Глеб Вышневецкий - Гирум

— Судя по габаритам, этот ничего, — прошептала одна из теней на неизвестном никому в этом мире языке. Впрочем, весь дальнейший диалог шел на мыслеречи, а потому совершенно бесшумно.

— Годятся. Снимай запор. Отлично. Черт возьми, как они живут в такой духоте!?

— Да уж, ладно мы здесь не задерживаемся. Как думаешь, они сильно удивляться?

— Главное, чтобы не проснулись, — понеслась мысль, мигом испортившая Смолину настроение.

— Не куксись, все взял?

— Ага, уходим.

— Кстати, — сказал Смолин, когда они готовились к, как они надеялись, последнему привалу под открытым небом, — нам что-то надо делать с сигнализацией.

— То есть, — не понял Рогожин, — все же нормально было.

— Нет, я имею в виду ту, которая стоит на самих воротах. Я заметил, когда мы мимо них проходили, что там стоит что-то вроде детектора М-излучения. Он среагирует на слишком значительные отклонения.

— То есть, на нас?

— Да. Не зря же Золеев не хотел нас просто убить. Ему нужны были, помимо всего прочего, еще и генераторы М-излучения. Ведь мы потребляем не весь спектр, а лишь часть его, остальное излучается обратно, и напряженность поля куда выше, чем стандартная. Тут, похоже, действует подобная проверка на излучение…

— Но мы же скрыли наши… ауры, ты прав. Нас не просекут по ним, поймут по излучению. Что предлагаешь?

— Ауры тоже надо скрыть, все же, именно они являются главным источников излучения. Я смогу закрыть свою до порога чувствительно их детектора. Погоди минутку, — и Рогожин, внимательно наблюдая за Смолиным в М-спектре, убедился, что тусклые синие и фиолетовые линии каналов сменили свой цвет на серый с вкраплениями белого.

— Ну, — сказал, тяжело дыша, Смолин, — вот примерно так. Черт, устал-то как! Сможешь?

— Попробую, — с сомнением произнес Виктор. Но спустя полчаса усилий он добился лишь некоторого обесцвечивания своих синих каналов, да смены цвета части из них в фиолетовый.

— Нет, — покачал головой Александр, — так мы спалимся, как пить дать. Гхм, попробуй это, — протянул он ему давно позабытую пластинку.

— Дмитрий Алексеев, — прочитал он выгравированную на ней надпись. — Интересный тебе подарок сделал товарищ Алексеев, видимо, прощальный? — усмехнулся он.

— Ты попробуй включить ее, а не ехидничай, — пробурчал Смолин.

Пластинка помогла куда лучше. Во всяком случае, она полностью скрывала ауру Виктора, и сама в М-диапазоне практически не излучала, что давало вполне приличные шансы на завтрашний проход.

Однако это могло привести к серьезным неприятностям, если вдруг на их пути попадется человек способный, как и они, видеть энергоинформационные оболочки. Спустя еще полчаса тяжелой работы, они, наконец, добились, чтобы прибор пропускал часть М-излучения, достаточную, чтобы сторонний наблюдатель решил, что перед ним самый обычный человек.

Мерк Сесил стоял у ворот и брезгливо наблюдал, как сосунки из ополчения, пыхтя, открывают тяжеленные створки. Скрип стоял при этом неимоверный, и он ругал жадин из самоуправления, объясняющих отсутствие масла стратегической хитростью, мол, враги ночью перебьют стражу, попытаются открыть ворота, и тут жуткий звук разбудит полгорода. Сосунков он тоже ругал, но так, беззлобно, скорее, по привычке, что же взять с молокососов, которых привело сюда постановление городского совета. Нет, не конкретно сюда, в эту сторожку, а вообще в ополчение. Это считалось почетной обязанностью каждого лоботряса с шестнадцати до двадцати лет три месяца в году прожить в казарме и бесплатно ходить в патрули, нести стражу на стенах и все прочее, от чего многие вполне официально откупались. Мерк понимал, что городская казна вечно пустая, и раз лентяя из города выгнать нельзя, пусть хотя бы отрабатывает, но терпеть их не мог. Потому как возни с ними было много, а толку пшик. Хорошо, что хоть их обучением ему заниматься не приходилось. Еще одни положительным моментом ему виделось то, что пока в ополчении есть такая мелюзга, нормальным людям не придется драить нужники, да заниматься прочей презренной работой. Ведь платят наемникам совсем не за это, верно? Пусть даже он и провел все детство в этом городе, да и когда служил в баронской дружине, частенько сюда наведывался. Вообще, ему, конечно, повезло, бароны редко городских себе в дружину берут. Но почти сорок лет назад, его, совсем безусого парнишку, сына кузнеца приметил тогда еще молодой, только принявший отцово наследство барон Эрский и предложил ему вступить в дружину. Он, не раздумывая, согласился, конечно, потому как родная кухня и все железки ему надоели до чертиков. А три года назад, когда Бадпин Эрский скончался, и ему пришла пора вернутся домой. Благо, братик меньший кузницу не бросил, на первое время у себя дома оставил, да и на службе он деньжат поднакопил, не просто так на шее у родственников сидит. Вот, теперь в стражу нанялся, тоже городу пользу какую-никакую приносит. Не то что эти, крестьяне беглые да лодыри, которых тут наплодили да и оставили. По хорошему, их давно за стену следовало бы отправить, да только кто же тогда в город приходить будет, если защиты в нем не найти? Вот и приходится терпеть на одного полезного человека дюжину нахлебников.

"Так, а это еще кто?" — подумал он, увидев две бредущие по дороге фигуры: "очередные беглые? Похоже на то. Выкупившиеся обычно с вещами идут". За время службы на барона ему не раз приходилось участвовать, а позднее и возглавлять погони за бежавшими крестьянами. К сожалению, согласно "Указу о вольном городе", ему отходила и довольно широкая полоса земли, чтобы он не зависел от поставок зерна, леса и прочего от дворянина, которому вполне могло прийти в голову буквально, заморить голодом неугодный город, а потому просто поставить заставу у ворот не было никакой возможности. Правда, и без того довольно многих удавалось вернуть, а если хозяин был нормальный и не мордовал, почем зря, то вообще редко, кто убегал. Но после окончания службы в дружине Мерк всегда мог отличить беглых от всех прочих. И эти двое вполне под них подходили.

Пока он гадал, кто пришел под стены города, они приблизились к воротам и остановились, маясь в нерешительности, не зная что делать. "Ну, точно беглая деревенщина! И ведь гнать взашей нельзя!"

— Извини, пожалуйста, уважаемый господин. Нам бы в город войти, если позволишь? — робко произнес тот, что выглядел помоложе.

Мерк нахмурился, осматривая парочку вблизи, и спросил:

— Беглые?

Молодой стушевался и беспомощно посмотрел на того, что выглядел немного старше.

"Ну, точно, беглые. Похоже, один старший брат, другой младший. Хотя черт их разберет, все грязные, как свиньи!.. Ой, а что это я их у ворот-то держу? Наверное, издалека идут, проголодались, поди. Да и барона-скотины вряд ли им сладко жилось! Оно ведь как, простой человек трудится, трудится не за грош, а ему же еще и по мордасам настучат за провинность малую, а то и вовсе за просто так. Ничего, бедолаги, в городе-то лучше заживется. Муниципалитет вам и землицу может выдать, и деньгами ссудит".