Екатерина Богданова - Пансион искусных фавориток. Борьба за власть

Шли минуты, а они все не возвращались.

— Неужели его величество решится оставить друга в беде ради лишних минут с женщиной? — ворчливо произнесла Зарина, нетерпеливо расхаживая вдоль линии туманного озера.

— Они не вернутся, — покачала я головой. — Рони неравнодушен к принцессе, он был ее первой любовью. И они отправились в место, где все чувства усиливаются в сотни раз, лишая силы воли и желания сопротивляться. Они наверняка забыли о нас, поглощенные друг другом.

— И что нам теперь делать? Пешком мы отсюда не выйдем, долина закольцована, все пути из нее приводят на то же место, — возмущенно воскликнула телохранительница, усаживаясь прямо на поверхность затвердевшего тумана. — Твердо, — пожаловалась она и перебралась на устеленный густой травкой берег.

— Я сейчас кое-что попробую сделать. Мне нужно, чтобы ты поклялась никому и никогда не рассказывать о том, что здесь сейчас произойдет, — проговорила я, наконец осмелившись. — Только не так, как ты обещала не рассказывать о моей жизни.

— Я же не кому-нибудь рассказала, а Караю. Ты бы сама никогда не сподобилась быть с ним откровенной, — возмутилась Зарина.

— Поклянись, — настойчиво попросила я.

— Да пожалуйста! — всплеснула руками девушка. — Клянусь своей силой и рассудком, что увиденное здесь останется нашей с тобой тайной.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнула я, после чего подошла к стеклу тумана, опустилась на колени и положила ладони на прохладную, слегка влажную поверхность.

Как я ни старалась сосредоточиться и почувствовать магию, ничего не выходило.

— И долго ты еще собираешься гипнотизировать несчастную стекляшку? — поинтересовалась Зарина спустя какое-то время. — Ты бездарь, забыла?

— Ошибаешься, я результат эксперимента одной безумной королевы, — произнесла сквозь зубы.

Горло тут же перехватил спазм — я затронула очередную печать! Если не получается обнаружить магию в застывшем тумане, может, попробовать начать с себя и только потом перейти к тому, что окружает?

Каждое слово давалось с неимоверным трудом, но я начала рассказывать Зарине о том, что сделала со мной Немия в раннем детстве, постепенно рассеивая действие печати, наложенной на эту информацию. Пальцы начали утопать в ставшем менее плотным тумане, когда сил почти не осталось и на поблескивающую поверхность упало несколько капель крови из моего носа.

— Кари, остановись! — словно издалека доносился голос телохранительницы, но я начала чувствовать, как растворяю магию под своими ладонями, и не собиралась отступать.

— Ты убьешь себя! Прекрати, — умоляла Зарина, но я ее не слушала, все глубже погружая руки в вязкую субстанцию.

Силы, словно тепло из открытой двери, уходили в небытие, но призрачная надежда спасти томящихся в плену людей, среди которых был мой — теперь я была в этом полностью уверена — мужчина, давала мне стойкости продолжать начатое.

И вдруг все прекратилось. Ощущение окружающей магии пропало, словно его и не было, а туман размягчился только на небольшом участке вокруг моих рук.

— Нет! Только не сейчас! — выкрикнула в отчаянии, выдергивая руки из смешавшегося с моей кровью желе и ударив ладонями по твердой поверхности рядом.

Хлопок получился невероятно громким и сильным. Меня отбросило на несколько метров назад, а на поверхности стеклянного озера, от того места, по которому я ударила, пошла трескучая волна, ломая и распыляя туман.

В голове шумело, нос и горло заливало кровью, но я оставалась в сознании и видела, как туман быстро отхлынул, словно вода, уходящая в образовавшуюся в центре долины дыру. Через мгновение долина была полностью очищена от белесой дымки, лишь небольшие ее язычки вились вокруг стоящего в середине большого поля высокого камня. На мертвой, потрескавшейся земле остались лежать тела нескольких человек в белых одеждах и одного в черном костюме. Перед тем как потерять сознание, я увидела, что фигура в черном пошевелилась, приподнимая голову и осматриваясь.

