Ольга Климова - Сильная кровь

— Лучше отдай все служанкам. Они будут рады. — Илта аккуратно сложила остальное добро обратно, найдя подходящее платье.

— Тогда отдам служанкам, — Дэя благодушно согласилась, — и закажу себе много новых платьев! А все это барахло раздам! — Она обвела ненавистным взглядом скудное убранство походного шатра.

Два дня назад прилетел сокол с вестями, и теперь король быстрым ходом возвращался в столицу, не останавливаясь ни у одного из своих новых лордов, что безмерно злило Дэю. Дорога выматывала, без чистой одежды, возможности нормально помыться и кучи прочих подобающих будущей королеве вещей. Что за вести принес сокол, девушка не знала. А ее вопросы так и остались без ответа.

Илта положила на постель платье и взяла в руку гребень.

— Ты собираешься вставать?

— Я уже встала, — девушка брезгливо оглядела платье не первой свежести, — какая разница, дойду ли я до кареты одетой, или меня донесут завернутой в одеяло?

— А если там будет король? — Илта дотронулась до спутанных волос.

— Ночью он не жаловался. Да и ему, похоже, все равно, что на мне одето и как я выгляжу, лишь бы метала огонь направо и налево. — Дэя зло отбросила недожеванный кусок булки.

После деревни, король был очень ею доволен. Каждую ночь дар приходил к ней, оставляя свой запах и свои следы. После полученных известий, настроение короля увеличилось еще больше. Дэя чувствовала это. И, хотя ей было очень интересно, что вызвало такую бурю удовольствия, для нее все было покрыто тайной.

Илта ничего не ответила, высвобождая ее из-под одеяла и помогая натянуть одежду. Дэя морщилась, но послушно влезала.

— Как ты ходила в одном и том же все время, пока тебя не схватили?

— После двух недель к запаху привыкаешь, и он уже не ощущается. И ко всему остальному привыкаешь. Когда ты внутри себя, все равно, что происходит снаружи, — женщина улыбнулась.

— Как ужасно, — Дэя поежилась, — это не для женщин. Ходить немытыми и справлять нужду под кустом — на такое способны только мужчины. Им все равно, что от них воняет и рядом с их ложем дымится свежая куча навоза. Они могут обгладывать одну кость с собаками! Я бы не хотела, чтобы у меня был сын. Моя дочь была бы одета в лучшие платья и спала на самых мягких перинах. Это был бы самый прелестный ребенок! — она взмахнула руками. — А ты, Илта, ты хотела иметь дочь?

— Хотела, — женщина присела рядом на постель, — я даже платья все свои поначалу собирала. Все думала, что у меня дочка будет, оставлю ей. Ничего не отдавала, все украшения собирала. Но Боги подарили мне двух сыновей. И забрали… — Илта замолчала, вспоминая.

— А как они умерли?

— Ушли с отцом на войну. Шестнадцать и восемнадцать лет. Тогда я жалела, что у меня больше нет детей. Я остаюсь одна. А когда пришла весть, что все трое убиты, я радовалась, что Боги мне не дали больше детей. Мои молитвы делились на троих. Может, они от этого становились слабее. Кто знает? — Илта погладила рукой смятую простынь. — мать носит своих детей с собой до конца…

— А моя мать решила, что мне без нее будет лучше, — Дэя сама взялась за дорогой гребень. — Она оставила меня.

— Я помню твою мать. Она не была плохой. Она просто выбрала свой путь. Свое спасение.

— Иногда мне кажется, что я виновата в ее смерти. Что я сделала все не так. — Дэя рассеянно смотрела сквозь зубья.

— Мы все выбираем свои пути. — Илта ласково положила руку ей на плечи. — Твой уже выбран.

— Илта, — девушка глянула ей в глаза, — как думаешь, я смогу стать сильнее дара? — И тут же смутилась, — то есть… он каждый раз… словно впитывает мою силу… подминает меня под себя. А если… если я соберу все силы и направлю на него всю свою магию. Сможет ли он противостоять? Сможет ли так же легко загасить меня?

— Кто знает, — Илта встала с кровати, не обращая внимания на глаза девушки, — кто знает…

— Я это так… мне всего лишь интересно. Смогу ли я стать… неважно, — Дэя вдруг переменила тему и радостно защебетала, — а еще я прикажу наготовить всяких сладостей! Я мешок золота готова отдать за сладкую булочку!

Они шли против людского потока. Змея на дороге ворчала, мычала, хрюкала, рыдала детскими голосами и разражалась ржанием и мужской бранью, останавливая свое движение лишь вечером, когда усталые люди раскладывали свои пожитки, готовясь ко сну.

Зэсс с Тайгой держались от дороги на расстоянии, приближаясь только затем, чтобы купить еды. Даже постоялые дворы встречных городков и деревень уже не подходили для ночлега, так как до отказа были забиты людьми и животными. Еду продавали охотно, рассчитывая, что деньги пригодятся за охраной столбов гораздо больше, чем запас снеди.

Местность пошла каменистая и вода встречалась гораздо реже. Зэсс ворчал и жаловался по этому поводу, морща лоб и нос. Казалось, невозможность часто мыться приносила ему гораздо больше страданий, чем все остальные проблемы.

Шли дни, границы пустошей приближались, и людской поток редел. Те, кто хотели сбежать — убежали, кто сомневался, определялись и подтягивались, а те, кто не собирался никуда идти, оставались на своих насиженных местах.

Когда у Зэсса начинались периоды внутренних размышлений и разговоров с самим собой, трогать его было бесполезно, и Тáйга брала теплый плащ и шла к большим общим кострам или в деревню, если они останавливались подле. Там она слушала разговоры, рассуждения людей, пересказывая услышанное своему спутнику.

Даже среди тех, кто полз звеном в змее, были сомневающиеся. Некоторые поворачивали назад. А те, кто оставались на своих местах в деревнях и городках рассказывали так: теней видели немного; тени, в основном, мимо проходят, не замечая и не видя людей. И только изредка нападают. Таких обычно удается быстро убить кучей вооруженных чем попало людей. Страх, который они несут в себе, словно оружие: направляя свои волны на одного, они не задевают остальных. Были даже такие, кто умудрялся выжить после такого. Седые как снег, они с гордостью демонстрировали свои выбеленные головы и приукрашивали приключения.

Тайге и самой стало казаться, что все, что происходит — это надуманное и преувеличенное действо, раздутое до паники самими людьми.

Когда она поведала о своих выводах Зэссу, тот неожиданно разозлился.

— Ты когда из своего подвала вылезла после недельного сидения, сразу встала и побежала?

— Н-нет, — Тáйга удивилась его реакции.

— Вот и подумай. Ты сначала света испугалась. Глаза резать стало. Потом ноги не слушались и не знала, чего ждать и что вокруг творится. Так и они. Кто-то быстрее очухался, кто-то до сих пор в себя прийти не может. Посмотришь, когда тут освоятся да толпами повалят.

— А ты думаешь, их толпы будут?