Диана Удовиченко - Реквием по империи

– Не подумали, – произнес Ом. – Он с самого начала вызывал у нас подозрения. И вот что, брат…

– Я сам.

Нахмурившись, Лютый кивнул и обменялся понимающим взглядом с ребятами. Больше никто ничего не сказал. Я был им благодарен за это молчание. Слишком тяжело мне было обсуждать происходящее.

Дрианн, спрятавшись за шторой и нахмурившись, смотрел в окно, Лютый с безмятежным видом подкидывал свой неизменный стилет, мастер Триммлер, ежеминутно прикладываясь к бутылке, злым шепотом поминал всех богов с демонами по очереди и в совокупности. Неприятная, гнетущая пауза затягивалась, и я был даже рад, когда на улице раздался грохот, за которым последовала ярко-синяя вспышка.

– Вот и гости пожаловали, – ровно проговорил Дрианн.

– Много? – лениво поинтересовался Лютый.

– Прилично. Голов двадцать боевых магов, а с ними журженьские мудрецы в полном составе.

– Это нам раз плюнуть, – мастер Триммлер любовно провел кончиком пальца по лезвию топора, – это нам на пять минут работы…

Про пять минут он, конечно, погорячился. Да и про раз плюнуть тоже. Журженьцы – серьезные противники, и ни Дрианн, ни Лютый с ними справиться не смогут. Да и не нужно никому бессмысленное кровопролитие. Тем более что боевые маги вообще совершенно ни причем. Народ подневольный – им приказали, они и пошли. Не далее чем вчера мы сражались плечом к плечу против андастанцев. А теперь вот оказались по разные стороны поля боя. Политика – грязное дело, всегда так считал…

– Ну что, пошли? – спросил Лютый, поднимаясь с пола.

– Нет, – твердо сказал я. – Никаких драк.

– Так и сдашься? – злобно оскалился брат. – Позволишь сделать из себя жертвенную овечку во имя высших интересов? Или, может, во имя великой любви?

– Не позволю. Ни из себя, ни из вас. Но и сражение нам сейчас не нужно.

– Решайте быстрее, – меланхолично поторопил Дрианн. – Мудрецы уже принялись за мой щит.

– Продержитесь совсем немного. Я сейчас.

Пожав плечами, друзья направились к входной двери, и я почувствовал, как в доме сгустились мощные эманации волшебства: некромантская и эльфийская магия работали вместе. Мастер Триммлер, оставшийся без дела, подбадривал ребят азартными боевыми кличами и исполнением торжественного гномьего марша.

"Такими завываниями можно всех врагов и без магии распутать", – усмехнулся я про себя. На душе потеплело. Боль от измены, злоба, подспудно сжиравшая меня с момента появления Сао Ли, отпустили, уступив место чувству благодарности и гордости за друзей. Что бы ни случилось, чье бы грязное предательство ни рухнуло на голову, мне есть на кого надеяться. И пусть весь мир ополчится против меня, они всегда будут рядом. На моей стороне.

Но сейчас им нужна помощь. Поддержка. Не только в настоящий момент, но и в будущем. Ведь их не пощадят, они тоже стали разменной монетой в грязной политической игре. И ради них нужно найти в себе силы. Я сосредоточился, отрешился от вспышек на улице, от грохота, от выкриков мудрецов и магии, с помощью которой ребята удерживали заклятия журженьцев. Не обращая внимания ни на что, призвал Вселенную. Мой мысленный голос был слаб и жалок, он терялся в ледяной бесконечности. Но я звал, упрашивая и приказывая, умоляя и повелевая. Наконец, когда в душу тонкой змейкой вполз холодок отчаяния, я услышал ответ Вселенной. Она готова была помочь. И она назвала цену. Я согласился не колеблясь.

Тело захлестнула волна незамутненной энергии. Она наполнила сердце, полилась по жилам, возвращая утраченную силу. Я ощутил настоящее могущество, которое не шло в сравнение ни с чем. Разум разрывался от новых знаний: Вселенная открыла мне свою сокровищницу, допустила до информационного поля. Но одновременно с этим сознание необратимо изменялось, избавляясь от всего, что свойственно обычному человеку. Мораль, нравственность, сострадание, дружба, любовь, жалость – уходили от меня дальше и дальше, становились неважными, даже непонятными. Покровы падали, словно ненужная шелуха, обнажая холодное нутро изначального.

И лишь где-то на границе сознания горели крошечной искоркой слова: "Что бы ни произошло дальше, помните: в первую очередь вы человек". И я не сводил мысленного взора с этой маленькой, но яркой путеводной звезды, стараясь сохранить человечность. Хотя бы ненадолго. Для того, чтобы завершить начатое.

Из холла перед входом раздался громкий треск: журженьцы все же преодолели защиту моих друзей. Я отправился туда и остановился в боковой арке так, чтобы меня не было видно. Лютый с Дрианном, прижатые к стене, тщетно пытались освободиться от сковавшего их сложного заклятия. Мастера Триммлера мудрецы не тронули, очевидно, не сочли достойным противником. И гном, держа топор наперевес, решительно преградил им путь.

– Где великий мудрец Сао Ли? – слегка шепелявя, спросил юноша, одетый в синие шелка.

– Да как вам сказать? – призадумался сын гор. – Наверное, в коровьем дерьме копается… копаются.

Этот неожиданный пассаж так удивил журженьцев, что они остановились. Наверное, подумали, что недопоняли фразу на чужом языке. Воспользовавшись их растерянностью, Ом с Дрианном вырвались-таки из волшебных пут и приготовились атаковать. Мудрецы тут же вскинули руки.

– Не нужно. – Я вышел в холл. – Сдавайтесь, и я пощажу вас.

Журженьцы умеют владеть собой, удивительно хладнокровный народ. Но при виде меня маги не смогли сдержать изумленных восклицаний на своем языке:

– Он жив!

– Это невозможно!

– Что случилось с Сао Ли?

Отвесив вежливый полупоклон, я произнес по-журженьски:

– Сао Ли мертв. Я покарал его за предательство. Вас ждет та же участь, если не уйдете с дороги.

В ответ мудрецы, объединив силы, швырнули в меня боевое заклятие. Достигнув меня, волшба издала разочарованное шипение и развеялась в воздухе, словно дым. Взмах руки отправил обоих журженьцев в глубокий обморок. Я не собирался убивать их – зачем? Ведь они помогли Галатону одержать победу над некромантами. Получи я раньше такую огромную силу, никакие союзники не понадобились бы: я чувствовал в себе такое могущество, что мог бы выйти против армии Андастана в одиночку. Но мудрость, подаренная Вселенной, подсказывала: все так, как и должно быть, и силы пришли в положенное время. Только вот удерживаться в рамках человечности становилось все труднее…

Я шагнул к двери.

– Того, этого, – пробормотал мне в спину мастер Триммлер.

Обернувшись, я вопросительно взглянул на друзей.

– В зеркало посмотри, – коротко бросил Лютый, не сводивший с меня настороженного взгляда.

Стену холла украшало большое зеркало в бронзовой раме. Подойдя к нему, я сначала не узнал своего отражения. Из серебристой амальгамы смотрел незнакомый человек: у него было худощавое лицо с жесткими носогубными складками, обрамленное абсолютно седыми волосами. Глаза из серых превратились в черные. Присмотревшись, я понял, что в этом виноваты расширенные до предела зрачки. Любоваться на себя было некогда, и я, кивнув друзьям, вышел на крыльцо.