Сара Маас - Двор Шипов и Роз

Поцелуй за каждый день, что мы провели порознь, поцелуй за каждую рану и страх, поцелуй за чернила, отпечатавшиеся на моей коже, и за все те дни, что мы проведём вместе после этого. Дни, которых я, возможно, больше не заслуживала. Но я снова отдала себя этому пламени, бросилась в него и позволила себе сгореть.

Какая-то нить глубоко внутри меня выдернула меня из сна.

Я оставила Тамлина спящим в постели, его тело отяжелело от истощения. Через несколько часов мы уйдём из Подгорья и вернёмся домой, и я не хотела будить его раньше, чем это необходимо. Я молилась, чтобы хотя бы однажды я снова смогла спать так же умиротворённо.

Я знала, кто позвал меня, ещё до того как открыла дверь в коридор и вышла, спотыкаясь и балансируя на каждом шагу, приспосабливаясь к своему новому телу, его балансу и ритмам. Медленно и осторожно я поднималась вверх по узкой лестнице, всё выше и выше, пока, к моему потрясению, на лестницу не пролился луч солнечного света и я не оказалась на небольшом балконе, выступающем из горного склона.

Я зашипела от яркости света, прикрывая глаза. Я думала, что сейчас середина ночи — во тьме горы я полностью потеряла чувство времени.

Рисанд тихо рассмеялся, я смутно различила его у каменных перил.

— Я забыл, что для тебя прошло достаточно долгое время.

Свет обжигал глаза и я молчала до тех пор, пока не смогла смотреть без простреливающей боли в голове. Меня встретила земля фиолетовых гор в снежных шапках, но порода этой горы была коричневой и лишенной растительности — на ней не было ни одной травинки, ни одной зацепившейся корки льда.

Наконец, я посмотрела на него. Его перепончатые крылья были сложены за его спиной, но его руки и ноги оставались нормальными, никаких когтей.

— Что тебе надо? — слова прозвучали не так резко, как должны были. Не когда я помню как он сражался снова и снова нападая на Амаранту, чтобы спасти меня.

— Просто попрощаться, — тёплый ветерок трепал его волосы, развевал вихри тьмы с его плеч. — Прежде чем твой возлюбленный заберёт тебя навсегда.

— Не навсегда, — сказала я, показав ему татуированные пальцы и пошевелив ими. — Разве ты не получил неделю каждого месяца? — эти слова, к счастью, получились прохладными.

Рис слегка улыбнулся, его крылья зашуршали и затем стихли.

— Как я могу забыть?

Я смотрела на нос, кровоточащий всего пару часов назад, на фиолетовые глаза, в которых было столько боли.

— Почему? — спросила я.

Он знал, о чём я, и пожал плечами.

— Потому что когда напишут легенды, я не хочу, чтобы меня запомнили как оставшегося в стороне. Я хочу, чтобы мои будущие потомки знали, что я был там и что, в конце концов, боролся против неё, даже если и не мог сделать ничего полезного.

Я моргнула, на этот раз не из-за яркости солнца.

— Потому что, — продолжил он, его взгляд встретился с моим. — Я не хотел бороться в одиночку. Или умереть в одиночестве.

И на мгновение я вспомнила фэйри, умершего в нашем холле, и как я сказала Тамлину то же самое.

— Спасибо, — сказала я, горло сдавило.

Рис блеснул усмешкой, но в его глазах она не отразилась.

— Сомневаюсь, что ты будешь говорить то же, когда я заберу тебя в Ночной Двор.

Я не ответила, отвернувшись к виду. Горы тянулись вдаль и вдаль, огромные, мерцающие и укрытые тенями под открытым, чистым небом.

Однако во мне ничего не всколыхнулось — ничего не тянулось запоминать свет и оттенки.

— Ты собираешься полететь домой? — спросила я.

Мягкий смех.

— Увы, это займёт больше времени, чем я могу себе позволить. В другой день, я снова попробую вкус небес.

Я бросила взгляд на крылья, сложенные за его мощным телом, и мой голос был хриплым, когда я заговорила:

— Ты никогда не говорил мне, что любишь крылья — или полёт.

Нет, он делал вид, будто та его форма… базовая, бесполезная, скучная.

Он пожал плечами.

— У всего, что я люблю, всегда одна склонность — его у меня отнимают. Очень немногим я говорю о крыльях. Или о полёте.

Лунно-белое лицо уже приобрело некоторый оттенок — и я задумалась, возможно, однажды он был загорелым, прежде чем Амаранта так долго держала его под землёй. Высший Лорд, влюблённый в полёт, пойманный в ловушку под горой. Тени, не имеющие к его силам никакого отношения. Всё ещё преследовали эти фиолетовые глаза. Интересно, исчезнут ли они когда-нибудь.

— Каково это — быть Высшей Фэ? — спросил он — тихий, любопытный вопрос.

Я снова посмотрела в сторону гор, размышляя. И, может быть, это из-за того, что там не было никого, кто мог бы слышать, может быть, из-за того, что тени в его глазах так же навечно будут и в моих, но я сказала:

— Я бессмертная, которая была смертной. Это тело… — я посмотрела на свою руку, такую чистую и сияющую — издёвка за то, что я сделала. — Это тело другое, но это, — я положила руку себе на грудь, на сердце. — Оно по-прежнему человеческое. Возможно, оно останется таким навсегда. Но было бы гораздо легче жить с этим… — в горле застрял ком. — Было бы легче жить со всем, что я натворила, если бы моё сердце тоже изменилось. Возможно, я бы меньше беспокоилась; возможно, я смогла бы убедить себя, что их смерти не были напрасными. Может быть, бессмертие забрало бы это прочь. Я не могу сказать, хочу ли этого.

Рисанд достаточно долго смотрел на меня, пока я не повернулась к нему.

— Радуйся своему человеческому сердцу, Фейра. Жалей тех, кто вовсе ничего не чувствует.

Я не могла рассказать о дыре, уже сформировавшейся в моей душе — не хотела, потому только кивнула.

— Ну, тогда на этот раз до свиданья, — сказал он, размяв шею, как если бы мы только что вообще не говорили ни о чём важном. Он поклонился в пояс, крылья полностью растворились, и уже начал исчезать в ближайшей тени, как вдруг окаменел.

Его глаза встретились с моими, широко распахнутые и безумные, его ноздри раздувались. Шок — чистый шок отразился в его чертах из-за того, что он увидел в моём лице, и он отшатнулся назад. Действительно отшатнулся .

— Что… — начала я.

Он исчез — просто исчез, не в тени — в чистом воздухе.

Тамлин и я ушли тем же путём, которым пришла я — по узкой пещере в глубине горы. Перед уходом, Высшие Фэ из нескольких Дворов разрушили и затем запечатали Двор Амаранты в Подгорье. Мы уходили последними, и по взмаху руки Тамлина ход, ведущий в Двор, обрушился позади нас.

Мне всё так же не хватало слов, чтобы спросить, что они сделали с теми двумя фэйри. Может быть, однажды, может быть, скоро, я спрошу о том, кем они были и как их звали. Я слышала, что тело Амаранты забрали, чтобы сжечь — хотя кость и глаз Юриана каким-то образом пропали. Как бы сильно я ни хотела её ненавидеть, как бы сильно я ни желала плюнуть на её горящее тело… Я понимала, что ей управляло — очень маленькая её часть, но я понимала её.