Елена Асеева - По то сторону Солнца. Часть вторая

Бликами движения, о коих говорил юный авгур, называлось распознавание ивереня окружающих материальных или нематериальных явлений сознанием, и настройка работы диэнцефалона в сочетание с организмом на постройку нити движения. Велесвановцы умели строить нить движения не только в гиалоплазматических Галактиках насыщенных гиалоплазмой, но и в Веж-Аруджане, где главной составляющей были газообразные вещества. Потому сами занятия были очень важными и в основном происходили в лесах, наполненных теми самыми отметинами, знаками, следами, рубцами, фрагментальными картинками, как пример растущего дерева, цвета его ствола, изгиба ветки, лежащего камня. Блики движения были первым этапом в освоение способностей велесвановцев на котором в дальнейшем и формировалось выстраивание нити движения, проложенного кодами диэнцефалона и как бы намотанной сверху кожной слизи, в последующем принятой и распознанной любым иным соплеменником.

Впрочем, вопреки стараниям, терпению Аруна Гиридхари и Камала Джаганатха, последний не мог и простейшего в освоение нити движения, отметить сами блики. Его диэнцефалон не то, чтобы не запоминал все эти знаки, следы, рубцы, фрагментальные картинки, а именно вид растущего дерева, цвета его ствола, изгиба ветки, лежащего камня, он просто не мог сохранить те отметки в памяти (соединив их между собой представленной нитью) даже на короткий промежуток времени. Не мог, не хотел или не считал нужным диэнцефалон ссасуа это делать, словно обладая чем-то иным, что поколь не в силах был показать, а может и освоить. Потому лесные прогулки, которые Камал Джаганатх так любил, Арун Гиридхари почти не свершал, зачастую занимаясь с ним в саду.

Вместе с тем, что блики движения, как и сама постройка нити, были для юного авгура поколь не осиливаемыми, созданную другими велесвановцами нить движения он легко воспринимал. Потому негуснегести практиковал с собственным ссасуа поездки на озеро Ананта-Сансар наполненного гиалоплазмой сродни той, что входила в состав соседних Галактик, где тот мог тренироваться, просматривая нити движения, оставленные Аруном Гиридхари, Самиром и другими велесвановцами, нарочно для него. Юный авгур теперь сам нырял в бархатисто-черную гиалоплазму Ананта-Сансар, выхватывал из данного пространства нить движения и плыл по ней ко дну чашеобразного озера, увенчанного прозрачным шаром. Не просто втягивая в себя оставленную для него нить движения, но и к удивлению Аруна Гиридхари слегка придавая гиалоплазме лазурное сияние, не только на поверхности Ананта-Сансара, но и в его недрах.

Каждый раз, после такого плавания Камала Джаганатха в озере Ананта-Сансара, Арун Гиридхари сам опускался в него, проверяя состояние гиалоплазмы. С интересом подмечая, что состав гиалоплазмы становился (хоть и на непродолжительное время) менее густым и плотным, будто пропущенный через добавочные органы дыхания юного авгура, коллоидный раствор лишался каких-то веществ или становился более водянистым, разбавленным, что ли.

В связи с фантасмагорией, негуснегести никогда не отпускал ссасуа из чертогов без собственного присмотра. Сопровождая его в лес, на озеро Ананта-Сансара, и даже на слободское озеро Дана. Он не доверял Камала Джаганатха даже Самиру, впрочем, разрешая их общение в самой Вукосавке. А все потому как, где-то полутора колоходов жизни на Велесване юный авгур под присмотром и с разрешения Аруна Гиридхари нырнув в озеро Дана, оттуда не выплыл.

Внезапно начавшаяся на дне озера, выложенном слоем лощенного галечного камня и поросшего толстыми, как канаты, корнями надводных растений, фантасмагория враз закупорила дыхательный процесс, а мощная боль обездвижила Камала Джаганатха. Потому, когда приметили его долгое отсутствие и Самир направился на дно Даны, юный авгур уже не подавал признаков жизни.

