, и это также станет моей виной. Проклятие, Ройс! У тебя есть выбор. Знаю, сейчас тебе так не кажется, и только глупцы вроде меня верят в фантастический мир, где с хорошими людьми происходит что-то хорошее, но в одном я уверен: ты можешь уйти во тьму и отчаяние или к добродетели и свету. Тебе решать.

Ройс качнул головой и изумленно посмотрел на Адриана. Потом на его лице появилась подозрительность.

— Что такое? — с тревогой в голосе спросил Адриан.

— Как тебе это удается? — потребовал ответа Ройс, и в первый раз после того, как Адриан вошел к нему в камеру, он увидел прежнего Ройса, холодного, мрачного и разгневанного.

— О чем ты?

— Ты во второй раз повторил слова Гвен, сначала на мосту и вот сейчас. Однажды она сказала мне то же самое и практически теми же словами.

— Неужели?

— Она изучала мою ладонь и сказала, что на ней есть развилка, обозначающая момент, когда мне придется принимать решение. И я должен буду выбрать тьму и отчаяние или добродетель и свет. Она сказала, что этому будет предшествовать ужасное событие, смерть одного из самых любимых мной людей.

— Гвен так сказала?

Ройс кивнул:

— Но тебя там не было. Ты не мог слышать ее слов. Мы сидели вдвоем в ее кабинете, год назад. Я запомнил, потому что в ту ночь в «Розу и шип» пришла Ариста, а ты напился и принялся лепетать что-то про паразита, которым являешься. Так откуда ты узнал?

Адриан недоуменно пожал плечами.

— Я ничего не знал, но… — Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. — Что, если это сделала она? Что, если не я цитировал ее слова, а она мои?

— Что?

— Гвен была прорицательницей, — сказал Адриан. — А что, если она увидела твое будущее, но не полностью, а лишь отдельные отрывки, как Фан Ирлану в деревне тенкинов? — Адриан снова оказался у стены, его взгляд блуждал по камере. — Она могла увидеть нас на мосту и здесь, в камере. Она знала, что я скажу, и то, что ты не захочешь меня слушать. Вероятно, она поняла, что тогда, на мосту, ты скорее всего проигнорируешь мои слова. Вот почему она сама их произнесла. — Казалось, на Адриана снизошло озарение, так он торопился выговориться: — Гвен знала, я для тебя не авторитет, но к ее словам обязательно прислушаешься. Ройс, поверь, Гвен не хотела, чтобы ты умер. Она согласилась со мной. Возможно, в прошлом я и совершал ошибки, но не сейчас. Теперь я уверен в своей правоте, потому что Гвен увидела будущее и поддержала меня. — Он триумфально вскинул руки над головой и опустился на пол возле стены. — Ты не можешь покончить с собой, — ликующе продолжал Адриан с таким видом, словно ему удалось одержать победу в очень важном споре. — Ты не можешь так поступить, потому что это будет вопреки ее воле!

Ройс выглядел смущенным.

— Но если она все знала, почему не попыталась изменить? Почему позволила мне уйти с тобой? Почему не рассказала обо всем?

— Ну, это же очевидно. Она хотела, чтобы мы ушли, и либо не могла избежать собственной гибели, либо…

— Либо что? Хочешь сказать, что она хотела умереть? — скептически спросил Ройс.

— Нет, она знала, что должна умереть.

— Почему?

— Понятия не имею. Может быть, она видела в будущем что-то еще, какое-то событие, настолько важное, что из-за него стоило умереть на мосту. В любом случае она не хотела, чтобы ты покончил с собой. И мне представляется, что она предельно ясно дала тебе это понять.

Ройс откинулся назад с такой силой, что ударился затылком о каменную стену. В голове у него загудело.

— Проклятие, — тихо выругался он и закрыл глаза.

Мовин Пикеринг смотрел на дворцовую площадь с балкона четвертого этажа. Снова начался снегопад, в воздухе закружились крупные белые хлопья. Они падали на сырую землю, медленно перекрашивая в белый цвет оставленные повозками и каретами колеи. Снежинки одна за другой опускались на землю и таяли, но каким-то образом им удавалось одерживать победу над таянием. Луж становилось все меньше, грязь исчезала, мир облачался в белоснежный наряд.