Владимир Журавлев - Неудачная реинкарнация

– А кто поймет? Ученые?

– Эт-то вряд ли… Мне бы самому понять, как вам это объяснить… для начала…

– Лечиться тебе надо, сын, – серьезно сказал отец. – В психбольнице.

– Эти налечат…

Отец вздохнул. С последним утверждением он и сам был согласен. Там, пожалуй, налечат.

– Тебе мать нужна заботливая! – пробормотал отец, отправляясь спать. – Жениться еще раз, что ли?

– Не вздумай! – строго сказал сын. – Не с твоим характером с женщинами управляться! Ты ведь даже и не Кыррабалта. Сбежала от тебя супруга – и радуйся.

– Она не от меня сбежала, а от сыночка родного! – буркнул отец. – Я это точно знаю – потому что тоже подумываю иногда…

Эпсар Борз оглядел окрестности мутным взглядом. Отряд имперской полиции теснился сзади, чтоб не заставлять начальство глотать дорожную пыль. А еще – чтоб не попадать под тяжелый похмельный взгляд эпсара. Командир был, мягко говоря, сволочью распоследней, потому, кстати, и стал командиром. Работа в полиции – не из особо чистых.

– Что за деревня? – спросил эпсар.

– Просто – деревня, – доложил заместитель. – Имперское название – Гончары, хотя сами жители…

– Я что спросил?!! Зачем мне твое название, ишак ты голозадый!..

Заместитель побледнел. В отряд он прибыл только что и еще не привык к специфическим внутренним взаимоотношениям.

– Я тебя пристрелю на первой операции! – пообещал эпсар и поехал вниз с перевала. – Иш-шак… Десятник, что у нас по деревне?

– Особое предписание по ней, – осторожно напомнил первый десятник. – Дочка местного тхемало – в опале. Разрешили… всё. А вообще-то у местного тхемало долгов по налогам – два раза можно повесить.

– Сепаратист, что ли?

– Пьяница.

– Ну, попьем вместе…

За спиной подобострастно засмеялись. Как пьет командир, они уже неоднократно видели. Этому тхемало было бы лучше, если б его повесили, честное слово. Кстати, может, еще и повесят. Вместе с семьей. По пьянке всякое случалось.

– Еще из горной канцелярии писулька есть. Тут в деревне гончарное производство, белые глины. Сбивают цены горным умельцам. Попросили убрать их… как-нибудь. И тоже… разрешили всё. Деревня-то – крепь Черного Топора. Последняя… религиозная община у них… империи почти что и не подчиняются… и, главное, живут хорошо!

– Попросили они!.. Что-то я не слышал, чтоб просили… ишаки… Ладно, посмотрим.

Конные латники уверенно запылили вниз по дороге. Они никого не боялись. Бояться здесь стоило только представителей империи. Но они как раз ими и являлись. Так что – не боялись никого. Однако и броню не снимали, несмотря на жару: очень уж грязная у них была работа. А среди обиженных иногда встречались отчаянные личности. Пока что встречались.

– Одежду запасную и еду тебе в какую сумку сложить? – спросила неохотно мать. – В твою? Или у братьев поновее возьмешь? Они отдают, бери…

– Чего-то я в этом мире не понимаю, – пробормотал он. – Вот так спокойно родного сына за порог…

– Так всех же отправляют, – заметила мать. – Кто в деревне не нужен, все едут в город. Не в пустыню же гонят – в город! Там, говорят, жить даже лучше, чем в деревне. А ты уже взрослый, на шее у родителей хватит сидеть.

Он открыл рот, подумал – и закрыл. Возразить было нечего. Понимал, что неправильно это, но словами не выражалось. Уж очень неожиданно все завертелось. Вот и в бою неожиданность – отличное средство, чтоб завалить превосходящего противника. Если тот не ошеломит первым, что ему, кстати, гораздо проще устроить…

Мать, как назло, не уходила. Тогда он, не стесняясь, приподнял половицу и достал заветный сверточек. Развернул – и взялся прилаживать на руки снаряжение: защитные пластины и обоймы с дротиками. Вроде и рановато, но он к дороге всегда, во всех жизнях, готовился заранее и очень основательно. Так подсказывал опыт, который, как известно, бывает только горьким.

– Все же это ты кузню обворовал! – сказала мать, настороженно следя за его манипуляциями. – Ведь на тебя и думали, да доказать не смогли. Хитер ты, Эре-дурачок…

М-да… А он-то полагал, что поработал в кузне незаметно. Ага. А еще он полагал, что женщина должна удивиться железкам странного назначения. Тоже, выходит, ошибся. Но это всё пустяки. Что не пустяк – денег в дорогу не предложили. Видимо, процедурой изгнания деньги не предусмотрены. А как ехать? Ладно, разберемся самостоятельно, если спросить гордыня не дает…

– Живите в довольстве, мама, – сказал он на прощание. – Счастья не желаю – не будет его у вас.

– Глазишь? – поинтересовалась она насмешливо.

– Жизнь не прощает, когда нарушают ее законы, – объяснил он туманно. – Родственность – это гораздо больше, чем общая кровь. Да вы сами увидите, в ближайшей реинкарнации…

– А я все искала в тебе величие, потому что ты Его сын! – вдруг сказала в спину мать. – Дура была, верила по молодости всему! Тоже мне, эльф синеглазый… Оказалось, болтун и сумасшедший, как и ты. С отцом хоть попрощайся, корта-ан-газа! Не родной тебе, а достойней многих, до последнего тебя защищал!

– Да говорил я уже с отцом! – ответил он. – Решили, что не будет он меня в интернат отправлять…

Посмотрел на озадаченную женщину, поморщился и потер лоб. С этими скачками по мирам точно дурачком заделаешься!

– Зайди к тхемало, получи проездной документ! – сказала в спину мать. – По нему община оплатит дорогу и постоялый двор в городе. На большее не рассчитывай, не заработал ничем!

Что ж. И то неплохо. Он вышел за ворота и пошел направо. По привычке – в школу. Ведь если сумка на плече – значит, в школу, а это направо и вниз… Он же обещал отцу, что постарается учиться хорошо…

На половине дороги до него дошло, что никакой школы именно здесь нет, и вообще он обещал не то, не тому отцу и не в этом мире… Блин! Потоптался посреди улицы в полной дезориентации – и все же решил идти, куда шел. Учильня здесь всё же была – так стоило попрощаться хотя бы с учительницей. Спасибо ей, что ли, сказать, что не забывала одеваться на уроки так, что всякая грамота из головы вылетала напрочь? Да и усадьба тхемало там же, где учильня, кстати.

И тут его остановили братья Собаки. Обступили, придвинулись, многозначительно заухмылялись. Тоже ведь решили попрощаться! Младший Собака держал железный прут. Они что, собрались его изувечить? Хотя… этот может!.. А неподалеку торчали зрители. Нравится им, видите ли, наблюдать, как будут гонять Эре-дурачка! Значит, никого нельзя убивать. Вообще нельзя бить при зрителях, а то еще поймут что-нибудь…

И понеслось!.. Он гасил удары вращениями корпуса. Получалось смешно: шестеро бьют одного, а тот только крутится вокруг оси от ударов, как юла, – и все! Зрители начали посмеиваться. На это и был расчет – чтоб обсмеяли. Тогда избиению конец: или отступят под насмешками, или… Или со злости схватятся за камни-палки, чтоб изувечить наверняка, – и второе более вероятно!