Фрэнсис Хардинг - Хроники Расколотого королевства

Мошка подумала, что, если бы не она, болтаться бы Кленту на виселице, и ей стало не по себе. Словно подслушав ее мысли, Кольраби сурово сказал:

— Его руки запятнаны кровью. Пусть у меня пока нет доказательств. Но я не сомневаюсь, что добуду их.

Мошка лишь молча смотрела на него своими черными глазами.

— Послушай, что я тебе расскажу, — сказал он, наклонившись к Мошке. — Как ты, наверное, знаешь, двадцать лет назад разбили Птицеловов. Их режим свергли, а самих Птицеловов стали ловить и казнить. Некоторым, конечно, удалось скрыться. В одной церкви прихожане каждый год отмечали день победы над Птицеловами. Однажды в такую ночь, когда весь приход был в церкви, внутри появился запах дыма. А в следующий миг церковь взорвалась, как бочка пороха. Потом немногие выжившие догадались, что виноват церковный сторож. Он проработал в церкви четыре года и все это время, должно быть, забивал подвалы порохом. Это был Птицелов, одержимый местью. И никто его не раскусил. Вот так-то.

Кольраби мрачно улыбнулся и добавил:

— В той церкви погиб мой отец. Возможно, ты сочтешь, что это несчастный случай.

— А мой отец просто умер. Сказал, что у него болит голова, и ушел в свой кабинет. А когда я принесла ему суп, он уже не дышал. Я убежала и спряталась в печке. Если бы я знала, что соседи сожгут его книги, я бы осталась с ним, в кабинете. Они всё сожгли, все книги. Я почти ничего не успела прочитать. — У Мошки запершило в горле, и она нахмурилась. — Я знаю, ему не нравился Чог. Точно знаю.

— Да, не самое подходящее место для ученого человека, — заметил Кольраби. — Ведь он был ученым?

— Он был больше чем просто ученым, — сказала Мошка и, решив идти до конца, добавила: — Его звали Квиллам Май.

— Квиллам Май! — воскликнул Кольраби, изумленно подняв брови. — Ты дочь Квиллама Мая?!

Он откинулся на спинку стула и воззрился на нее, словно пытаясь разглядеть в ней схожесть с опальным отцом.

— Я ничего не знала о его прошлом, — произнесла Мошка, смутившись. — Он рассказывал, что из Манделиона пришлось уехать из-за личного конфликта.

— Я видел его один раз, — сказал Кольраби и подался вперед. Колокола трезвонили в полную силу, и ему приходилось почти кричать. — Мне было десять лет, когда Книжники решили арестовать Квиллама Мая. Улицы были запружены людьми, сотни человек пришли посмотреть, как его будут брать. Я с другими мальчишками прибежал к его дому.

Мошка едва разбирала слова через колокольный звон. Подавшись вперед, она приставила ладони к ушам, чтобы лучше слышать.

— Уже вечерело, но в его окнах было темно. Он отослал слуг, чтобы те не пострадали. Когда мы туда прибежали, у дома стояла карета Книжников. Они вывели его, и он совсем их не боялся. Он сам сел в карету, как будто не знал, что его ожидает.

Перезвон, казалось, достиг своего апогея, так что Кольраби даже закрыл уши ладонями и улыбнулся сквозь зубы.

— Мы понимали, что его ждет смерть… И сотни людей бежали за каретой. Они схватили лошадей за сбрую и остановили. Сбросили кучера на землю. И сами потащили карету, чтобы спасти Квиллама Мая. Я видел его лицо в окне, он смотрел на нас с удивлением. А нас было много, и все кричали его имя.

Ее отец так неожиданно преобразился из преступника в героя, что у Мошки перехватило дыхание. Так вот какова была его история, вот как он оказался в Чоге, где его никто не знал.

Перезвон стал совершенно невыносим, будто сотня безумцев колотила по кастрюлям. Даже кружки на столах задребезжали. Кольраби продолжал что-то говорить, сверкая глазами и жестикулируя, но Мошка с трудом разбирала слова.

— Простите! — прокричала она. — Я бы вам все рассказала, мистер Кольраби, если бы не этот перезвон!

Кольраби продолжал говорить, теперь уже что-то более возвышенное и печальное, судя по выражению его лица, словно откликаясь на душевное состояние Мошки.

— Слишком поздно! — сказала она. — Я не знала о злодействах Клента, когда связалась с ним. А теперь я сама в крови по колено.

Кольраби перестал говорить и нахмурился, а затем подмигнул ей и рассмеялся, продолжая прикрывать уши. — Я не могу рассказать вам сейчас, — продолжала Мошка, — и потом буду молчать, дочь Квиллама Мая не хочет порочить фамилию отца. Простите, мистер Кольраби, простите меня, простите…

Она сидела, глядя в глаза Кольраби, прижимая ладони к ушам и качая головой. И перезвон стал понемногу стихать. Когда низкий гул колоколов Добряка Бонифация обозначил окончание Молитвенного часа, Мошка отняла ладони от ушей и встала из-за стола.

— Я должна вернуться к мистеру Кленту, мистер Кольраби.

— Мошка… Если тебе станут известны планы Клента или понадобится помощь, ради всего святого, разыщи меня в кофейне «Речной олень». Не пытайся действовать в одиночку.

Мошка не могла больше смотреть в лицо Кольраби. Сокрытие убийства Куропата привязало ее к Эпонимию Кленту сильнее, чем если бы Бокерби поженил их. Она молча встала и вышла из таверны.

После разговора с Кольраби Мошка целых три дня чувствовала себя не такой одинокой. Это было приятное и непривычное чувство, и она решила не анализировать его, чтобы оно не потускнело.

Тем более что в эти дни ей приходилось нелегко. Клент как будто стал тяготиться ее присутствием, но и отпускать надолго в город не решался. Он постоянно посылал ее с поручениями, но требовал возвращаться как можно скорее. Если, же она задерживалась, он начинал нервничать. Но если она возвращалась раньше, чем он рассчитывал, он раздражался и выстукивал пальцами марши по краю стола.

Однако Мошка теперь взяла за правило не дерзить ему и вообще держаться с ним как можно тактичнее. Это породило еще большее отчуждение между ними, и Мошка начала всерьез бояться его, так что на ночь она стала брать в кровать Сарацина. Ее не раз посещал соблазн удрать от Клента, но она понимала, что он непременно найдет ее и наверняка убьет или же повесит на нее вину за убийство Куропата. Более того, она ни за что бы не бросила Сарацина, а Клент запирал его в чулан каждый раз, как Мошка отлучалась, как бы «для его же безопасности».

— Мы пока заляжем на дно, — говорил ей Клент, — и подождем ответа ее светлости.

Но Мошка была убеждена, что никакого ответа они не дождутся. В городе она собирала слухи об аресте Ключников и о побеге Тетеревятника, который обвинил Книжников в нарушении правил. Мошка приносила Кленту газеты, и тот внимательно изучал каждую заметку, выискивая тайные признаки того, что война между гильдиями началась.

В один из дней вспыхнул пожар на бумажной фабрике. Люди считали, что это дело рук Ключников.

— Арамай Тетеревятник сделал первый шаг, — заключил Клент. — Это его предупредительный выстрел в сторону Книжников. Как я и думал, он винит их в аресте Ключников. Хочет их напугать, чтобы те принесли извинения. Зря старается.