Варвара Мадоши - Драконье Солнце

— Ради тебя — все, что угодно, — произнес Федерико, однако нахмурился. — Скажи, Райн… уж не влип ли ты опять в неприятности? Вроде тех, с дочкой султана?

— С дочкой султана влип мой клиент, я был не причем, — ответил я довольно-таки сухо. — Нет, сейчас не в этом дело. Хотя неприятности, да, имеют место. Но ничего такого, с чем бы я не мог справиться. Особенно, если высплюсь как следует. Правда, чуть попозже подойдет один наш друг… если ты не против. Мы путешествовали втроем.

— Ага, значит, неприятности у друга, — прозорливо произнес Федерико. — Райн, я же тебя знаю! Тебя хлебом не кормить, дай изгваздаться в чужих проблемах по уши! Когда свои решать начнешь?

— Можешь мне не верить, именно этим я сейчас и занимаюсь, — я только улыбнулся. — Ну так что, есть у тебя, где расположиться?

— Само собой! Эй, Диего, давай, размести господ! Господина в гостевых покоях, а госпожу — временно в комнате натурщиков, — Федерико с извиняющимся выражением лица повернулся ко мне. — Ты извини, Райн, у нас тут редко бывают гости, поэтому не сказать, чтобы дом был в большом порядке. То есть, гости-то бывают…

— А то я не знаю, что бывают! — рассмеялся я, и легонько хлопнул Федерико по плечу. — Знаю я этих гостей. Это после которых слуги по всему дому пустые бутылки да забытые впопыхах рукава собирают?

— О, Райн, ты всегда все понимал! — хмыкнул Федерико. — Ну что ж, раз так…

Федерико не преувеличивал недостатки своего жилища: огромный дом действительно был плохо прибран и неухожен, слуги же — а их насчитывалось множество — кажется, весь день только со свойственной сему обиталищу артистизмом придумывали способы, как бы улизнуть от дела. Но коллекцию картин Федерико собрал роскошнейшую, а сам дом комфортом все равно неизмеримо превосходил любой постоялый двор. Дареному коню же, как известно…

Нам повезло и еще в одном: Федерико сейчас работал где-то на середине большого полотна. То есть период начальной меланхолии, когда он с утра до ночи наливался дорогими и не слишком винами, не открывал ставен и предавался вселенской скорби, уже прошел, а предконечный творческий запал, когда он целыми днями мог не есть, не спать и швыряться кистями да предметами обстановки в любых несанкционированных визитеров, еще не начался.

Нас действительно разместили хорошо. Во всяком случае, я на свою комнату пожаловаться не мог. Огромным плюсом ее было то, что окно выходило во внутренний дворик — следовательно, уличный шум мне не мешал. Посреди дворика должен был бы журчать фонтанчик… но, как многое в доме Федерико, фонтанчик давно забросили, отчего бедняга зарос травой и вьюнком. Живописно, что и говорить.

Бросив на кровать свою дорожную сумку — распаковывать мне было особенно нечего — я зашел посмотреть, как разместили Вию. Нормально разместили. Оказывается, служанку, которую приставил к ней Федерико, она отпустила, и теперь сидела на кровати в большой полупустой и довольно сильно запыленной комнате. Поскольку комнату освещал только одинокий желтый луч, с риском для жизни прорвавшийся между приоткрытых, но так и не распахнутых до конца ставен, я мог вообще не заметить девушку.

— Вия… ты себя хорошо чувствуешь? — тихо спросил я.

— Как всегда, — ответила шаманка.

— Между прочим, здесь есть редкая возможность помыться в горячей воде. Надо было попросить слуг, чтобы они тебе ванну приготовили. Если хочешь, я сам прикажу.

— Прикажи.

Я осторожно вошел в комнату — до этого разговаривал с порога, — прикрыл тяжелую скрипучую дверь за собой.

— Вия… скажи, пожалуйста, я могу тебе помочь? Пожалуйста! Я очень хочу тебе помочь.

Она подняла опущенную голову.

— Хочешь мне помочь? — ее голос зазвучал вдруг с какой-то новой интонацией… более саркастической, что ли. Да и показался ниже. — Не ломай комедию. Люди не нужны друг другу. Они друг друга не видят. Только и делают, что подгоняют друг друга под выгодный им образ. Вот взять хоть тебя. Ты привык ко мне, и считаешь меня человеком, наделяешь человеческими чертами. А это не так! Меня вообще нет! Ты меня себе придумал, понял?!

У меня вдруг ослабли ноги. Я подумал, что сейчас самое время замереть у стены, буквально прилипнув к ней спиной, и потерять во рту собственный язык, не в силах ничего сказать. А затем промямлить что-то невразумительное непослушным голосом и выйти отсюда прочь — потому что окак на такое ответишь?…

— Не говори ерунды, — сказал я мягко. — Ты — это ты. Ты что, думаешь, у тебя нет души? Или нет судьбы? Кто сейчас говорил со мной? — я шагнул к ней ближе.

— Ты знаешь про них? — ахнула она.

— О боже настоящий, как любит говорить Стар! — я закатил глаза. — Если бы не знал, я бы сейчас просто-напросто решил, что ты переутомилась, сделал ручкой и ушел, чтобы ты отдыхала! Да, знаю. Мне Святая рассказала.

— Какая удобная святая… — хмыкнула Вия. — И что она тебе еще рассказала?

— Много чего, — пожал я плечами. — Хотя это плохо, конечно. Я был бы рад больше, если бы ты сказала сама. Ну, — я сделал еще шаг, — так кто же со мной все-таки говорил?

— Менестрель, — она глядела на меня с вызовом.

— А теперь кто отвечает?

— Старый шаман.

В два или три шага я пересек оставшееся между нами пространство, схватил Вию за руки и сдернул с кровати, заставляя встать.

— Пойдем-ка, — сказал я. — Я твое лицо плохо вижу.

И потащил ее к окну, под тот самый луч света. Взял за подбородок, заставляя приподнять лицо… другая девушка бы гневно стряхнула мою руку, Вия не прореагировала.

Более того, она не щурилась и не смущалась.

— А кто сейчас на меня злится? — спросил я мягко. — Так злится, что убить готов?

Тут она моргнула и замешкалась с ответом. Наконец ответила:

— Сестра…

— А кто меня боится?

Ей сказать было нечего, и она опустила глаза.

— Вот… — только и мог я сказать. — Значит, все-таки есть ты настоящая…

Она снова подняла на меня глаза… я ожидал увидеть слезы — нет, на лице не было. Но они звучали в голосе, когда она заговорила:

— Но этого недостаточно, пойми ты, идиот! У всех нормальных людей…

— А как, ты думаешь, это происходит у нормальных людей? — спросил я грустно. — Они ведь тоже тасуют личности одна за другой, выкидывая подходящее. Только они личности наращивают сами, а тебе достались с чужого плеча. Ничего страшного. Мне все равно. Ты думаешь, я мог бы влюбиться в одного из этих людей, которые тебя населяют? Я люблю тебя! Тебя настоящую! Может быть, это единственное чувство, которое не даст мне исчезнуть.

— Дурак… — сказала она тихо. — Я вот думаю… а ты вообще любить можешь?

— А как это еще назвать? — мягко спросил я. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, гораздо больше, чем хочу счастья для себя. Если даже придется ради этого отдать тебя другому — ну что ж, пусть так будет. Скажи, мне придется? Я ради тебя что угодно устрою. Впрочем, если это Стар, особенно много и устраивать не придется — он ведь тоже тебя любит. Я, правда, еще не уверен, как…