Silverfox - Меня зовут Северус

Альбус заставил себя прочитать письмо до конца, хотя при некоторых описаниях ему самому становилось нехорошо. Он надеялся, что среди описаний могут быть скрыты важные данные. Он подумал было передать мастеру Зельелия из Дурмштранга предупреждения из Бобатона, но потом решил, что не стоит — любопытные и отчаянные господа из Дурмштранга все равно пропустили бы эти предупреждения мимо ушей.

Может быть, не стоило втягивать во все это людей из Дурмштранга, размышлял директор. Родители большей части учеников были в свое время известными сподвижниками Вольдеморта, и если рецепт попадет им в руки… Альбус надеялся, что Вольдеморт сейчас занят чем–нибудь более важным, и не обратит внимания на «Омолаживающее зелье» Невилля Лонгботтома. Вольдеморту Омолаживающие зелья были ни к чему.

«Пожалуй, если мы и дальше будем называть это «Омолаживающим зельем», Вольдеморт может и не обратить на него внимания», — решил Дамбльдор.

Директор уже жалел, что дал Северусу рецепт этого проклятого зелья.

«Нельзя ни в коем случае давать ему возможность устраивать здесь эксперименты. Кто знает, что он может случайно открыть!»

Требовать у него пергамент с рецептом обратно было уже бессмысленно. Директор знал Северуса достаточно хорошо, чтобы понимать, что тот наверняка знает содержание листа наизусть.

Он на мгновение прикрыл глаза, борясь с подступающей тошнотой, и взял в руки следующее письмо. Это было письмо из Министерства. Там тоже принимали участие в поисках противоядия для зелья Невилля, но Альбус не возлагал на министерских чародеев особых надежд. При близком рассмотрении они казались совершенно некомпетентной организацией.

Он распечатал письмо и с удивлением обнаружил, что в нем лежат всего несколько листов. Сотрудники Министерства имели обыкновение расписывать очевиднейшие истины на несколько страниц каждую, и обязательно в «корректных выражениях». Если уж они написали такое коротенькое послание, что–то должно быть явно не в порядке.

Но выяснить, что именно было не в порядке с министерскими чиновниками, директор не успел. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Минерва МакГонагалл, неся довольно потрепанную ежиную клетку.

— Альбус, я отправила твоих пятиклассников в лазарет, — сообщила она и поставила клетку к директору на стол. — Вот, забирай это чудовище, отдашь попозже Северусу. Я не знаю, что мне с ним делать, и, кроме того, это будет тебе чудесный повод с Северусом побеседовать.

— Ты отправила моих пятиклассников в лазарет? — изумленно повторил Дамбльдор.

— Слизеринцев, Альбус, — объяснила профессор МакГонагалл, все еще тяжело дыша. — Ты сейчас глава Дома Слизерина, ты не забыл?

Дамбльдор предположил, что Минерва поднималась вверх по лестнице бегом, чтобы так задыхаться. Либо же это нервное, но это уж совсем маловероятно. Для Минервы МакГонагалл — дело совершенно невозможное.

— Присаживайся, Минерва, — успокаивающе сказал он, и профессор МакГонагалл с благодарностью опустилась в одно из кресел. — Ну так, кого из слизеринских пятиклассников ты отправила в лазарет и почему?

— Всех, — кратко ответила она.

— Всех? — повторил Дамбльдор. — Что произошло?

— Они опять избили Северуса, а он защищался, — объяснила профессор МакГонагалл. — Он что, изучал единоборства?

— Хм, это можно назвать обучением в ходе работы, — усмехнулся Дамбльдор, и тут же посерьезнел. — Они сильно пострадали?

— Нет, думаю, Северусу пришлось тяжелее всех, хотя это понятно…Девять против одного, — вздохнула Минерва. — Поппи сказала, что через несколько часов она с ними разберется.

— Ну, тогда ничего страшного, — решил Дамбльдор и повернулся к Зеленому, который как раз начал немного разворачиваться из клубка.

Еж высунул из иголок кончик носа и, заметив, что ему ничего не грозит, поднял мордочку. Он вглянул на Дамбльдора, смотревшего на него.

— Нюфф! — пожаловался Зеленый. Это должно было означать нечто вроде: «Ах, человек, мир вокруг меня в последнее время вертелся с ног на голову и обратно. Мне очень не понравилось, и я только надеюсь, что все закончилось.»

Альбус расценил это как: «Они мной кидались и роняли на мою клетку тяжелые предметы. Мне не понравилось. Скажи, чтоб они прекратили.», и это вполне соответствовало действительности.

Он улыбнулся.

— Все в порядке, Зеленый. Теперь ты в безопасности.

Еж успокоился и стал на все четыре лапки.

Дамбльдор принялся возвращать клетке первоначальный вид.

Минерва МакГонагалл тяжело вздохнула.

— Альбус, у нас неприятности, — серьезно сказала она. — Мне понадобилась помощь мистера Филча и несколько заклинаний, чтобы оттащить этих детей от Северуса. Никто серьезно не пострадал, но я не знаю, что могло бы случиться, если бы я не подошла вовремя. Ситуация между Северусом и одноклассниками становится опасной. Этих детей нужно убедить принять Северуса таким, какой он есть, и ему нужны друзья, на случай, если он опять попадет в переделку.

— Ладно, ладно, — сказал Дамбльдор. — Я поговорю с ним.

Он подошел к камину, вызвал мадам Помфри и попросил прислать Северуса к нему в кабинет, когда она закончит лечение.

— Если он не захочет приходить, скажи, что у меня его еж, — добавил он.

Затем он снова повернулся к профессору МакГонагалл.

— Довольна? — спросил директор.

— Только когда ваша беседа принесет пользу, — вздохнула Минерва и собралась уходить. — Желаю удачи, Альбус.

Альбус Дамбльдор вздохнул и вернулся к чтению письма из Министерства. Прочитав его, он снова вздохнул. Министерство сообщало, что его чародеи пришли к выводу, что антидота для Невиллева зелья нет и быть не может, и на основании этого решения дальнейшие изыскания они прекращают.

«Ну что ж, толку с них все равно не было никакого», подумал Дамбльдор.

И все же он почему–то чувствовал преданым. И оставленным наедине с его бедой. «То есть, с бедой Северуса.»

— Вы хотели меня видеть, сэр, — сказал Северус самым холодным тоном из всех, на которые был способен.

Дамбльдор вздрогнул. Беседа начиналась не лучшим образом.

— Ты можешь называть меня «Альбус», когда мы не на уроке, между прочим, — с улыбкой напомнил он мальчишке.

— Пожалуй, не стоит, сэр, — ответил Северус, не меняя тона.

Дамбльдор с большим трудом заставил себя продолжать улыбаться. Как же подступиться к этому существу, ставшему таким отчужденным? Северус был ему уже почти как сын. «Надо было сказать ему об этом раньше.»

— Спокойно, я вызвал тебя не затем, чтобы ругать за какие–нибудь проказы, — сказал он и указал Северусу на кресло.

Северус неохотно сел, видимо, чувствуя себя неуютно в директорском кабинете.

— Я только хотел отдать тебе твоего ежа.