Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

Вскоре снег почти исчез, стало значительно теплее — даже душно — над болотцем поднимался зеленоватый туман. Пришлось взять правее — под ногами стала хлюпать ржавая водичка. На мгновение, я даже потерял ориентир, все застилал туман, а голова непривычно кружилась, да еще почему-то стало мерзко подташнивать…

— Гор… Горан…

От неожиданности, я чуть не провалился в бочагу [19] Бочага — яма в водоеме. . Мала? Откуда она здесь…

— Мала? — Я прислушался, определил направление и потопал к небольшому холмику сплошь заросшему осокой. Нет, все-таки какого хрена она поперлась сюда. И голосок жалобный, неужели?..

Под кустом облепленном пластами тины, стало угадываться скрюченно голенькое тельце. Меня буквально пронзила жалость и дикая тревога. Да как же ты умудрилась, бедняжка? Ну ничего, я сейчас… сейчас….

— Я иду! — ноги не разбирая дороги, понесли меня к девушке. — Держись…

Добежал, протянул руку… и мгновенно получил жесточайший удар, разом выбивший дыхание из груди и откинувший меня на несколько метров. Уже падая, успел заметить, что меня ударил, сцепленными в замок руками, какой-то карлик, материализовавшийся в облачке тумана, на месте Малы. На сморщенном, покрытом уродливыми бородавками, гротескном лице, очень отдаленно напоминающем человеческое, светились желтым цветом, круглые как плошки глаза с вертикальными зрачками. Уродливая, сгорбленная фигурка, покрытая лохмотьями, сплетенными из водорослей. Длинные, перевитые мощными мускулами руки. Спутанные, похожие на мох, волосы…

Меня вдруг пронзило дикое омерзение — это существо было самкой — в прорехах лохмотьев болтались отвисшие груди с капельками молока на сосках…

Я попытался доползти до отлетевшей в сторону рогатины и с ужасом понял, что не успею — тело не слушалось, скованное непонятным оцепенением, а тварь, удивительно быстро, помогая себе руками, уже бежала в мою сторону…

Решив подороже продать жизнь, потянулся за ножом, но вдруг между нами влетела маленькая синичка и трепеща крылышками, что-то возмущенно чирикая, стала бесстрашно атаковать карлицу. Тварь резко остановилась, что-то пискнула, удивительно тонким голосом, попробовала замахнуться на птичку, но… но вдруг жалобно взвизгнула, прикрывая рукой глаза, развернулась и медленно поковыляла в обратно в туман…

Я наконец нащупал рогатину и приподнявшись, изо всех сил метнул ее в болотную тварь. Гулко свистнула сталь, распарывая воздух, и с глухим стуком возилась карлице прямо в затылок, пробив голову насквозь. Ее бросило вперед, исступленно загребая тину, задергались маленькие ножки, над болотом пронесся хриплый, утробный вой и тут же стих…

— Какого хрена?.. — я помотал башкой сгоняя наваждение и выхватив нож подбежал к скрючившемуся тельцу. Но сразу понял, что правки не надо — шишига, а это была болотная шишига, уже дрожала в мелких конвульсиях, безжизненно распластав руки, оканчивающиеся узкими ладонями с мощными загнутыми когтями. Из ее раззявленной пасти и глаза, через который вышло острие рогатины, сочилась черная жижа, а над самой башкой, вздымалась вонючая струйка гари. Как будто клинок, оказался раскаленным добела и сейчас сжигал плоть…

— Тьфу ты падаль… — я сплюнул и несколько раз осторожно вздохнул. Грудь тупо ныла, но ребра вроде как остались целы.

Оглянулся по сторонам, больше ничего опасного не обнаружил и выдрав рогатину, отрубил шишиге пальцы…

— Болотной шишиги когти, весьма уважаемы знахарями и алхимикусами. Порошок из оных выступает связующим звеном между элементами и продлевает действие снадобий… — я продекламировал вслух преподобного Эдельберта, завернул когти в тряпицу, спрятал их в суму и, не найдя глазами синичку, все равно поклонился ей в пояс. — Спасибо тебе добрая пташка. Выручила…

Глянул на клинок рогатины и понял, для чего были нанесены на него руны. Сталь и в самом деле оказалась раскаленной. Верней не сама сталь, а проступившая на стали рунная вязь, на которой с шипением испарялась черная кровь шишиги. Хорошая наверное штука, не позавидуешь тому, в кого она врежется… Вот же дурь в голову лезет — какого хрена, я буду завидовать всяким монстрам?

Больше встречаться с болотными тварями не хотелось, так что оставшееся расстояние до скалы, я преодолел с рекордной скоростью. Боль в груди постепенно утихла, но еще долго оставалось какое-то чувство мерзкой гадливости, как будто мои мозги искупались в дерьме.

Б-р-р… мерзко-то как. И уродятся же такие твари… Но ничего, придется привыкать и быть всегда настороже. М-да… а ведь могли сожрать, если бы, не синичка. Синичка?.. Кто же это был? Я опять поискал вокруг птаха, но кроме громадных воронов вившихся высоко в небе, никого не нашел. Живность в изобилии попадавшаяся на глаза в начале пути, куда-то напрочь исчезла.

— Мала? — в голову пришла неожиданная догадка. Но так же быстро пропала — подтвердить ее, я ничем так и не смог. Может и она, но согласно книг, полиморфией — то есть искусством свободного перевоплощения, в этом мире могут владеть только единицы смертных. Очень сильные «владеющие», коих очень мало — считанные единицы. И еще боги. Ну не богиня же она? С другой стороны, в животных могут воплощаться некоторые стихийные духи. Как благоволящие к человеку, так и наоборот. М-да, слишком мало, я еще знаю про этот мир, чтобы судить. Пока, слишком мало…

Вход в каирн нашелся у самого подножия скалы. Обыкновенный вход в пещеру, правда — явно рукотворного происхождения. Я побродил, по мощеной истертыми каменными плитами, потрескавшимися от старости, небольшой площадке перед ним, поглазел на грубо высеченные в виде непонятных, гротескных идолов, столбы у входа и решительно шагнул внутрь. Страха, так же как и при встрече с шишигой, не было. Совсем. Он спрятался куда-то очень далеко и практически не напоминал о себе. Я только твердо знал, что поручение Малены очень важно в первую очередь для меня самого и собирался выполнить его. Чем важно? Не знаю, но важно. В любом случае, не могу же я сейчас взять и вернуться обратно. Нет, конечно могу, но что скажу своей хозяйке? Зараза, ну не могла же она послать меня на верную смерть? Хочется верить, мать его за ногу…

Прошел пару шагов по узкому, круто спускающемуся вниз ходу и когда солнечный свет стал пропадать, вытащил из сумы маленькую черную скляницу.

— Колдуй баба, колдуй дед… — неожиданно вспомнилась забавная детская поговорка из моего прошлого. Я чуть не рассмеялся и вытащил плотно притертую пробку. Тут же из узкого горлышка вылетел прозрачный, очень яркий — как будто сотканный из солнечного света шарик и взмыл под потолок. Я даже прикрыл на время глаза — таким ярким оказался свет в могильной темноте пещеры.