Ольга Хожевец - Пламя на воде

- Возможно, - согласился Барс. - Но вам удаются трагические сцены. Когда умирал старый маг - вот это была сцена. Сильная.

- Барс, я все хочу спросить вас. Почему вы называете его старым магом? По сценарию это - дракон. Или грим был неудачным?

Барс пожал плечами.

- Разве дело в гриме? Мне просто показалось, что это - маг, очень старый, давно ушедший от мира людей. Может, люди его обидели когда-то, вот он и стал отшельником. А увидел принцессу - и ожил.

- Вы первый, кто назвал спектакль правдивым. Все говорят - фантастика. Драконов ведь не бывает.

- Я же не об этом, - удивился рыцарь. - Главное - чувства правдивые, настоящие. А там - маг, дракон, какая разница. Может, просто сильный, но несчастный человек, который вмешался в чужие дела на свою беду.

- Многие не видят дальше грима. - Вздохнула Алина. - А ведь вы правы. Какая разница - маг или дракон? Все равно это все о людях.

Барс кивнул.

- Что касается грима и костюма, так это было больше похоже, пожалуй, на ферга.

- На кого? - Переспросила принцесса.

- На ферга. Это такая большая тварь.

- Тварь? Вы хотите сказать... Это нечисть, да? Она... Вы ее видели?

Барс прищурился.

- Не отвечайте, - вдруг быстро сказала Алина. - Я глупость спрашиваю, я уже поняла. Я вас обидела, да? Я ведь знаю об Ордене, я читала - все, что можно найти в книгах. Только когда что-то из книг перекочевывает прямо в жизнь, это как-то... трудно пережить. Я ведь, собственно, хотела просить вас рассказать об этом. А когда вы сказали так буднично, я все же оказалась не готова. Вы меня простите?

- В Замке у нас был один преподаватель, - заметил Барс. - Магистр, умный мужик. Так вот он любил говорить: ``Если народ не верит в существование нечисти, это - показатель качественной работы Ордена, следовательно - это хорошо''.

- И вы в самом деле так считаете?

- Не всегда, - признался Барс после паузы. - Скорее, я так себя уговариваю. Знаете что, Алина? Давайте-ка я все же сбегаю за вином. Похоже, ваша идея с самого начала была правильной, только выбор напитка подкачал.

- Только возвращайтесь, - жалобно сказала она.

- Я быстро.

Когда Барс вернулся с графином темно-вишневого напитка, принцесса задумчиво накручивала на палец локон волос; пирожные перед ней лежали нетронутые.

- Я боялась, что вы не придете, - проговорила она тихо. - Мне показалось, что вам неприятен разговор.

Барс налил бокал вина, выпил - оно оказалось терпким и выдержанным. Одобрительно кивнул. Спросил:

- Почему вы интересуетесь нечистью?

- Потому что это несправедливо, - горячо ответила Алина. - Неправильно, что мы живем в мире, где есть магия, есть нечисть и люди, которые с нею борются - и делаем вид, будто всего этого не существует. Только потому, что нам так удобно. Ничто не мешает жить. И не надо долги отдавать - раз мы их не признаем, верно?

- Сколько вам исполнилось лет, Алина? - неожиданно поинтересовался Барс.

- Пятнадцать. А почему вы спрашиваете?

- Вы ведь станете когда-нибудь королевой?

- Возможно. Если обстоятельства так сложатся. А что?

- Хотел бы я дожить до этого. - Очень серьезно сказал рыцарь.

