Нина Лукинова - Два цвета неба

— Как видишь, мы не в том месте, чтобы разбрасываться столь ценными предметами. Даже не думай, не верну, — в моих глазах недовольная жадность, когда он осторожно убрал нож в карман. — Слишком грозное оружие. Без лечения одна маленькая царапина может привезти к смерти, не сразу конечно, но я не могу так рисковать. Зато теперь все складывается…

— Что будет с этим парнем? — спрашиваю я.

— Ты же знаешь ответ, — говорит он, всматриваясь мне в глаза, словно что-то ища в них, что-то скрытое, потаенное. В стыдливом молчании отвожу глаза, разглядывая камни, потому как видеть ту сцену становится невыносимым.

— Я не знала, что так будет, не хотела ничьей смерти. — отвечаю я. — Ничего нельзя сделать?

— Не здесь, ему осталось несколько часов, лихорадка уже прогрессирует. Не уверен, что даже в городе ему смогут помочь. Почти никто не выживает от яда кановаров, если ранена конечность, то есть шанс избавиться от зараженного места— отрубить, не дав яду распространиться. А вот, если в торс… — грустно говорит Дрейк. — Меня вот, что интересует, как ты выжила после таких укусов, Налана? И есть ли у тебя противоядие? — с надеждой спрашивает он.

— Я, правда, не знаю, — честно отвечаю я, размышляя над его словами. Дрейк долго молчал, испытующе глядя на меня, словно пытался прочесть мысли по выражению лица. Затем поднялся на ноги, и сухо произнеся:

— Жди здесь, я скоро вернусь. — направился в сторону сгрудившихся над парнем мужчин.

Я с интересом и скорбью наблюдаю за происходящим. Отсюда не разобрать слов разговора, но можно догадаться по гневным жестам остальных в мою сторону. Успокоив мужчин, Дрейк присел возле парня, напоминая священника, отпускающего грехи умирающему, что-то прошептал над ним в наступившей тишине, думаю, какую-то древнюю молитву. А затем оглушительно громкий выстрел прокатился по пескам, усиливаясь в горах эхом. Тело парня дернулось и обмякло брошенной куклой, Дрейк прикрыл широкополой шляпой лицо мертвеца, в то время как другие почтили его память молчанием. После всех церемоний, мужчина направился ко мне.

— Идем, скоро закат и стоит поторопиться, если не хотим заночевать здесь, — холодно говорит он.

— Вы даже не похороните его? — изумленно спрашиваю я, поднимаясь. — Так и оставите здесь?

— Чем ты предлагаешь вырыть могилу, руками? — неожиданно вспылил он, но быстро совладал с эмоциями, скрывая злость и горе. — Кановары позаботятся об этом, сегодня ночью твари попируют. А на твоем месте я бы лучше молчал, Налана. Теперь идем, — холодно говорит он.

Когда мы подошли к остальным мужчинам, в их глазах читалась неприкрытая ненависть. Чувствую, как они хотят моей смерти, желательно кровавой и долгой, но в тоже время от них исходит едва уловимый запах страха. Ото всех, кроме Дрейка, в котором чувствуется сила, если бы не он, меня бы растерзали на куски, не став слушать оправданий. И в голову приходит мысль, что мне дико повезло встретить именно его в этом прогнившем мире.

— Карл, — обращается он к мужчине в серой рубашке. — Отправляйся к Ларри, проверь его. Если сможешь, почини пикап и отвези его в город. Думаю, он очнулся. Не справишься за час, отправляйтесь пешком, до темноты успеете добраться до границы, а мы пойдем другой дорогой.

— Как скажешь, капитан. — отвечает Карл, моментально умчавшись вдоль горного хребта.

— Идите вперед, ребят, — говорит Дрейк двоим оставшимся, не сводя с меня глаз, указывая рукой на пустошь. — Пойдем в обход.

— Но так дольше, капитан. К тому же сзади должен быть замыкающий. Твари могут выскочить из засады, — испуганно говорит паренек с мышиными глазами и непонятного грязного цвета волосами, кажется Пит.

— Не сегодня, да и торопиться нам некуда, — отвечает Дрейк. — До темноты пройдем, сколько успеем, затем разобьем лагерь. Что-то подсказывает, что ночь сегодня будет теплой, — задумчиво глядит он на меня.

Пит насупился, но спорить не стал. Интересно, почему никто не решается вступать в баталии с Дрейком? Да, серьезный, да, жесткий, чем-то суровый и ощущается в его пронзительных глазах какой-то животный магнетизм, но почему они так беспрекословно его слушаются? Не спорю, он меткий стрелок. Возможно, в одиночку положил пару сотен пустынных тварей, заслужив уважение по гроб жизни, ли какая- нибудь шишка в этом маленьком городке? Нужно бы расспросить поподробнее…

Через некоторое время двое мужчин удалились на приличное расстояние, настолько, чтобы не слышать нашего разговора. Создалось ощущение, что нахожусь на свидании, лениво гуляя с парнем и его друзьями, тактично оставившими голубков. Только вот безжизненная пустыня портит едва навеявший романтический настрой. Никто не знает, о чем говорить, поэтому спрашиваю первое, что приходит в голову.

— Как же тот парень, которого я подстрелила? С ним все будет в порядке?

— Это всего лишь пуля, а не отравленный нож, и она прошло навылет, так что жить будет, — отвечает он.

— Могу узнать, кто это? — спрашиваю с искренним интересом. — Не заметила, чтобы кто-то из вас хромал.

— Это я. — с коротким смешком отвечает Дрейк, видя мое искреннее удивление. — Чего так глаза вытаращила? У меня высокий болевой порог, способность переносить боль, мне это как укол. Рану перевязал там же, в горах, так что жить буду, — отвечает он.

— Извини… — только и могу сказать я, и вновь повисает затянувшееся молчание. — А почему мы пошли длинной дорогой? Неужели, чтобы провести экскурсию по пескам? — спрашиваю я.

— И да, и нет. Хотел поговорить с тобой, другого шанса может не предвидеться, — задумчиво отвечает он. — А теперь не знаю, с чего начать…

— К чему нужно было спасать меня, если в любом случае хотите убить, приведя в свой город? Почему не оставить грязную работу пустыне и живущим в ней тварям? — с вызовом спрашиваю я. Дрейк долго молчал, а потом произнес, задумчиво пихнув ногой мелкий камень.

— Существует древнее пророчество, гласящее, что когда истинная Богиня появится в Севаре, пустошь станет зелеными лугами, ядовитые воды очистятся, вновь превратясь в чистые моря…

— И небеса станут одного цвета, — перебиваю его. — Все это я уже слышала от Лары. Не понимаю, при чем тут я?

— Вначале дослушай, а потом перебивай, — строгим тоном говорит Дрейк. — Когда-то давно в Севаре была война. Небо озарялось огненными грибами, освещая ночь, словно солнце яркими вспышками. Огромные города превратились в безжизненную пустыню, где сотни лет не росла трава, не было жизни. Дьявольский огонь превратил наш мир в обугленную головешку. Реки пересохли, животные вымерли, уничтожены даже растения, ничто не уцелело в пламени. Огонь был такой силы, что плавились даже камни. На сотни лет Севар вымер, став безжизненной пустыней. Те немногие люди, которым посчастливилось выжить в Апокалипсисе, прятались глубоко под землей, в непроходимых пещерах долгие годы, ожидая, когда понизится радиоактивный фон. Не знаю, что это, но знаю, что это очень опасно, словно ожившая смерть.