Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей

На белом песке у самой кромки прибоя играют дети. Лица их похожи, как два солнечных блика. Ярко-рыжие локоны мальчика треплет лёгкий ветерок. Такие же рыжие волосы девочки заплетены в две задорные косички. Брат строит песочный замок, сестра пускает мыльные пузыри.

— Поиграй со мной, — просит она.

— Опять в куклы? — поднимает лукавый взгляд он.

— Смотри, какие красивые.

Девочка выдувает шарик. Внутри угадываются крохотные силуэты.

— Ты сделала себе девочку, а мне мальчика, как всегда?

— Да. Хочешь, поменяемся? Так будет интереснее.

Прозрачный пузырёк лопается, оставляя в руках девочки куклу-мальчика, а в руках мальчика куклу-девочку. Мальчик смеется.

— А теперь поменяемся обратно, — смех девочки звенит над берегом.

— И поселим их в этот замок.

Мальчик опускает куклу на песок. Девочка тоже ставит куклу, но с другой стороны песчаной стены замка.

— Пусть они тоже поиграют.

— Будет весело?

Взявшись за руки, боги снова смеются. Светлая Райна сыплет из горсти белый песок времени, Тёмный Хисc выдувает из соломинки мыльные пузыри надежд. Ноги Близнецов омывает океан вечности.

Они играют.

435 год от Основания Империи, за шесть дней до праздника Цветущего Каштана. Суард, столица Валанты, южной провинции Империи.

К полудню Хилл бие Кройце по прозванию Лягушонок понял, что спрятаться не удастся. Неподвижный воздух загустел, вдалеке, над рекой, показался край темной тучи. Улицы стремительно пустели, разморенные жарой горожане расходились по домам и прохладным кофейням, лавочники уносили столики с разложенным товаром. Только мальчишка-газетчик, одетый в отчаянно желтые жилетку и берет, размахивал листками посреди мостовой и орал во всю глотку:

— Свежие новости со всей Империи! Наследник Валанты возвращается в столицу! Гномы недовольны падением цен на медь! Придворный маг предупреждает о небывалой жаре!

На выскочившего из-за угла Хилла газетчик не обратил внимания — чумазые подмастерья лет шестнадцати газет не покупают. Зато подлетел к выходящим из дверей гильдии Виноделов почтенным мужам.

— Наследник престола через шесть дней будет в Суарде! Покупайте последний «Герольд»!

Не замедляя бега, Хилл проскочил под носом у мальчишки и дернул за ремень сумки. Дюжина печатных листов вспорхнула чайками.

— Забери тебя Ургаш! — завопил газетчик.

Виноделы всполошились. Старик в бархатном, не по погоде, плаще обругал «безголового мальчишку» и замахнулся тростью. Хилл поднырнул под палку, и не удержавший равновесия старик уронил палку на своего пузатого соседа. Покуда склока позади набирала силу, Хилл пробежал мимо витрины шляпника, скользнул в узкий проулок, с разбегу подпрыгнул, вцепился в перила балкончика, оплетенного виноградом — и, подтянувшись, забрался на него. Прислушался, успокаивая дыхание: за углом продолжали ругаться виноделы и газетчик, стучали копыта и скрипели колеса, а за обыденными звуками слышались легкие и стремительные шаги преследователя. Рука сама собой потянулась к поясу — но вместо привычных ножей встретила пустоту.

«Ну, Мастер…» — прошептал Хилл одними губами и постарался слиться с камнем.

В устье проулка показался невысокий смуглый парень того же возраста, что и Хилл — одетый как подмастерье, в небеленые рубаху со штанами и сандалии. Разболтанные жесты и добродушная растерянная улыбка не вязались с хищными глазами. Парень кинул взгляд на извилистый проулок, ряды балкончиков, потом на широкую улицу. Мгновенье словно принюхивался…

Хилл напрягся, готовый встретить его лицом к лицу — он не заяц, чтобы удирать вечно!

Где-то в глубине проулка стукнула рама и плеснула вода, затем послышались шаги. Парень сорвался с места и устремился туда.

Хилл облегченно перевел дух. Слава Светлой! За полдня беготни по городу он устал, как каторжник в каменоломне. Быть дичью — хуже не придумаешь.

Выждав, пока преследователь скроется за углом, Хилл перелез через перила и неслышно спустился на узкую клумбу под стеной. Едва нога коснулась земли, острое чувство опасности подбросило его, развернуло и отшвырнуло прочь. Рука схватила пустоту: шис, ножей-то нет!

Чернявый парень, на пару лет старше и на полголовы выше Хилла, возник в устье проулка, словно из воздуха.

— Не стоит. — Узкие губы на породистом горбоносом лице скривились в усмешке, глаза льдисто блеснули ненавистью. — Беги, Лягушонок, беги.

Горбоносый отступил и издевательски махнул рукой в сторону улицы. Он был одет в подходящие ему, как волку бантик, латаные штаны с рубахой и перепачканный мукой фартук. Смуглое острое лицо пятнали мучные разводы, отвлекая внимание от изысканных черт и повадок опытного бойца.

— Не лезь не в свое дело, Угорь! — прошипел второй «подмастерье пекаря», возникший рядом так же неслышно и незаметно, и ободряюще подмигнул Хиллу. На первого он походил лишь одеждой и мастью: высокий, крепкий, с чуть раскосыми глазами, выдающими примесь крови кочевников, весь какой-то плавный и текучий.

Угорь лишь повел плечом и фыркнул. Но дело было сделано: тот, за углом, услышал.

Не тратя проклятий попусту, Хилл припустил прочь. Последние сомнения в том, что попасться сегодня — значит, умереть, истаяли, как русалочьи наваждения с рассветом. Мерзлые иглы страха кололи лопатки, в ушах отдавалось: «беги, Лягушонок, беги!». И Хилл бежал: мимо украшенных мозаиками домов, мимо витрины шляпника и резных дверей — к узкому лазу за старым тележным колесом, в подвальное оконце.

Протиснулся, спрыгнул на каменный пол. Мгновенье прислушался к звукам улицы и жужжанию одинокой мухи в темном, заплетенном паучьим кружевом подвале, и устремился вдоль ряда дубовых бочек, благоухающих знаменитыми южными винами. Мягкие сандалии касались пола неслышно, отмычка из кармана сама прыгнула в руку — и тяжелая дверь распахнулась ровно в тот момент, когда кто-то спрыгнул на камни под тем же оконцем.

В следующем зале, уставленном стеллажами с бутылками, Хилл задержался: запер низкую дверь и сломал отмычку в замке. Конечно, надолго это убийцу не задержит — но хоть несколько мгновений, пока он будет догонять в обход.

Лабиринт винных подвалов был темен и тих, лишь скреблись по углам крысы, посверкивая на незваного гостя красными глазами. Хилл беззвучно несся по переходам, пригибаясь под низкими арками и безошибочно вписываясь в повороты: дорогу в подземельях столицы он мог найти с закрытыми глазами. До зала, из которого можно выбраться на нужную улицу, оставалось два десятка шагов, когда Хилл резко остановился и нырнул за ближний стеллаж с пыльными бутылями.