Андрей Сухин - Беглый герцог(СИ)

В стены были вделаны кольца для цепей. Такие же кольца были прикреплены и к столу. Инструментов для убеждения неразговорчивых клиентов сейчас тут не было. Видимо любопытствующие приносят их с собой.

От моей ноги к кольцу, вделанному в стену, тянулась довольно длинная и тяжелая цепь. Она позволяла мне передвигаться почти по всей камере, и даже подходить к дверям, но подвижность ограничивала очень существенно.

Мысли текли лениво. Размышлять было особо уже и не о чем. Все возможные варианты действий я уже прикинул, а больше до встречи с Марианной делать было нечего. Там станет всё окончательно ясно и тогда появится новая пища для размышления.

Я торчал в одиночестве уже шестой день, если не считать немого лохматого мужика, который раз в день приносил мне горшок с кашей, хлеб и воду. За эти дни я еще сильнее оброс, обтрепался и уже не реагировал так остро на вонь из бадьи куда ходил и по малому, и по большому: выносил бадью тот же глухонемой мужик, но конечно не каждый день, а по мере наполнения. Поэтому, когда вдруг в неурочное время, заскрипев, распахнулась дверь, и ввалившийся глухонемой, шустро схватив еще даже и до половины не наполнившуюся бадью, поволок ее к выходу, я был заинтригован. Но когда вошедшие вслед за ним четверо стражников с цепями в руках начали пристегивать мои руки и ноги к кольцам, вделанным в стены, всё стало кристально ясно: похоже, планировался визит высокопоставленной особы.

Приковав меня, стражники гурьбой выскочили из камеры. Мужик с бадьей так и не вернулся, и я снова остался один, но теперь уже моя подвижность была резко отграничена. Я еще мог присесть и прижать руки к телу, но свести их вместе уже не мог.

Потянулось время. И никто вопреки моей надежде не спешил прийти и нарушить мое вновь обретенное одиночество.

Я сидел, привалившись к каменной стене камеры и даже начал уже задремывать, несмотря на совершенное неудобство моего положения. Хотя ничего особенно удивительного в моей сонливости не было. Просто так, мой организм реагировал на скудную кормежку, холод в камере и пытался сэкономить калории, постоянно пребывая в полусонном состоянии и дрожа то мелкой, то крупной дрожью, пытаясь согреться даже во сне.

Очевидно, на какое-то время я провалился в более глубокий сон. И когда я очнулся, то ощутил, что правая щека у меня горит огнем. Я открыл глаза. Передо мной стояла женщина и прищурившись разглядывала меня. Увидев, что я открыл глаза, она велела.

- Вставай!

Гремя цепями, я начал подниматься на ноги, попутно разглядывая пришелицу. Тонко выделанная кожа и бархат, расшитый серебром, юбка-штаны, сапожки, в общем, костюм благородной дамы для конных прогулок. Дама, а вернее молодая женщина была явно благородная, но я ее не знал.

"Могла бы и сама Марианна прийти, а не присылать своих фрейлин или кто она там", - думал я, разглядывая посетительницу. Широкие, мужские плечи, скромно выглядящая на их фоне грудь, мощные мускулистые ноги обтянутые кожаными штанами. Женщина оказалась повыше меня примерно на полголовы, и мне пришлось смотреть на нее снизу вверх. Длинные черные вьющиеся волосы были заплетены в простую косу. Породистое лицо с чистой кожей, яркими полными губами было симпатичным, можно даже сказать красивым. Синие глаза незнакомки, не мигая, смотрели на меня.

- Похоже, ты не признал меня? - усмехнувшись, низким, но мелодичным голосом спросила женщина.

Я еще раз обежал глазами ее снизу доверху, вгляделся в лицо и помотал головой.

- Нет, не имел чести быть представленным, и даже мельком не видел, в противном случае я не смог бы забыть такую красавицу, - сказал я, решив, что немного лести не повредит. Женщинам нравится даже такая грубая лесть. И может тогда это доверенное лицо Марианны будет относиться ко мне получше.

- Надо же какая у тебя память-то неважная: забыть, как выглядит законная жена! - хмыкнула женщина, с улыбкой наблюдая за мной.

Мои брови поползли вверх.

Не было ничего общего у этой высокой и сильной женщины с той хрупкой юной девушкой, почти девочкой, которую я оставил в замке девять лет назад. Конечно теперь, когда она сказала... можно было, если не увидеть, то угадать в этой новой Марианне черты той, прежней, хрупкой девочки. Пожалуй, явно только цвет волос и глаз у них совпадали.

- Марианна...- неуверенно сказал я. - Когда мы... расстались, ты же была маленькой, худенькой девушкой и я почему-то думал, что ты таковой и останешься. В этом возрасте девушки, конечно, еще растут и меняются, но не так же сильно...

Улыбавшееся лицо Марианны исказилось от злобы.

- После двух лет так называемого замужества с тобой я решила, что категорически не желаю быть слабой, маленькой и худенькой! Чтобы какая-нибудь сволочь вроде тебя могла безнаказанно издеваться надо мной. Я захотела стать сильной и стала! Помогли мне в этом! И с оружием умею теперь великолепно обращаться. Ежедневные тренировки с хорошими учителями поспособствовали этому... Так что теперь наши роли поменялись и я хочу, чтобы теперь уже ты испытал в полной мере всё то, что мне пришлось вынести девять лет назад! - прошипела она, приблизив свое лицо к моему.

"Надо срочно заговаривать зубы и каяться иначе..." - подумал я.

- Марианна, я глубоко сожалею о том, что было между нами! Раскаиваюсь в содеянном мною, и прошу у тебя прощения! Я теперь буду вести себя примерно, и у тебя не будет повода жаловаться...

- Повод жаловаться теперь будет у тебя, мой бывший муженек!

- Но...но... Марианна! Как ты можешь так отзываться о нашем браке... Ведь мы не расторгали брак официально и вообще поверь, за это время я изменился в лучшую сторону... и я надеялся объявить на балу перед собравшимся благородным обществом о своем возвращении и надеялся что мы вместе с тобой...

Я, конечно, нес полную чушь, а что было еще делать? Может хоть это немного отвлечет озлобленную Марианну от темы мести. Голос у меня дрожал. Глаза были широко раскрыты. Я старательно имитировал раскаявшегося, безобидного человека, даже попытался выдавить слезу, правда, безуспешно, и видимо проделал это все недостаточно убедительно. Станиславский в таких случаях говорил `Не верю!` Марианна о Станиславском слыхом не слыхивала и потому говорить ничего не стала, а приступила сразу к действиям.

Бум! У меня теперь зажгло левую щеку, а голова резво мотнулась в сторону. Это Марианна влепила мне смачную пощечину. Затем она схватила одной рукой меня за горло, а в другой у нее оказался выхваченный из ножен на поясе немаленький и очень острый кинжал.

- Наверно мне стоит кое-что объяснить тебе мой дорогой муженек! - острие кинжала застыло в нескольких сантиметрах от моего глаза, а рука продолжала сдавливать мое горло, но я не смел и пошевелиться.