Ольга Климова - Сильная кровь

Сам Смурт подозревал, что у дара свои верования, в которых какие-либо местные и знакомые ему боги занимают очень мало места. И осуждал его. Война-войной, но есть политика. Политика нововведений, которые нужно закреплять за слабыми умами, показывая своим примером, как и что. Дар появлялся в святилище лишь по одному ему ведомым причинам. Преклонял колено не перед жрецами и служителями, а лишь перед алтарем, где курились благовония. Несколько мгновений он стоял так, а потом так же быстро выходил из храма. Возможно, у великих свои диалоги с богами, не требующие продолжительности и почтения, надлежащего остальным.

Король словно давал понять остальным: для него Боги всегда находят время, и незачем являться к ним каждый раз и чего то просить. Это привлекало к нему людей, заставляло поверить и идти следом, слепо восхищаясь и повинуясь. Это, в свое время, привлекло и Смурта, тогда еще молодого, подающего надежды ученика придворного жреца. Это удерживало подле дара все последующее время.

— Привыкнут, Киз. Через лет десять или двадцать вырастет новое поколение, которому до старых богов нет и не будет никакого дела…

— Лорд! А лорд! Не возьмешь меня в невестки? — одна из стоящих у домов женщин задрала юбку, показывая свои прелести. — Я не сбегу от тебя! И сына твоего ублажу и тебя самого! И драться не буду. Солдаты целей останутся!

Люди вокруг засмеялись, отпуская шуточки, пока охрана не разогнала зевак. Но еще долго вслед им неслись женские крики и непристойности.

Смурт, сжав зубы, молча ехал вперед. Уже весь город знает. Позор! А ведь те двое неудачников только сегодня утром вернулись. Лорд представлял, что ожидает его у короля… Он уже отправил еще солдат следом. Но об этом будут еще долго говорить. Неважно, что с девчонкой был еще кто-то. Смурт так толком и не понял, как двое вооруженных людей остались без лошадей и на земле. Лошадей потом поймали крестьяне. А бездарных воителей Смурт выпорол. Правду сказал дар. Всех мужчин они убили. Остались только глупые бабы, не умеющие воевать и без головы на плечах. Оставшуюся местную армию можно смело разгонять. Толку от нее… Толку от этого народа…

Там, откуда они пришли реки злы и быстры, леса темны и спутанны, а ночи холодны как постель одинокой старухи. Здесь не видали таких лютых зим. Он скучал по той земле. А еще больше он скучал по земле, которой никогда не видел, только в предрассветные часы, когда сон сладок и глубок ему являлась та беспредельная синь и бесконечность вокруг с огромными, словно навеки вросшими в эту синеву зелеными листьями.

Смурт ненавидел это место, ненавидел Скар с его довольными жителями, до недавней поры катавшимися как сыр в масле. Хорошая земля, много воды, хорошая торговля и море не так далеко. Он давно бы уже захватил всех соседей и стал единым королем этого царства довольства и никчемности. Но, эта земля никогда не станет ему домом. Никому из них.

В его голове вспыхнула приятная до дрожи картина: та женщина с задранной юбкой, перед советником короля. С белым рыхлым животом, который алой полосой пересекает шрам от хлыста. Или еще лучше меча. Но себя надо сдерживать. Сожженый младенец наделает больше шума, чем располосованная шлюха.

Они спешились перед входом, и Смурт почтительно вошел в храм, склоняя голову перед жрецами.

Чуть позже он прошел вперед, к статуе крылатого божества, бесстрастно взирающего на свою паству. Встретился взглядом с каменными глазами. Знает ли он, что готовит король? Насколько приятно крылатому Арху то, что происходит? Ведь дела короля благословляются богами. Насколько глубоко нужно погрузиться в себя, чтобы получить ответ?

Смурт закрыл глаза в беззвучной молитве. Но никак не мог представить крылатого над Скаром. Арх всегда парил над безбрежной синевой.

Нет, эта земля никогда не станет ему домом.

Они не разговаривали. Весь прошлый день и весь этот. Просто шли молча. Вместе, но каждый по отдельности. То ли на ее спутника внезапно нахлынули воспоминания, в которых он пытался разобраться, то ли он забыл о своем обещании быть проще, но казалось, что он полностью погружен в свои мысли. Даже на остановках, он словно витал где-то внутри себя, почти не замечая окружающего мира. Тáйга перестала обращать на это внимания. Она представляла, что идет одна. За чьей-то тенью, по чьим-то следам. Но одна. А одной совсем незачем никого стесняться или о ком-то думать и заботиться.

Она даже периодически заговаривала сама с собой. Что-то напевала, читала свежесочиненные стихи, участвовала в театральных действах, которые смогла припомнить. Было ужасно скучно. Для себя она сделала вывод, что в дальней дороге главное — это хороший спутник.

Угрозы от проходивших мимо людей она не ощущала. В основном, это были крестьяне, какие-то путники, догоняющие или встречающиеся по дороге. Они сами боялись каждого и настороженно разглядывали всех встречных.

— А ты выносливая. — вначале Тáйга даже не поняла, кто это заговорил.

— Ух, ты! Вернулся на землю?

— Видишь впереди? — он кивнул на большое поселение, выплывающее медленно из-за горизонта.

— Вижу.

— Там переночуем. Еды свежей купим.

Она пожала плечами.

— Как скажешь.

Вечером они сидели в местной таверне и наслаждались горячим ужином.

— Мне снятся кошмары. — он вдруг заговорил. — Каждый раз когда засыпаю. Одно и то же.

— Вспомнил, что обещал быть дружелюбным? — огрызнулась Тáйга, не проявив интереса.

— Я не дружелюбный, я к тому, что кошмары должны сниться тебе, когда тащишь на себе состояние…

— Твоя осведомленность настораживает. — Тáйга заглотила кусок вареной рыбы.

— …и все время свои сокровища проверяешь и поправляешь.

— А-а. Наблюдательный. Лучше так. Мне так спокойнее. Или ты хочешь избавить меня от непосильной ноши?

— Твоя ноша и так скоро растает. Деньги имеют свойство быстро заканчиваться. До того, как ты решишь, где тебе пустить корни. А зарабатывать сама ты вряд ли умеешь.

— Научусь. И нет у меня никаких корней. Я так решила. Все мои корни в земле лежат. И я даже не знаю где. Мама давно умерла. Отца убили в самом начале войны. Где и как — не знаю. Дартмуд отцу должен был. Вот и взял меня на обеспечение. Неплохим оказался. Даже заботился по своему. У тетки дом загорелся, когда в город входили. Тогда несколько домов сгорело. И она с мужем. Еще ребенок был грудной… — Тáйга отвернулась к стене, сглотнув комок. — Потом снова повернула уже улыбающееся кривой улыбкой лицо. — Не заладилось тут у меня. Значит, надо уходить дальше. Не получится в Гунхале, пойду в сказочный край, в котором земля не земля, звери не звери. Найду себе там мужа, нарожаю детей… — Улыбка стала еще кривее.