Джал Халгаев - Книга Мертвых

- Нет!

- Вот, что случается с...

Договорить он не успевает. Небо внезапно заливает ярким красным светом, кто-то кричит:

- Капитан, в сторону!

- Сраный Ель снова палит куда попало!

Снаряд врезается землю, и их накрывает оглушительным гулом взрывной волны.

- Нашел что-нибудь, Патрик?

- Не-а. Походу эти говеные псы все заграбастали себе. Только всякие железки и остались. О, гляди-ка, еще и кольцо.

- Золотое?

- Медяк.

- Так выкинь его, балбес! Сейчас за медь дают меньше, чем за чистое лошадиное дерьмо. Им, видите ли, удобрения нужны для растений. Тьфу ты, куда только катится мир.

- И не говори. Походу скоро мы вообще останемся без заработка.

- Угу. А у меня вот-вот дитятко появится.

- Поздравляю! Что ж ты сразу не сказал, старый хрыч?

- Сам ты старый, бычий ты хрен. Просто сглазить не хотел. В прошлом коду как Марта разродилась, так девчушка мертвая появилась. Тьфу-тьфу, мы ее быстрей на святой землице прикопали, чтобы вурдалак какой не явился.

- Марта-то небось убивалась?

- Еще как. Целыми днями продыху не давала, заперлась в каморке и рыдает, только стенки трясутся. Между прочим, весь месяц я других двоих сам с ложечки кормил, чуть не спину не надорвал, пока между работой и домом разрывался.

- Ну-ну, все в конце концов налаживается. А Гейла и Жук?

- А что с них станется? Живы-здоровы. Одна красивенькая прям как цветочек какой, а другой с каждым днем все выше и толще, скоро уже вместо меня сможет землю копать.

- Это хорошо... А, долбаный Холхост!

- Чего такого?

- Снова трупы, едрить их в задницу это сучье отродье! Воняет как в нужнике у Лине, хоть стой хоть вешайся.

- Так заткни нос и пошарь по карманам.

- Да ну, навряд ли они и там чего оставили, ты ж знаешь этих оборотней клятых. Я лучше вон к той развалюхе пойду. Дом, глядишь, богатый, только остыл. По-любому осталось чего.

Услышав удаляющиеся шаги, Дастин захрипел. На крик сил не оставалось, горло неимоверно першило, и язык опух настолько, что не выговорить ни слова.

Юноша попытался двинуть рукой или ногой - бесполезно. Тело его не слушалось, зато кожа горела с удвоенной силой, а боль с каждой секундой все нарастала. Под грудой тяжелых трупов он лежал совершенно неподвижно и не мог сделать и вдоха, а если и удавалось зачерпнуть маленькую порцию живительного воздуха, то вонь мертвечины тут же проникала внутрь, кружа голову.

- М-м-м!..

Дастин понимал: если он не сможет позвать не помощь, то умрет страшной смертью. Даже страшнее, чем погиб вчера его отец.

Растрескавшиеся губы едва шевелились.

- Помо!.. - голос сорвался, и легкие обожгло вчерашним огнем.

Шаги остановились.

- Слышал? Вроде зовет кто?

- Да не, тебе показалось. На таких пепелищах чего только не привидится. Помнишь, в прошлый раз мы тоже думали, что кто-то помощи просит?

- Ага. Оказалось, гуль. Едва ноги унесли. Развелось тварин, управы на них нет!

- Это ты что же, проводников хочешь вернуть?

- Заткни хлебало, дурень! И сплюнь. Я бы лучше от вурдалака сдох, чем пожелал, чтобы эти звери сраные вернулись!

- И то верно.

Нет, нет! Вот же он! Почему они не идут?

- Помогите! - сделал Дастин над собой усилие.

Правая рука невольно дернулась. Пальцы задели лежащий рядом осколок стены, и маленький камешек скатился вниз, звонко стукнувшись о какую-то железку.

- Вот снова. Слыхал? Точно есть тут кто-то!

- Ладно, авось и правда. Откуда звук шел?

- Из той кучи.

- Давай растащим трупы, там и посмотрим. Только ты смотри: если рожа какая появится, сразу палкой по носу бей и деру давай.

- Знаю.

Дастин почувствовал, как его ноша постепенно становится легче. Эти двое и вправду стали растаскивать гниющие трупы в его поисках, и он сквозь лихорадочный бред почувствовал едва заметное облегчение. Ему помогут, его найдут...

- Ох, черти драные, вот это образина!

Едва разлепив опухшие глаза, юноша увидел, что мужчина смотрит прямо на него, прикрывая от отвращения нос, но помочь не торопится.

- Что ж с тобой приключилось, малец? - второй, кажется, был постарше и выглядел лет на сорок.

- Помогите, - только и смог он снова попросить помощи.

Они его будто не слышали. Напарники внимательно оглядывали изувеченного Дастина, лежащего на горе трупов, и их взгляды остановились на маленьком круглом кусочке обсидиана, оправленного в серебро, который покоился у него на груди.

Дастин помнил. Этот камень - камень его теперь уже покойной матери - нашел отец прошлым летом в лесу, посчитав по ошибке, что это заржавевший наконечник стрелы. Решив проверить, он стукнул по нему рукояткой ножа, и тот разлетелся на десятки мелких осколков. Самый большой, что остался, он отшлифовал и инкрустировал в подвеску.

На глаза навернулись слезы. Теперь он один, и хуже его нынешнего существования были только ужасные смерти родных, отпечатавшиеся в его памяти.

- Во... воды, - прошипел юноша.

- Э, он воды просит, - ткнул локтем напарника Патрик. - Дадим?

- А на кой хер на мертвеца тратить наши припасы? Воды у нас осталось только на обратный путь, и поить таких уродов я не собираюсь. Пусть скажет спасибо, что выжил чудом и снова увидел солнце - на этом с него хватит.

- И то верно.

- Бери камень и кончай его - всяко лучше, чем оставлять здесь. Я пойду дальше чего поищу. Может, тоже повезет.

Когда старый мародер ушел, Патрик сплюнул, морща нос от неприятного запаха. Выдохнув, он сказал:

- Ты это, не обессудь, парень, но нам тоже жить на что-то надо.

Мужчина перелез через трупы и навис прямо над ним, протягивая руку к обсидиановой подвеске. Дастин взвыл от бессильной ярости. Только вчера ночью он пережил смерть всех своих родных, а теперь этот человек отказывается помочь и хочет убить! Убить и забрать единственное, что будет напоминать ему о матери и своей семье. Почему? Неужели все эти разговоры о добре и зле - брехня? Неужели в мире есть только одно зло и ничего другого?

Узловатые пальцы сомкнулись на чисто-черном камне.

- Нет!

Вторая рука мародера потянулась к ножу на поясе. Холодный серебристый металл вышел из ножен и стал приближаться к горлу Дастина.

- Нет!

- Не дергайся. Все закончится быстро, я обещаю...

Дастин видел, как прямо на глазах к нему приближается верная смерть, и ничего не мог сделать. Страх и боль сковали его конечности, и время будто остановилась, только гулкие удары сердца звенели в ушах.

Вдруг он почувствовал, как страх уходит, и его место занимает ярость. Безумный гнев хлынул в сердце и требовал выхода, требовал еще одной смерти, и Дастин был полностью с ним солидарен.

Собрав остатки своих сил в кулак, он подался вперед и резко выбросил правую руку вверх. Стилет, все еще зажатый в руке, как по маслу вошел в грудь Патрика между ребер и пронзил сердце.