Они говорили долго - о прорывах и о нечисти, о магии и о жизни рыцарей, и о многом другом. Принцесса удивительно умела слушать и понимать, а еще ей удавалось чувствовать недоговоренное - и Барс был с ней откровенен, как, наверное, не был еще ни с кем в своей жизни. Он рассказал ей о событиях последних месяцев, о Северной Кеоре, о прорыве, погубившем четырнадцать рыцарей. О Бруно, юном мальчике, читавшем стихи во время боя - своего первого боя - и потом сгоревшем в лихорадке. Даже о своей боли - от того, что не запомнил тех стихов. Рассказал о случившемся в лагере беженцев, о людях, искренне считавших рыцарей Пламени причиной своих несчастий. И о том, как он убивал их - чтобы успеть спасти. Вернувшись назад во времени, рассказал о похищении в Сантии - ловушке, расставленной на Рыцаря Ордена. И остро пожалел, что Клятва связывает ему язык - почему-то он был уверен, что ей можно было бы рассказать и обо всем остальном. Еще они говорили о Замке, о ``ферме'` и Школе, о том, как обучаются рыцари. Даже о Башне, хотя тут откровенность Барса наткнулась на застаревший барьер - и Алина почувствовала, тонко уловила момент, не стала расспрашивать. Когда же Барс наконец замолчал, опустошенный, Алина вдруг протянула руку - и прикоснулась пальцами к его щеке, нежно, почти невесомо.

- Бедный, - сказала она тоненько, с тем сопереживанием, которое не оскорбляет, потому что идет от души. - Как же тебе должно быть обидно.

Очень по-детски сказала - но только слова были детскими, серьезные глаза прятали в глубине совсем недетскую мудрость.

- Извини, - глухо выговорил Барс, приходя в себя. - Не стоило все это на тебя выливать.

- Стоило. - Возразила Алина тихо, но уверенно.

- Наше угощение засыхает, - заметил рыцарь.

- Съешь что-нибудь, - поддержала его принцесса.

- А ты?

- И я съем. - Согласилась она.

Момента, когда они перешли на ``ты'`, ни рыцарь, ни принцесса не заметили.

Вскоре над укромной полянкой уже звенел веселый смех. Разойдясь, Алина ловко упихивала за щеки пирожные. Барс не отставал, хотя еще недавно казалось, что он не сможет проглотить ни куска.

- Дай мне попробовать вина, - потребовала принцесса.

- Не дам. Оно крепкое.

- Жадина.

- Угу.

- Барс. - Вдруг сказала Алина, посерьезнев. - Скоро начнет светать.

- Да. И что?

- Сегодня я сделаю тебе подарок. - Сообщила принцесса. - Когда я его готовила, я еще не знала, кому он предназначен. А сейчас вдруг поняла - он для тебя. Тебе понравится, я обещаю.

``Не надо, - подумал Барс. - Не надо подарков''. Однако посмотрел на лицо Алины - и ничего не сказал.

- Скоро откроют ворота, и все пойдут на набережную. - Говорила принцесса. - Обязательно иди тоже. Там есть сквер - красивый такой, террасами. Жди на этом сквере. Просто жди; ты поймешь, о чем я говорю. И помни - это твой подарок. От меня. Хорошо?

- Хорошо, - согласился Барс.

Разноцветные огоньки медленно гасли в сером предрассветном сумраке. От реки веяло сыростью; нити молочно-белого тумана еще стелились над водой, медленно таяли, неторопливо уступая натиску приближающегося дня. Стих шумный говор; заполнявшие сквер люди, еще недавно столь громогласные, теперь постепенно замолкали, очарованные волшебством момента - а может быть, предупрежденные дальновидным распорядителем. Вдруг в воздухе возникла нота - тонкая, пронзительная нота одинокой скрипки. Скрипка запела - жалобно и протяжно, и так печально, что могла, казалось, выжать слезы даже из самых каменных сердец. ``Вот оно, - подумал Барс. - Началось''.

Скрипка пела и плакала, и постепенно окрашивался розовым туман над рекой, и тонкая малиновая нить прочертила горизонт, предвещая наступление нового дня. И в плаче скрипки вдруг возникли новые нотки - не все потеряно, пели струны, будет новый день, будет радость и счастье, будет солнце и смех, будет, будет, уже идет! Вступили другие скрипки, и грудной голос виолы завибрировал, подтверждая - идет, идет! Первый алый луч солнца скользнул по поверхности воды.