Мэри Стюарт - День гнева. Принц и паломница

Они провели в Туре уже шесть дней, когда из Орлеана возвратился Оммантий, и герцог получил приглашение посетить епископа и отобедать с ним на следующий день. Поскольку до тех пор их пребывание в Туре не было отмечено особыми событиями, Ансерус без труда дал себя уговорить Алисе позволить провести день, как ей вздумается: отправиться покупать шелка или прокатиться верхом, как обычно с охраной, чтобы полюбоваться окрестностями. Ввиду надвигавшихся торжеств в Орлеане лавки торговцев были доверху набиты самыми богатыми тканями, и Алиса вскоре отыскала желаемое. Потом в обществе Мариамны и тяжеловооруженной охраны — на должном расстоянии в должном числе — она выехала из городских ворот и легкой рысью направилась ко дворцу королевы.

Там все оставалось таким, каким она его помнила, разве что казалось меньше. Свиньи все так же хрюкали в своих загонах; коровы, услышав цокот копыт, равнодушно поднимали головы от травы; козы и овцы заступали дорогу лошадям на узкой тропе, и чумазый паренек гнал гусей по двору, через который Алиса и Теодовальд убегали от докучной дворни. Но перемены были не менее явны. Хотя в пристройках для слуг еще кипела жизнь, ратники уже покинули поместье, и в покинутой оружейной не лежали груды оружия. Не было здесь — за чем они в основном сюда приехали — и следа Иешуа. По удрученному выражению на лице Мариамны каждый мог бы сказать, что девушка рассчитывала хотя бы получить известие о нем, но все, чего они добились, были заверения (одного из оставшихся управляющих), что он все еще при королеве в Париже, а оттуда, вероятно, поедет с ней прямо в Орлеан, куда она направится с новым королем.

Той же ночью Алису пробудило от сна легкое прикосновение к плечу и сбивчивый шепот.

— Госпожа! Госпожа Алиса! Пожалуйста, проснись!

— Мариамна? — Мгновенно проснувшись, Алиса села в постели, мысли ее неслись вскачь, и все они бежали к заботам, постоянно омрачавшим их дни. — Что-то случилось? В чем дело? Отец заболел?

— Нет-нет. Все в порядке, не тревожься. Но он только что вернулся из дома епископа и послал меня тебя разбудить. Он желает поговорить с тобой.

— Тогда давай поскорее ночное платье. Да, вот то подойдет. И будь добра, зажги свечи.

Подбежав к двери, Алиса широко распахнула ее. Герцог ожидал у самого порога ее покоя; он пришел из епископского дома в чем был — закутанный в тяжелый плащ и с наброшенным на голову капюшоном. Но стоило ему отбросить капюшон, как встревоженный взгляд на его лицо сказал дочери, что новости, какими бы они ни были, были совсем дурными.

— Отец? входи же… Нет, не снимай плащ, здесь прохладно. Мариамна, подай покрывало с постели. Присядь, отец, дай я тебя укутаю… Ты совсем продрог. Сказать Мариамне, чтоб согрела поссет? [20] Поссет — горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином. — Примеч. пер. Пряности в напитке ободрят тебя, а молоко успокоит?

— Не стоит. Я более чем достаточно выпил за обедом. Мне очень жаль, что я растревожил тебя среди ночи, Алиса, но дело не терпит отлагательств. Скажи своей служанке, пусть отправляется в постель. Мне нужно поговорить с тобой наедине. Да не гляди так испуганно, девочка. — Это он обратился к Мариамне, которая, широко раскрыв от страха глаза, застыла у двери. — Отправляйся в постель и гляди не забудь разбудить свою госпожу пораньше утром.

Когда Мариамна удалилась, герцог притянул дочь к себе поближе, и Алиса опустилась на скамеечку у его ног. Несмотря на ободряющие слова, с которыми он обратился к служанке, она видела, что лицо его тревожно, и чувствовала, как Напряжена рука, лежавшая у нее на плече.

— В чем дело, — отец? Что случилось?

— Когда мы обедали, к Оммантию прискакал вестник, один из его тайных гонцов. Никто из титулованных клириков и принцев правителей не чурается держать шпионов — нетрудно понять почему. Гонец принес известия из Парижа, и боюсь, плохие. Хуже быть не могло. Мальчики мертвы.

Последнее слово Ансеруса упало как удар топора. Когда вконец, несколько оправившись, Алиса смогла заговорить, голос ее был едва слышен:

— Но, отец… Мальчики? Принцы? Сыновья Хлодомера? Я что… все?

— Несчастные дети, они все убиты. Да, девочка, это было убийство. Если вспомнить, кто они, конечно, это было убийство. Мне очень жаль.

Голова Алисы упала на руки. Ей вспомнился солнечный день — не так уж давно это было, — когда двое детей бежали через пыльный виноградник, двое детей, которые устроились поболтать на стене, где на солнце играли ящерки, а с подножия холма за детьми наблюдала королевина стража.

— Теодовальд… Ему, наверное, было всего лет десять, может, одиннадцать. Такой юный, он с надеждой смотрел в будущее, и его ждали Орлеан и корона. — Она подняла глаза. — Из него, возможно, даже получился бы хороший король, отец. Его ведь воспитала королева Клотильда. А она… Но где она? Я думала, она в Париже с принцами?

— Да, но, надо думать, она была бессильна им помочь. Гонец Оммантия не знал подробностей, только голые факты; он поведал какую-то путаную историю, рассказанную одним из перепуганных слуг. Все, что он знает, это что король Лотарь каким-то образом убедил короля Хильдеберта, что им нужно избавиться от детей. Возможно, здесь замешаны какие-то посулы, например, что три оставшихся брата разделят меж собой Хлодомерово королевство. Лотарь взял в жены вдову Хлодомера, королеву Гунтеик. Да, да, мать детей. Так что, что бы ни случилось, мальчики представляли для него немалую угрозу. Или в таком свете эти люди все видят. — Голос герцога звучал устало, слишком устало для горечи или осуждения. — Чего-то подобного стоило ожидать, но даже в этой стране в такое трудно поверить.

— Но королева Клотильда? — настаивала Алиса. История, рассказанная вот так, в безмолвной темноте, освещаемой только парой оплывающих свечей, казалась невероятной, немыслимой. — Она же держала в руках всю семью или так только казалось? Лотарь и Хильдеберт ведь подчинялись ей раньше. Так почему же сейчас произошло такое?

— Когда она призвала их к войне, да, тогда они ей подчинились. Но это… Нам не узнать, как это произошло, но, похоже, Клотильду обманом заставили отпустить мальчиков с Лотарем. Все, что было известно слуге, осведомителю Оммантия, это что принцев забрали во дворец короля под предлогом подготовки к коронации, а там закололи насмерть. Гонец Оммантия ускакал в тот же час, еще до того, как о смерти детей узнал весь город и ворота закрыли. Это все, что мы знаем, об остальном можно только гадать. Но это верно, мальчики мертвы. Слуга сам видел тела.

Герцог умолк; Алиса не находила слов. Да и что тут можно было сказать? Горе, охватившее ее, было не столько по Теодовальду, которого она так недолго знала, сколько по злу в этом мире, злу, преследующему даже невинных и чистых. Кто заслуживает смерти в десять лет? И от рук тех, кому он доверял? А остальные двое были еще младше…