Павел Торопов - Каменный меч

Плитки сплошным ковром сходились к центру площади, а там, не разрывая свою структуру, вдруг вздыбливались и устремлялись вверх массивным продолговатым отростком, на высоте метров десяти закручивающимся огромной сферической спиралью. В витки спирали были вплавлены семь больших разноцветных кристаллов. Свет, впитываемый белыми плитками, мерцал и переливался в этих кристаллах, сверкал красными, жёлтыми, розовыми, синими, пурпурными и оранжевыми бликами. И даже абсолютно чёрный кристалл, лежащий почти на самой вершине, играл мимолётными искрами и неуловимо, гипнотически пульсировал.

Монумент Семи Самоцветов был поистине достоин своей славы, гремевшей во многих землях и мирах.

Сергей перевёл взгляд вправо, где дорога, поворачивая, огибала широкие золотистые ворота. За ворота уходила широкая тропа, состоящая из того же белого камня, что и площадь. Через несколько десятков метров тропа заканчивалась у роскошного фасада четырёхэтажного здания. Там, на широком балконе над входом виднелись несколько фигурок. С такого расстояния их было сложно рассмотреть, но кое-что становилось ясно. Фигурок было семеро. И цвета их одеяний в точности соответствовали кристаллам на монументе.

Священник произносил речь, замысловато вращая посох, поворачиваясь то к погребальной плите, то к Семи Самоцветам. Сергей вдруг понял, что это не тот гном, который ехал на корабле и проводил часы у смертного ложа Троэндора. Дело было даже не в лице — Сергею во время плавания особенно запомнились затейливо переплетённые волосы, которые он тогда счёл обычной причёской для всех жрецов. Но у нынешнего волосы были пострижены очень коротко, безо всякого намёка на затейливость. Сергей удивился, что не заметил этого раньше, посещая храм, но даже удивление получилось вялым и робким, будто снедаемый смущением весельчак, случайно оказавшийся на похоронах.

Описав посохом почти полный круг, жрец воздел его над головой и громко выкрикнул. После этого процессия вновь пришла в движение.

Разноцветные фигурки оставались неподвижны. По мере приближения к воротам всё лучше были видны овалы лиц — черт разобрать не удавалось, но стало окончательно ясно, что стоящие на балконе наблюдают за похоронами.

Через минуту жёлоб нового проспекта скрыл от идущих монумент, площадь и всё вокруг неё. Здания и жители вновь потянулись монотонной плавной вязью, оставив Сергея наедине со своими мыслями.

Следующая остановка оказалось последней. На сей раз Сергей не ударился о плиту — изменившаяся некоторое время назад дорога изобиловала неровностями и не давала сильно погрузиться в раздумья. Пейзаж тоже стал совсем другим — вокруг почти не было прямых линий и обработанных конструкций. Эта часть пещеры казалась совершенно нетронутой, и только при ближайшем рассмотрении становились видны тропинки, ступени и площадки, вырубленные в скальном массиве.

Процессия свернула с главной дороги направо и, попетляв среди каменных глыб, остановилась в небольшой ложбине.

Все разошлись по сторонам. Сергей, почувствовав себя совершенно выхолощенным, привалился спиной к одному из валунов.

Некоторое время ничего не происходило. Кряжистые тела гномов, казалось, полностью застыли и стали частью окружающего дикого камня.

Движение, нарушившее эту неподвижность, оказалось неожиданно мягким и плавным. Также неожиданно изящным и гибким оказался силуэт, направившийся к смертному ложу Троэндора. Прошло целое мгновение, прежде, чем Сергей осознал, что видит женщину.

С самого детства, читая о гномах, он подсознательно воспринимал их только, как мужчин. Время, проведённое в Академии не слишком помогло, там жил один Троэндор, другие же его соплеменники почти не появлялись даже в местном порту.

Новая вспышка вялого, приглушённого удивления посетила Сергея. Только сейчас он осознал, что за недели на корабле и в гномьем городе, проходя мимо десятков и сотен гномьих женщин, совершенно не закрепил их образ в своём сознании.

Та, кто приближалась к плите, не была особенно изящной по людским или эльфийским меркам, её одежду составлял практичный наряд из плотной ткани, а щёки даже покрывали довольно заметные бакенбарды. Но она была явно изящнее окружающих гномов-мужчин. Да и женственность её не оставляла сомнений, проявляясь и в стремлении выигрышно подчеркнуть своё лицо и тело, и в робкой грации движений, и во многих других неуловимых нюансах.

Остановившись, женщина какое-то время стояла над Троэндором, проводя над ним ладонью, почти касаясь подушечками пальцев. Затем, резким движением обернувшись к остальным, она мерно заговорила звонким голосом.

Сергей не понимал языка. Слушая незнакомые слова, он вглядывался в лицо говорившей, пытаясь уловить отзвуки её эмоций, почувствовать её настроение и настроение слушающих. Но, замечая скорбь, сильную, неподдельную, сдобренную дёрганными, почти истерическими нотками, Сергей чувствовал, что наблюдает за этим со стороны, отстранённо и…

— Не слишком это хорошо, конечно. — глухой скрипучий голос раздался под левым ухом. — Поминовение идёт, а самый важный гость не понимает ни слова.

— Ч-что?.. — Сергей растерянно обернулся.

— Это похороны воина. «Дваттун» — примерно переводится, как «искупивший», «восстановивший баланс». В общем, тот, кто прикончил вероломного убийцу, врага. — пояснил старый седой гном, одетый в форменный чёрный мундир с ромбовидной бляхой. — По нашему обычаю, на похоронах дваттун важнее даже родственников. Впрочем, у Троэндора не было родственников. Сергей… я правильно произношу?

— Да…

— Я Амгнир. — рукопожатие массивного гнома оказалось неожиданно мягким и осторожным, каким было и у Троэндора.

— Вы… работали вместе? — внимание всё никак не желало фокусироваться на нежданном собеседнике.

— Великий Свод, не просто работали. Он был моим наставником. — только сейчас Сергей заметил, что гном был намного моложе, чем показался на первый взгляд. Амгнира старили несколько шрамов на левой стороне лица и преждевременная седина, порядочно исполосовавшая и без того светлые пепельные космы. — Троэндор — настоящая легенда нашего Корпуса Тайн. Он сирота, вышел из приюта — служба заменила ему семью, была всей его жизнью.

— Да, он как-то говорил про приют… — память услужливо подбросила один из подходящих моментов, в котором Троэндор предстал особенно мрачным и задумчивым. — Но… ведь он оставил службу? Троэндор никогда не рассказывал, почему…

— Ну, тут уж удивляться нечему…

Некоторое время Амгнир молчал, задумчиво смотря на говорившую женщину, чьи жесты становились всё более резкими, а лицо всё более искажалось.

— Это Хангит, — неожиданно продолжил гном, — сестра Инднис. Инднис нид Хогар. Она была женой Троэндора. Великий Свод… до сих пор вспоминаю их свадьбу. Никогда не видел старика настолько счастливым… Он любил Инднис, но дело было не только в этом. Троэндор наконец-то обрёл семью — родные Инднис очень хорошо его приняли.