Фрэнсис Хардинг - Хроники Расколотого королевства

— Так… ты думаешь, то сердечко на платье напечатано на станке?

— Да. Ей мало было заварить кашу. Она захотела сама увидеть, как работает станок.

— Но зачем? — спросила Пирожок недоумевая.

— Жажда власти, — сказала Мошка с убежденностью, поразившей ее саму. — Станок стоит себе в трюме, скалится на тебя как страшный зверь из клетки, словно говорит, что может перевернуть вверх дном весь город, свести с ума герцога, разжечь бунты, устроить гражданскую войну. А власть… она притягивает как магнит. Тебе хочется быть к ней как можно ближе, касаться ее, дышать ею, слиться с нею.

Теперь Мошка понимала, что именно власть очаровала ее саму, когда она впервые увидела леди Тамаринд. Та источала аромат власти, подобно тому как другие леди благоухают жасмином. Мошка не смогла устоять против этого аромата — белой, сияющей, невидимой глазу эссенции, окутывающей леди Тамаринд с головы до ног. Мошка еще не понимала суть власти, но девочку влекло к ней, как мотылька на пламя.

Точно так же саму леди Тамаринд манил печатный станок. Мошка живо представила, как белая леди, тяжело дыша, трогает станок, гладит его руками в белоснежном платье…

— Она не знала устройства станка, — сказала Мошка. — Не знала, как вынуть лист, что нужно вытянуть рамку и повернуть. Она сунулась внутрь и приложилась рукой к буквице. А потом, увидев отпечаток, избавилась от платья обычным способом — отдала горничной, приказав сжечь его или срезать манжеты. Зря она рассчитывала на прилежность горничной, эта ветреная избалованная девчонка решила, что выручит за платье с манжетами больше денег. Его купила та дама из «Серого мастифа».

— Но зачем это леди Тамаринд? Зачем ей устраивать беспорядки?

— Вот бы выяснить, а? Не знаю, зачем она печатала радикальные листовки о герцогских налогах и обнищавшем народе. Она уж точно не радикал. Думаю, она гроша ломаного беднякам не даст. Она Птицелов.

«Должно быть, при нашей первой встрече она до смерти перепугалась, подумала Мошка, мрачно улыбнувшись, — когда я сказала, что рядом с ней в карете едет шпион Книжников».

И тут она поняла, почему леди Тамаринд проявила к ней интерес. Ей нужен был информатор среди Книжников. Сестра герцога хотела знать наверняка, что те ищут станок там, где его нет.

Пирожок задрожала всем телом.

— Что нам теперь делать?

Неожиданно Мошка ощутила, что она здесь главная, хоть Пирожок и старше. Если Мошка скажет держать язык за зубами, та подчинится.

Ощущение власти даже над одним человеком пьянило Мошку. А что чувствует Тамаринд? Должно быть, с крыши Восточного шпиля весь Манделион видно как на ладони. Мошка представила, как тонкие белые пальцы леди Тамаринд когтями хищной птицы простираются над городом, норовя сжать его в кулаке. Словно город населен не людьми, а букашками — Пертеллис, оклеветанный и брошенный в темницу, был всего лишь букашкой, и Эпонимий Клент, тучный и самоуверенный, тоже был букашкой. И уж конечно, Мошка Май с черными блестящими глазами была самой что ни на есть букашечной букашкой, которую можно раздавить ногтем…

Мошку захлестнула волна гнева. Она достала из кармана платок, в который была завернута крохотная жемчужина, и взяла ее двумя пальцами. Подняв ее к небу, она увидела, как свет переливается в ней, наполняя ее сиянием. Но когда она опустила жемчужину на мостовую, та показалась ей обычным камешком. Мошка со всей силы топнула по ней деревянным башмаком, и от жемчужины осталась кучка белого порошка.

— Мы должны остановить ее, — сказала она твердым голосом. — И мы ее остановим. Что бы она ни затеяла. Но сперва я должна найти мистера Клента.

Пирожок растерянно заморгала.

— Тогда нам нужно отыскать Кармина, — сказала она.

Кармин, подмастерье суконщика, в этот час вопреки обыкновению не раскладывал шелка по прилавкам. Он сидел в подвале свечной лавки по соседству. Когда Мошка и Пирожок нашли его, на лице у него отразилась сложная гамма чувств — удивление, радость при виде одной девушки и подозрительность при виде другой.

— Дормализа, что она тут делает? — спросил он.

— Какая еще Дормализа? — спросила Мошка.

Пирожок улыбнулась ей смущенно, и Мошка поняла, что впервые услышала ее настоящее имя.

— Она хочет помочь нам, — сказала Пирожок-Дормализа. — Она считает, что ты знаешь, где прячется мистер Пертеллис, и она хочет поговорить с ним о… — Пирожок с тревогой взглянула на Мошку. — О Сущности Явления.

— Тебе не следовало приводить ее сюда, — покачал головой Кармин, по-дружески взяв Дормализу за руку.

— Я знаю, кто стоит за печатным станком, — сказала Мошка. — И знаю, где он. Я все расскажу в обмен на помощь. Мне нужно найти мистера Клента. Он сбежал вместе с мистером Пертеллисом, так что вы представляете, где его искать.

Кармин был крайне удивлен такими речами, но не подал виду.

— Ага, — кивнул он. — Значит, ты считаешь, что если мы найдем этих печатников, это сильно поможет мистеру Пертеллису?

— Да, — сказала Мошка с убежденностью, которой на самом деле не испытывала. — Всех волнует только этот станок. Остальное ерунда. Герцог сердит, что листовки поливают грязью королев-близняшек, а Книжники просто хотят контролировать всю печать, так? Когда они услышат, кто держит пресловутый станок, им станет не до мистера Пертеллиса и его подельников.

— И кто, по-твоему, прячет станок? — осведомился Кармин.

Мошка нагнулась к нему и шепнула имя. Тот спал с лица.

Кофейня «Приют Лорел» была пришвартована у Погорелого моста. Когда Кармин с девушками подошли к ней, с крыши закричал матрос:

— Нельзя! Хозяйка захворала. У нас нечего есть и нечего пить. А, Кармин, это ты? Не узнал. Заходи, конечно, только пошустрее, чтобы никто не засек.

Кармин наклонился к матросу и шепнул что-то. Матрос смерил Мошку подозрительным взглядом, взял мальчика за руку и скрылся с ним в кофейне. Несмотря на предостерегающий взгляд Пирожка, Мошка прильнула ухом к двери.

Судя по тому, как галдели внутри, со здоровьем у хозяйки проблем не было. Просто там шло бурное собрание.

— Я привел их окольным путем, хвоста не было, — сказал Кармин. — Вам будет интересно ее послушать.

— Эта девчонка просто пешка, — произнес тонкий высокопарный голос, напомнивший Мошке перезвон бубенцов. — Не важно, чья пешка, но она явно метит в ферзи за наш счет.

— Я правильно понимаю, девочка ждет за дверью? — прозвучал вопрос, и Мошка с ликованием узнала голос Хопвуда Пертеллиса. — Тогда, ради всего святого, впустите ее. Если она и замышляет недоброе, то уже знает, где мы, так что поздно осторожничать. Не будем держать ее на ветру, лучше налейте ей шоколада.

Послышался гул недовольных голосов.

— Друзья мои, — сказал Пертеллис, — либо мы впустим ее, либо я выйду к ней сам.