Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)

Ведомая каким-то странным любопытством, рассматривая фрески на стенах и статуи в нишах, я приблизилась к железной двери. Прошептав заклинание, отпирающие любые засовы, если только они не зачарованы другим магом, я получила возможность продолжать мой исследовательский поход. Особо не таясь засветила световой шар, освещающий не хуже масляной лампы. Рассмотрела камни под ногами, длинную процессию гранитных столбов, каменные саркофаги вдоль стен. Из подземного хода тянуло холодом, а из часовни — жаром, так что меня обдавало ветром, словно дыханием тысячи привидений.

Не успела я сделать и несколько шагов вниз, как услышала голоса и, на всякий случай, скорее по инерции, чем по расчёту, загасила свет. Кому, помимо меня, пришла в голову охота помолиться?

С удивлением я наблюдала как одна из плит пола на хорах медленно поднималась до тех пор, пока не застыла в вертикальном положении. Притворив тяжелую дверь в усыпальницу, я оставила себе лишь маленькую щелочку, чтобы глаз мой мог подглядывать, а ухо — подслушивать.

Из черного отверстия выбралось несколько фигур. Если быть точной, их было около десятка. Любопытно.

— Льюэс? — обратилась одна из фигур к другой. — Он здесь?

— Да, отец. Ожидает.

Я замерла, вся обращаясь вслух.

В проходе церковной залы между рядами статуй показалась ещё одна фигура. По золотистым волосам и порывистости движений легко была узнать моего дорогого пасынка, принца Дик*Кар*Стала.

При появлении юного принца Фабриана люди сбросили капюшоны с лиц. Я узнала коротышку Льюэса Кастала и его отца. Двое из присутствующих были, несомненно, священнослужителями. Не уверена, но кажется один из них, тот, на ком были более дорогие одежды, венчал нас с Дик*Кар*Сталом, а значит, был Первосвященным Святейшим. Остальные присутствующие были мне незнакомы.

— Друзья! — напыщенно зазвучал голос королевского дяди. — Настало время действовать, ибо завтра может быть поздно. Проклятый возвел на своё ложе блудницу из вражеского племени. Со дня на день она может понести, тогда с нашей многострадальной землёй может произойти огромное несчастье. Мы не можем допустить подобного. Долг, честь и Боги требуют нашего вмешательства. Настало время, друзья мои! Настало время! — раскинул он руки в стороны, как собирающаяся лететь ввысь птица. — Час пробил: сейчас или никогда.

Я почти не дышала, проникнувшись важностью происходящего и желая понять, в чем эта важность заключается.

— С тех пор, как этот изувер, наш король, попирающий всё святое на земле, убил своего отца, моего дорогого брата; убил своего брата, моего дорогого племянника — я ждал. Ждал не возможности отомстить, ибо месть недостойна королевской крови. Ждал момента истины, когда можно будет восстановить жестоко попранную справедливость. И вот он, этот момент настал! Пришло время оценить по достоинству того, кто воистину сын своей святой матери и единственный достоин носить корону. Вот он, перед нами, тот принц, которого все мы так долго ждали, принц, любимый своим народом, принц, на которого лорды Фиара возлагают большие надежды. Этот принц здесь! Он готов выполнить миссию, для которой рождён.

— Да здравствует его высочество принц Фабриан Дик*Кар*Стал, — вскричали присутствующие, склоняя головы.

Принц гордо выпятил грудь, расправляя плечи. Пришёл его черед говорить, и когда он заговорил, голос его звучал уверенно и твердо, как рычание молодого львенка после первой охоты:

— Я верю, что Благие Боги, неотступно следящие за каждым нашим шагом, не оставят нас своей великой милостью. Они даруют нам благословление. Я не верю, что можно безнаказанно переполнять чашу терпения людей и богов, оскорбляя вторых и уничтожая первых. Нужно собраться с силами, чтобы раз и навсегда покончиться с тиранией Тёмного Властелина. Нужно извлечь страну из глубокой пропасти, в которую она угодила в правление моего отца. Да грядёт спасение! Милостью божьей все мы избежим проклятия и гибели, очистившись от скверны.

Слушатели разродились одобрительным шёпотом. В речи принца было столько силы, что это не просто пробирало — это заставляло ему верить.

Что нужно сделать, чтобы родное дитя возненавидело тебя с такой лютой силой? Достаточно ли для этого просто убить его мать? Или нужно ещё прочно сидеть на троне, которое это дитя хочет себе, словно новую игрушку?

— Доколе можно терпеть подобное положение дел? — продолжал вещать принц. — Народ устал скорбеть душой, глядя на деяния того, кому обязан покоряться и служить. Устал слышать о том, что нашу землю называют Империей Зла, Черной землёй, Землёй Некроманта! Устал терпеть изуверства тёмных магов! Я должен исправить это и, клянусь Благими Богами, я это сделаю, ибо это мой долг.

Священнослужители закивали головами:

— Вы пришли к нам по доброй воле, принц Фабриан, не так ли? — весомо и значительно вопросил главный патриарх, поглаживая холёной рукой белую длинную бороду.

— Да, о светлейший! — склонил перед ним голову принц. — Я пришёл сюда по доброй воле, чтобы пред очами Всеблагой Четы дать обет верного служения Святому Трону, Святому Скипетру и своему народу.

— Мы с радостью внимаем вашим речам, о, юный принц, — величаво проговорил Святейший, — они заполняют наши сердца надеждой. В эти смутные, тяжелые времена каждый честный человек обязан спросить себя о том, пользуется ли его многострадальная родина всем почётом и благосостоянием, причитающейся ей по праву? О, нет, ответит себе честный человек, если он разумен, а глаза его способны видеть. Нет счастья и нет в стране покоя, коих по праву заслуживает наш благодатный край. Государство раздирают на части равные по могуществу, противоборствующие силы и желания. Собравшиеся здесь, как верные слуги алтаря и трона, обязаны выполнить волю богов.

— Вы не должны мучиться угрызениями совести, дитя моё, — подал голос добросердечный дядюшка Кастал, — ибо скверну положено выжигать калёным железом. Его Величество, ваш батюшка, есть заблудшая овца в стаде, которую следует прирезать; есть плевел, затесавшийся в добрые злаки, который необходимо выполоть. Это благое дело, мой мальчик. Да пребудет с нами благословление Двоих!

— Да пребудет с нами благословение Двоих! — эхом отозвались все присутствующие.

За исключением меня, конечно.

Я-то сидела тихо, как мышь.

— Вашего батюшку окружают порочные люди, его губят порочные страсти, — вплел свой вкрадчивый голос герцог Льюэс в общий хор голосов. — Его фавориты, сменяющие один другого, своим поведением возмущают весь Фиар. Он позволил плебейскому отродью, проходимцу из трущоб, Лэшу Виттэру не только осквернять священное супружеское ложе, но и встать между ним и вами, плоти от плоти его!