Лев Вершинин - Хроники неправильного завтра

Когда я добралась туда, коллега умирала. Она нашла убийцу, она даже ранила его, но он оказался точнее. Неподалеку валялся постовик из КС с перерезанным горлом, чуть в стороне — еще один, а тот, кто стрелял, убегал через лужок, сильно хромая. Обернувшись, он увидел меня и, не целясь, выстрелил из арбалета. Секундно мелькнуло его лицо: совсем обычный смуглый юнец, подросток, немного похожий на дархайца. Продолжать преследование я не смогла: стрела попала в ногу…

Потом… Я не помню точно. Кажется, я привела всех трех погибших в порядок, уложила их на веранде. У Рафаила Никитича и Президента были очень обиженные лица. А коллега смотрела укоризненно. Помню: я брела по горящим улицам, среди стонов и ужаса, брела в «Ореанду», сама не зная, зачем и к кому.

…Отель разгромили и загадили. Лишь в номере доктора Рубина все осталось на местах. Имя хозяина я узнала через неделю, когда очнулась. Вместе со мной доктор приютил еще двоих: постоянно рыдающую брюнеточку Катрин (она кричала по ночам, звала какую-то Эвелину) и толстенького лысого старичка — этот держался молодцом и даже ухитрялся добывать откуда-то консервы и медикаменты.

Мы мало разговаривали. Доктор Рубин объяснил нам, что взбунтовались квэхвисты, но что убийства вроде пошли на убыль. Я спросила: где полиция и где специалисты? Он пожал плечами. Изредка в дверь ломились. Хозяин выходил, после чего стучавшие с извинениями исчезали. Когда толстяк поинтересовался, почему мы все еще живы, доктор Рубин, поглаживая себя по груди, ответил, что знает заклятье от «нгенгов».

Это было хорошее заклятье. Но и его сила кончилась в начале августа. Очередные визитеры ворвались в номер. Я видела, как рассекли голову старичку Аркаше, как повалили Катрин… скоты были грязны и щетинисты. Я сумела вырваться, выбежать в коридор, где хрипел, дергая ногами, доктор Рубин и помчалась вниз по лестнице. Странно: все происходило как бы рядом, как бы не со мной. А потом я услышала голос, и поняла, что это заработали молчавшие много дней шары-информаторы. Они вопили, орали, выли. Срывающийся голос призывал «истинных землян» истребить скверну, смести с лица планеты Земля пришлую дархайскую мерзость. Воззвание повторялось каждые пять минут; я стояла, вжавшись и груду хлама, а в коридоре ревело: «Режьте ублюдков! Я — Солнце Власти, Единственный Вождь Квэхва, Генрих Вышковский, несу ответ за всех вас!»

Вот тогда я успокоилась. Что бы ни происходило, квэхвисты здесь ни при чем. Никто из них не посмеет гнусно говорить о Вожде А. И я вышла на улицу. Первое, что увидела я, — это сотни мелких схваток на набережной и черные столбы дыма над развалинами. Дархайцы в пятнистых комбинезонах сражались как львы, каждый против десяти-пятнадцати вооруженных. В этом сезоне на Земле было необычно много туристов с Дархая. Сейчас их убивали. Убивали земляне! Но — земляне в развевающихся дархайских лвати!

Люди резали друг друга мечами, и лязг железа сливался в омерзительный надсадный гул. Ни одного выстрела? Почему? Кто эти твари в маскарадных лвати, которые не одевают нынче на Дархае? Кто?! Что с Землей? Я стояла на пороге отеля, пытаясь понять. А потом крикнула: «Андрей Аршакуни!»

И мне ответили: «Андрей Аршакуни с нами!»

На клич ко мне прорывались истерзанные, ободранные, но не сдавшиеся дархайцы. Кто-то протянул мне меч, и я пошла вниз по ступеням, прорубаясь сквозь потные лвати лже-квэхвистов. Эти выродки были сильны скопом против одиночек. Сотня настоящих борцов, сплотившись, рассекла их, как топор полено.

И мы пошли вперед. Я вела иди меня вели? Не знаю. Нас становилось все больше. Из переулков, тупиков, подворотен к нам, отражая десятки ударов, рвались хрупкие пятнистые фигурки. Дойти удавалось не всем.

Во время короткой передышки меня назвали Старшей Сестрой. Я поняла: этим людям нужно было объединиться, чтобы победить. Но они были равны между собой, а старшие групп, видимо, погибли. Не появись я, звавшая имя Андрея и не похожая на них, изверги перебили бы дархайцев поодиночке. Они целовали значки с портретами Далекого Брата и Вождя А и просили меня вести их.

«Что случилось?» — спросила я. Мне наскоро объяснили: по лучезарной воле Любимого и Родного они отправились на Землю, чтобы познакомить местных квэхвистов с некоторыми новыми идеями, изреченными Вождем. Совместными усилиями должны были дархайцы и квэхвисты Земли развернуть страстную проповедь светоносных слов. Курс лекций назывался «Плоды Ла». Теперь, неожиданно, братья обернулись против них…

Все это звучало высокопарно, но дархайцы не умеют лгать. Я ни на миг не усомнилась в их рассказе. Нас было уже около двух тысяч, и к нам приставало все больше ободранных и озлобленных землян, выбегающих из полусожженных домов. На одной из площадей я впервые увидала, как плачут дархайцы. Они опустили мечи и окровавленными кулаками грозили небу, проклиная глорргов, закутавшихся в ти-куанги борцов. Посреди площади, подвешенные к столбу, болтались на закопченной цепи обгорелые человеческие останки. «Смотри, Старшая Сестра, как харрингенг расправился с таученгом Лоном Сарджо, руководителем нашей группы».

Там, на площади, я наконец поняла все до конца: это — конфедераты! Грязные конфедераты! Они, прикрывшись пустой бумажкой, подготовили мятеж. Они убили Рафаила Никитича, пожертвовав для этого своим Президентом, перебили моих соотечественников, а затем обрушились на дархайских туристов, ослепленные волчьей злобой против мира и прогресса. Кто этот Солнце Власти? Неважно. Кто бы он ни был — властолюбивый маньяк, сотрудник КС, платный провокатор — его путч направлен против двух единственно верных оплотов Справедливости в Галактике. Против Единого Союза и Дархая…

Мы добрались до логова мерзавца и выжгли его дотла. Я сама рубила погань, защищавшую вход в Клуб Гимнастов-Антикваров. Тут почти не было лвати, зато оказалось много военных мундиров. Соленые комки летели в лицо, но вытирать их не было времени.

— Харрингенг! — закричал кто-то за моей спиной. Я обернулась и узнала того, кто намекал мне на козни «Мегапола». Он умер нелегкой смертью…

Сейчас на Земле спокойно, если можно назвать покоем тишину душегубки. Кое-как наладилась связь: города откликаются, и некоторые согласны признать контроль Земного Центра. Другие… До них еще дойдут руки. Пожары прекратились. Но Лондон, Токио, Калькутта, Новый Узень, Нью-Йорк, Урюпинск молчат. И не только они.

Нгенги не прошли — это главное. Остатки затаились. Но они сделали все, что смогли: среди выживших лишь десятка два инженеров, ни одного учителя. Сгорели склады. Разрушены каналы. Не удалось спасти ни космолеты, ни навигаторов. Живые молят о помощи: начались эпидемии. Чем помочь?! Нечем. Ни аптек, ни врачей. Нгенги позаботились и об этом.