Варвара Мадоши - Принц в квадрате

Люди Тиэллина от него не отставали: один даже схватил меня за руку и зашвырнул за спины дерущихся. Довольно быстро его группа командос сплоченно замерла посреди зала, под шумок освободив и Юнгеса с Мадрагором — на них, похоже, не обращали внимание.

Однако орки все прибывали: они выскакивали с верхних галерей, выпадали из боковых ходов и, в общем, не было им числа.

— Ну вот, — сказал Аврелий, отсмеявшись. — Что вы, граф Тиэллин, я вовсе не думал брать вас голыми руками. Наслышан-наслышан… Но вы же, по сути, авантюрист. Вот что вас дернуло покинуть Светлый Эльфийский лес и стать одним из владык в человеческих землях?

Тиэллин передернул плечами, явно не собираясь снисходить до разговора с каким-то узурпатором.

— Отвечать не хотите, — резюмировал Аврелий. — Ну и понятно, ну и правильно… Я, признаться, не надеялся на ваш визит раньше, чем завтра: был уверен, что вы будете штурмовать замок лично, чтобы вызволить мага и советника вашей приближенной… эээ… дамы сердца. Но так, как сегодня, даже лучше. Выходит, все разрешится на день раньше.

— Да, — кровожадно проговорил Тиэллин, совсем по-кошачьи шевеля кончиками ушей (я так и подавилась), — все закончится раньше, потому что я вспорю твой живот, развешу кишки на этих вон колоннах, а требуху скормлю собакам! Как ты смел похитить сына прекрасной принцессы Светлианы и держать его в плену?!

— Я?! — поразился Аврелий. — Я никого не держу. Мальчик здесь здоров и счастлив, а вот вы…

Я с тоской подумала, что Аврелий, должно быть, не читал «100 правил Темного Властелина». Ну вот зачем он разговаривает с нами вместо того, чтобы скомандовать троллям и захватить нас? Опасается мясорубки? Но если он такой кровавый тиран, то зачем ему считать жизни своих миньонов?

— Вот, извольте видеть, — проговорил Аврелий. — Познакомьтесь с моим советником по труду и обороне — название должности, между прочим, он придумал сам.

Он открыл дверь по другую сторону от трона — не там, где тайный ход. Внутри, оказывается, сидел на стуле мой Олег и с интересом смотрел на нас.

— Мам, а ты здорово, оказывается, падать умеешь! — воскликнул маленький паршивец.

Я — сухая холодная женщина, и сильные эмоции мне в целом не свойственны. Но сейчас мною овладело непреодолимое желание убить маленького мерзавца, и оно порядком вскипятило мою кровь.

— Олег, — сказала я холодным голосом, — что все это значит? Разве тебя не похитили?

— Немножко, — пожал плечами ребенок. — По-моему, здорово, да? Но теперь я тут Аврелию помогаю. Он бы без меня пропал. Он совсем как ребенок, мам! Простых вещей не знает!

— Совершенно точно, — кивнул Аврелий, причем на его крысином личике читалось выражение искренней благодарности. — Логика моего уважаемого советника всегда необорима… Вот в частности, я хотел с вами посоветоваться, как быть в случае, подобном этому: небольшой отряд оказался окружен значительно превосходящими силами, разобщенная армия Тиэллина осталась без предводителя, а у меня — почти неограниченные силы орков. Можно ли в этом случае считать Тиэллина проигравшим?

Олег задумался, а я едва удержала протестующий вопль. Мой сын — или дочь? — явно не понимал, что все происходящее всерьез. Должно быть, черный, мрачный интерьер замка с огненным фонтаном посередине очень напоминал ему какую-нибудь компьютерную игрушку. И сам себя — да и меня заодно — он воспринимал персонажами такой игрушки, правила которой выстраивались в полном соответствии с его пониманием жизни. Неужели он не понимает, что признай он нас проигравшими, нас немедленно убьют?

— Конечно, они проиграли, — авторитетно сказал Олег. — Если только моя мама сейчас не выпустит когти, не разрежет твой живот пополам, не съест твою печень, не расчленит тебя на мелкие кусочки, а потом не зажарит!

Я — сухая и холодная женщина, но, представив себе подобную перспективу, я едва не упала в обморок. Тиэллин и его отряд с ужасом посмотрели на меня, и я обнаружила, что вокруг моей скромной персоны мгновенно образовалось пустое пространство.

Аврелий, кажется, тоже, потому что он задрожал.

— Но она ведь не сможет этого сделать? — просительно проговорил он.

— Ну я не знааааю… — протянул отвратительный маленький монстр. — Может, сможет… может, нет… не знаю, короче! Мам, ты как? — обратился он ко мне.

— У меня от сырой печени изжога, — сказала я коротко. — Как-нибудь в другой раз.

— Окей, договорились, — пожал плечами Олег. Я мысленно сделала себе пометку, что надо будет отшлепать его за употребление этого слова: сколько раз говорила не засорять речь! — Тогда ты выиграл, Аврелий.

Аврелий приосанился, грудь его расправилась; он набрал уже было в грудь воздуха, чтобы что-то приказать, но тут Олег продолжил:

— …стало быть, ты хороший.

— Что?! — Аврелий как-то вдруг обмяк.

— Ну то есть ты хороший, — пояснил Олег. — Добрый. Папа всегда говорит, что те, кто побеждают — те и хорошие. А мы, значит, плохие, раз мы проиграли.

Ну что ж: он отождествляет себя с нами, а не с Аврелием — видимо, это является в каком-то смысле победой семейного воспитания…

Меня даже уже не хватало, чтобы внутренне стонать перед педагогическими талантами моего дражайшего супруга. Наверное, что-то неправильное было в том, что я пользовалась — и до сих пор пользуюсь — любым моментом, чтобы оставить их с дитем наедине (отправить на прогулку, посадить Макса читать ребенку книжку), а самой либо заняться делами в тишине и одиночестве, либо просто передохнуть. Слишком уж я радовалась возможности спихнуть с плеч ненавистные родительские обязанности и хоть на время ощутить себя нормальным, свободным человеком…

Между тем, Аврелий испустил тот самый внутренний вопль, которого я не могла добиться от себя — как-никак, я сухая и холодная женщина, если вы не забыли. Он принялся кататься по мраморному полу, выдирая на себе волосы. И мрамор как-то вдруг начал менять свой цвет: по непроницаемой черноте словно потекли белые лужицы. Одеяние самого Аврелия тоже внезапно стало белым. Белизна захлестнула стены, превратила огненный фонтан в водяной (уродливые горгульи, изрыгающие пламя, стали белыми лебедями), в стенах внезапно появились высокие стрельчатые окна окна — и в них стало видно, что уже светает. Еще пол внезапно загрохотал, с потолка что-то посыпалось.

— Что это? — крикнул Тиэллин.

Юнгес, который уже успел каким-то макаром подобраться к вновь возникшему окну, открыть его и высунуться чуть ли не по пояс, заорал:

— Замок преображается!

— Какого хрена?! — поразилась я.

Мой внутренний архитектор немедленно захватил контроль над моим телом: забыв об Олеге — уже стало очевидно ясно, что это чудовище способно само о себе позаботиться — я тоже кинулась к окну и высунулась наружу.