За жизнь Камала Джаганатха тогда боролись все велесвановцы находящиеся на пирсе, стараясь возобновить дыхательный процесс легкого в груди и биения двух сердец, а когда тот все-таки открыл рот и вздохнул, радостно закричали, приветствуя его воскрешение.

В тот раз ссасуа негуснегести очень долго не мог оправиться от перенесенного. Посему Аруну Гиридхари пришлось вызывать лекарей с планеты Перундьааг, каковые осмотрели юного авгура и прописали лечение, согласовав его с главным дхисаджем тарховичей. В виде приема доставленных с Перундьааг лекарственно-ароматических дупам, курящихся в медных чашах свааны, и тем густым дымом, вдыхаемым через рот восстанавливающих функциональность легкого в груди, и добавочных органов дыхания, в черепной коробке. И это еще хорошо, что сердца Камала Джаганатха и сам диэнцефалон никак не пострадали во время нахождения под водой. Диэнцефалон, как предположил, на основе представленного материала перундьаговцев, главный дхисадж Ковин Купав Кун (абы он не прилетал на Велесван, а руководил лечением удаленно), сумел не только справиться с пропущенной фантасмагорией, но, и, сорганизовавшись, смог вновь запустить работу сердец и легкого, этим указывая на собственную мощь.

Камал Джаганатх ничего не помнил из случившегося с ним, с трудом воспроизводя и саму фантасмагорию, ибо на дне озеро Дана, лишился восприятия, а сознание потеряло власть над диэнцефалоном. Обо всем произошедшем с ним, о посещение перундьаговских лекарей, выводах главного дхисаджа тарховичей и лечение он узнал в беседе с негуснегести уже после того как оправился. А Ковин Купав Кун также удаленно общаясь с Аруном Гиридхари, счел состояние юного авгура стабильно-оправившемся.

Именно после этого события, чуть было не ставшего трагическим для велесвановцев, негуснегести более не позволял купаться Камалу Джаганатху в озере Дана без его присмотра. А так как ассаруа не часто посещал озеро, для юного авгура купание в нем носило только характер поощрения. Впрочем, когда, таким образом, негуснегести премировал своего ссасуа, он неизменно плавал вместе с ним. И это получались не забываемые моменты, оно как Арун Гиридхари тогда опускался с Камалом Джаганатхом на само дно, и будто в поросшем огромными стволами лесу наблюдал движение насыщенно-голубой зяби воды и плавающих в ней рыб. Семи-, восьмиугольные рыбы не были похожи на земных, более напоминая морских звезд. Окрашенные в яркие синие, желтые, бордовые, зеленые тона они довольно быстро скользили в воде при помощи смыкающихся и размыкающихся лучей или рук-плавников. Выгибающиеся их тела, увенчанные тремя или четырьмя глазами и широким трубчатым ртом с присоской на конце, выхватывали из воды мельчайших насекомых и вовсе напоминающих загнутые прозрачно-светящиеся узелки.

Черные, серебристые и голубые рыбки, до тридцати сантиметров в длину, имеющие плоские сегментно-сложенные тела, сверху покрытые тонкими волосками, при помощи которых они и плавали, были еще одним из подвидов, обитающих в Дане. А сизо-зеленые, бочонковидные с плоскими плавниковыми хвостами по обоим концам тела, с гладкой, кольчатой кожей, одним громадным глазом, венчающим верхнюю часть груди, да зубчатыми выростами, оными они обгладывали корни надводных растений, рыбы казались Камалу Джаганатху знакомыми, да, точно вышедшими из прошлой его жизни. И так как добавочные органы дыхания предоставляли возможность дышать и находиться под водой долгое время, а глаза, прикрытые верхними полупрозрачными веками, видели вроде через призму очков, эти прогулки становились удивительными водными путешествиями.