Ольга Хожевец - Пламя на воде(СИ)

Руки Алины дрожали, все тело содрогалось, но говорила она спокойным властным тоном, которому нельзя было не подчиниться.

``Девочка-то как повзрослела''. - Отвлеченно подумал Бертрам.

А она, словно в ответ на его мысли, вдруг стала собой прежней, и губы снова заплясали в сдерживаемом реве, и уже неудержимо покатились по щекам первые слезинки.

- Бертрам, вы ведь когда-то звали меня просто Алиной, помните? И качали на коленке. А сейчас зовете ``высочеством'` и кланяетесь. Бертрам, поверьте мне. Пожалуйста. Вы беспокоитесь обо мне, я понимаю. Но нужно, чтобы мы ехали вместе. Вы без меня будете еще сутки искать, может, и больше. А человек, единственный, который мне дорог, может быть, умирает там прямо сейчас. Тринадцать дней, судьба милосердная! Если... Если я опоздаю... Если мы опоздаем, я не прощу этого себе никогда, понимаете? Лучше мне тогда умереть, Бертрам! Я знаю, как мало шансов, тринадцать дней - большой срок. Я знаю. Но если есть самый маленький, самый крошечный шанс, то он должен быть мой. Мы едем, Бертрам. Велите заложить карету.

- Я не слишком много понял из того, что вы сказали, Ваше Высочество. - Ответил наконец капитан, и заметил, как она прерывисто вздохнула при этих словах. - Я просто старый служака, которому пора на пенсию, и благодарность наследной принцессы мне ни к чему. Но если девочка, которую я когда-то качал на коленке, уверена, что это для нее так важно, то я поговорю с ее лекарем. И если он не будет категорически против, я приготовлю карету. Ждите, Ваше Высочество.

- Уговорите его, Бертрам. - Звонко выкрикнула принцесса уже в спину капитану. - Уговорите, и поторопитесь, если не хотите, чтобы я ушла отсюда пешком.

Бертрам покинул комнату, успев еще услышать за спиной тихий шепот, исполненный такой отчаянно безнадежной боли, что сердце капитана остро кольнуло в ответ.

- Тринадцать дней. Судьба милосердная, милостивая, пожалей меня, пусть он только будет жив. Тринадцать дней...

В шестиместную карету они сели впятером: Алина, обложенная со всех сторон подушками, две сиделки, Феофан и Бертрам. Сопровождали экипаж два десятка гвардейцев. До кареты принцессу капитан донес на руках.

Когда он пришел со своим вопросом к лекарю, Феофан долго жевал губами, прежде чем сказать что-нибудь.

- Я должен сначала ее осмотреть. - Заявил он наконец. - Вообще-то, я не рекомендовал бы поездку. Свежий воздух ей, конечно, не повредит, но передвижение в карете - большая нагрузка. С другой стороны, вы говорите, она взволнована. А вот волнение ей противопоказано категорически. И отрицательные эмоции тоже. Вы полагаете, поездка сможет ее отвлечь?

- Не знаю. - Честно ответил Бертрам. - Полагаю, это зависит от того, что мы увидим в конце. Но мне кажется, ей нужно ехать.

- Как все неопределенно. - Поджал губы лекарь.

И выдал заключение:

- Я решу, когда осмотрю ее.

Увидев, в каком состоянии находится принцесса, лекарь первым делом попытался дать ей какое-то успокоительное.

- Только если вы примените силу. - Сказала Алина уже почти спокойно, лишь губы продолжали непослушно вздрагивать. - Вам не удастся усыпить меня.

- Это не снотворное! - Возмутился Феофан.

- Возможно. - Согласилась принцесса. - Я этого не знаю. Я не нуждаюсь сейчас в лекарстве.

- Вероятно, мы должны поставить кого-то в известность? - Теряясь под упрямым взглядом серых глаз, поинтересовался Феофан у Бертрама.

- Если хотите знать мое мнение, - заметил капитан, - лучше велите отвечать всем, что вы рекомендовали пациентке загородную прогулку.

Тяжело вздохнув, Феофан скомандовал запрягать карету.

В дороге Алина держалась молодцом. Страх, отчаяние, слезы, которые она так искренне продемонстрировала Бертраму, никуда не ушли, они затаились в глубине, скрывшись под стеклом спокойствия, но у девочки хватало сил держать себя в руках. Капитан посмотрел на ее судорожно сжатые кулачки, на побелевшие костяшки пальцев и проглотил все вопросы, вертевшиеся у него на языке. В конце концов, скоро он, наверное, все поймет сам.

Все так же на руках, укутанную в плед, Бертрам понес принцессу внутрь замка. Феофан семенил следом, суетясь, пытаясь на ходу подтыкать свисающие края одеяла.

- Так нельзя. - Бормотал он. - Нужно ее уложить. Или хотя бы кресло. Велите принести кресло.

При виде разоренной библиотеки у Алины вырвался глубокий протяжный вздох.

- Нужно пробраться вот туда, Бертрам. - Указала она.

И добавила тихо, когда капитан, поругиваясь про себя, перелезал через горы сваленных книг между опрокинутыми стеллажами:

- Они искали здесь, Туз и остальные. Охранники. Искали, а потом сбежали, испугавшись. Значит, я права. Значит, никто не вышел из подвала.

- Вот этот стеллаж. - Сказала наконец Алина, показывая на один из уцелевших. - Опустите меня. Там две книги, я не вижу их. А, нашла. Вот эти.

Уже положив руку на корешок книги, принцесса замерла на мгновение, проговорила торопливо:

- Из тех, кто там может быть, один опасен. Бьорн, светловолосый северянин. Хороший боец.

Капитан кивком головы подозвал гвардейцев.

- И еще - не верьте Деиму, Бертрам. Он предатель. Для всех было бы лучше, если бы он умер.

Капитан снова кивнул.

Алина нажала на корешок.

Она жала на него снова и снова, но ничего не происходило. Отстранив трясущуюся руку девушки, Бертрам попробовал нажать сам. С тем же эффектом, но он, по крайней мере, убедился, что это не обычная книга. Значит, не бредовые фантазии. Значит, нужно вскрывать подвал.

- Где люк? - Спросил он.

Когда стеллажи были убраны и пол расчищен, все уставились на массивную плиту, чуть-чуть отличающуюся формой от окружающих.

- Она, может, в локоть толщиной, а может, все два. - Озадаченно сказал один из гвардейцев, постучав по плите рукояткой кинжала и попытавшись поковыряться в пазах. - И стоит плотно.

``Если в подвале не было воздуховодов, мы найдем там только трупы''. - Подумал Бертрам.

И, словно эхом на его мысли, раздался дрожащий голос принцессы:

- Воздух там всегда был свежим. Ломайте люк, Бертрам, пожалуйста.

- Несите кирки. - Скомандовал капитан.

Алину устроили в кресле, укрыв одеялами; возле нее хлопотали Феофан и одна из сиделок, вторую лекарь услал на кухню, сопроводив длинным списком указаний. Вскоре принцесса уже прихлебывала ароматный чай с травяным запахом из большой глиняной кружки, которую бережно подносили к ее рту; по твердому убеждению Бертрама, она вовсе не замечала, что что-то пьет. Огромные, неестественно огромные глаза ее пристально следили за каждым движением гвардейцев, которые, сменяя друг друга, усердно выполняли непривычную для них работу. Взлетали и опускались кирки, в помещении стоял невыносимый грохот. Когда Феофан попытался сказать что-то о том, что кресло следует вынести в соседнюю комнату, принцесса лишь перевела на него взгляд - и лекарь растерянно смолк.