Джеймс Роллинс - Буря ведьмы

Она похлопала лошадку по боку и ласково шепнула ей на ухо, что необходимо поспешить. Та в ответ громко фыркнула — копыта застучали по земле. Бока тяжело вздымались, кобыла сражалась с дымным воздухом. Фигура Эр'рила постепенно обретала более четкие очертания, и Элена пропела Дымке на ухо:

— Умничка. Я знала, что ты справишься.

Вдруг, зацепившись за корень, кобыла нырнула вперед. Элена отчаянно взмахнула руками, изо всех сил стараясь удержаться, но почувствовала, что падает. Она приготовилась к сильному удару о землю, но ее подхватили сильные руки.

Девушка подняла голову и увидела жуткое клыкастое лицо — Тол'чак. Он бежал, одной рукой прижимая ее к груди, и щека терлась о жесткую, словно кора, кожу. Потное тело огра пахло мокрой козлиной шкурой. Краем глаза Элена заметила, как черной тенью мимо пронесся волк, а следом — Дымка.

— Спасибо, Тол'чак, — выдохнула она. — Я бы точно ноги переломала. Дальше могу сама.

— Времени нет, — проскрежетал, точно жернова, огр. — Пауки настигают со всех сторон.

Элена посмотрела на обочину. Она была настолько поглощена тропой, что не заметила смертельной угрозы. Тысячи блестящих глаз следили за ней из окутанного дымом леса. Красные потоки текли к путникам единым разумным существом. Пышущая жаром земля поглотила сотни их собратьев, но иные сотни теперь перебирались по телам, как по мосту. Казалось, армию толкает вперед одна — общая — цель, одно сознание. Элена поняла, почему их зовут Ордой.

Продвигаясь огромными скачками, огр не сбавлял хода, однако теперь горбился от усталости. Чтобы поддерживать равновесие, он на бегу опирался о землю свободной рукой. Полуживотное-получеловек, Тол'чак невероятно быстро мчался по лесной тропе.

Послышался грохот копыт, и вскоре с ними поравнялся Крал.

— А ты ловкач, огр, вовремя подхватил девочку! Но теперь я ее заберу.

Роршаф, огромный боевой конь горца, казалось, совсем не устал и теперь пританцовывал на стальных подковах, вороная грива развевалась на ветру.

Тол'чак не спорил: никакого ненужного героизма, только здравый смысл. Элена почувствовала, как ее перекинули в седло. Крал усадил девушку перед собой и что-то скомандовал Роршафу на гортанном языке горных лошадей — конь молнией ринулся вперед. Деревья стали зеленой стеной, и всего через мгновение всадники, пролетев мимо Дымки, догнали Эр'рила.

— Эй! — завопил Крал. — Орда наступает со всех сторон. Чтобы выбраться из леса, нужно прибавить ходу.

Стянув с лица маску, воин удивленно посмотрел на Элену. Оглянувшись, он увидел быстро нагонявшую Дымку.

— Что случилось? — пробормотал он и тут же покачал головой. — Ладно, не важно. Крал, вывези ее из леса. Я помогу Тол'чаку с фургоном.

Крал молча кивнул и помчался дальше. Элена намертво вцепилась в вороную гриву Роршафа, стрелой летевшего сквозь дым. Она вдруг поймала себя на том, что едва дышит от страха — не за себя, за тех, кто остался позади, с пауками.

Крал наклонился к ней и прошептал:

— Похоже, уже совсем недалеко.

Хотелось верить, но кто знает наверняка, где обрывается тропа? Она напряженно вглядывалась в завесу вихрящихся дыма и пепла. Неужели этому конца не будет?

Словно в ответ, черная стена на мгновение расступилась, и показалось зеленое поле — всего лишь на расстоянии выстрела из лука. Порыв ветра нагнал гарь, и тропу снова затянуло. Мираж? Обман зрения, рожденный надеждой?

— Хвала Доброй Матушке, — пробормотал Крал себе под нос и пришпорил Роршафа. — Ты же все видел, старый мешок с костями! Давай, выбирайся из дрянного леса!

Роршаф сердито фыркнул. И, словно чтобы устыдить хозяина, явил истинный дух породы — он будто обернулся ветром. Сильные тугие мышцы рождали столь легкий и стремительный галоп, что, казалось, конь летит, не касаясь копытами земли.

Еще мгновение, и жеребец вынес всадников из темного душного леса в свежую зелень холмов и лугов. С воплем ликования Крал натянул поводья, давая понять Роршафу, что тот может замедлить бег. Огонь опалил высокую траву на четверть лиги, но разлившиеся ручьи и буйная растительность остановили его, остались лишь угольки. Горец повел коня широким кругом — копыта зашлепали по сырой земле.

Элена восторженно провожала последние лучи закатного солнца, проникавшие сквозь просветы в затянутом дымом небе; полевые цветы яркими островками раскинулись на пологих склонах — все-таки они выбрались из проклятого леса!

Неожиданно из знойного марева за спиной выскочила кобыла и промчалась мимо.

— Дымка! — позвала Элена, но маленькая серая лошадка, перепуганная до смерти, неслась к холмам. — Крал, нужно догнать ее…

Горец поднял руку, заставляя ее замолчать. Вытянувшись в седле, он оглядывал поле, медленно ведя коня по кругу.

— Где же Ни'лан и Мерик? — пробормотал он. — Они должны были…

Вдруг над ухом просвистело, и Крал свалился с седла, чудом не утащив за собой Элену. Девушка ошарашенно оглянулась: всадник лежал на спине, из плеча торчала оперенная стрела. Хватая ртом воздух, он попытался сесть. Сумев приподняться на локте, горец что-то быстро скомандовал на языке горных лошадей.

Роршаф колебался.

— Скачи, чертова навозная куча! — прорычал Крал. — Рор'ами дестро, Роршаф, ном!

Боевой конь громко заржал и, резко развернувшись, помчался в луга — Элена отчаянно вцепилась в гриву. Над головой просвистело сразу несколько стрел.

Не в силах сдержать слезы, девушка припала к вороной холке. Жеребец черным вихрем мчался по пустынному полю. Где остановятся они? Элена бросила через плечо быстрый взгляд — лес стремительно исчезал из виду. Роршаф миновал вершину холма, и деревья полностью скрылись. И вместе с ними — все, чем она в этом мире дорожила.

Оставшись в палатке одна, Вира'ни обнажилась и встала коленями на подушку, поудобнее пристроив огромный живот. Эбеновая чаша лежала перед ней на маленьком дубовом подносе — темный огонь, пожрав слабый свет свечи, плясал по поверхности. Камень сосуда начал поглощать тепло, и она дрожала, прислушиваясь к каждому шороху.

В лагере остались немногие. Среди этого народа кочевников охотника ценили по умениям, и не важно, кто натягивал тетиву — мужчина или женщина. Вот почему почти все взрослые отправились готовить засаду среди высокой луговой травы. Теперь только дети под присмотром двух пожилых женщин да горбатый старик бродили среди тлеющих костров.

Дождавшись, когда лагерь опустеет, Вира'ни приступила к подготовке ритуала. Она произнесла заклинание и пожертвовала кровь, а потом принялась ждать. Снаружи царила тишина, время пришло.

Склонившись, она повторила последние слова и почувствовала, что дух Черного Сердца возник в темном пламени. Тени в палатке сгустились, стало трудно дышать. Вира'ни не поднимала головы. На улице залаяла собака, но ее быстро успокоили. В животе, ощутив присутствие повелителя, заволновались дети. Согнувшись, она подобострастно прижалась лбом к краю чаши.