Сознание медленно выбиралось из зыбких песков забытья, возвращая меня в пугающую неизвестностью реальность. Первым, что я увидела, были игриво мелькающие в солнечных лучах сверкающие пылинки. Потом в поле зрения появился толстый, ленивый белый кот, умильно пытающийся поймать лапой резвящиеся пылинки. Кот жмурился, шевелил усами и досадливо фыркал оттого, что мелкие искорки неминуемо ускользали от него. Когда же животное взглянуло на меня и улыбнулось, растянув рот в радостном оскале, я пришла к выводу, что брежу или все еще сплю. Кот взмахнул хвостом и исчез, спрыгнув с подоконника.

— Она очнулась! — прокричал кто-то рядом, и я попыталась закрыть уши руками от громкого звука.

— Не кричи. Видишь, ей еще плохо, — ворчливо произнес еще один голос. Разговаривали женщины, и их голоса, кажется, были мне знакомы, но вспомнить никак не удавалось. Мешал неприятный металлический привкус во рту и навязчивая ноющая боль в висках.

— Позови Карая, она наверняка будет рада увидеть его, — произнес голос, и я осмелилась повернуть голову, чтобы увидеть говорившую.

Движение вызвало приступ сильного головокружения, и рассмотреть стоящую рядом с кроватью девушку я смогла только спустя минуту.

— Ну, здравствуй, избранная! — радостно улыбаясь, произнесла коротко стриженная девушка, глядя на меня черными как омуты глазами.

— Кто? — прошептала я, спрашивая сразу и кто избранная, и кто она, и кто я такая.

— Конечно, ты! — воскликнула девушка. — Я же говорила, что это ты. Просто раньше ты не была готова. Но у тебя все получилось, ты смогла ограничить действие тумана и закрыть доступ доминантам. И теперь проснется вся магия нашего мира. Разве это не замечательно?

— Не понимаю, — прошептала, закрывая глаза. Я невероятно устала, только выслушав несколько фраз, сказанных девушкой, которую, кажется, знала. Лелиан? Да, ее имя Лелиан. Остальное вспомню потом… Перед тем как вновь погрузиться в сон, услышала мужской голос, от которого по телу разлилось приятное тепло.

Прошло уже больше месяца с тех пор, когда я, судя по рассказам окружающих, совершила невозможное — осуществила давнее пророчество безумного летописца.

Память так и не вернулась ко мне полностью. Отрывочные воспоминания уносили меня в детские годы, когда я, маленькая счастливая девочка, бегала по разнотравью и веселилась и проказничала с другими детьми. Мой муж, император величайшей державы, которую знавала история, утверждал, что я была сильной, волевой женщиной, не знающей устали в желании улучшить жизнь своих подданных. Тот факт, что я императрица, меня лишь изумлял, ведь я помнила себя беззаботным ребенком. Иногда приходили отрывки словно не моей жизни — занятия в каком-то учебном заведении, лица девушек, которых я, возможно, считала подругами, девочка лет шести, смеющаяся и говорящая «это не обсуждается»… После таких вспышек из прошлого неизменно наступала апатия. Возникало ощущение, что я по кому-то скучаю, но по кому — вспомнить не удавалось. Я верила рассказам окружающих о себе лишь потому, что вспомнила их имена. Но, кроме имен и лиц, в моей памяти ничего не осталось. Особенно раздражали в новой, словно еще не написанной, истории моей жизни весьма запутанные личные отношения. По всему выходило, что мой муж, к которому я, как ни старалась, не испытывала ничего, кроме уважения, любил другую женщину, и раньше меня это нисколько не заботило. Мы даже были подругами с Раниярсой Свободной, к которой я сейчас не испытывала никаких чувств, кроме раздражения от ее навязчивого желания возобновить нашу дружбу. Я же, как оказалось, была в связи с лучшим другом и советником собственного мужа. Постичь всю глубину порочности моей прошлой жизни было непосильной задачей, и я трусливо отгородилась от нее, решив начать с чистого листа.