Ксения Никнова - Я и мой король. Шаг за горизонт

— Если я увижу, как ее кормит другая женщина, умру от ревности. Лучше буду днем отдыхать. А дела еще немного подождут.

— Тоже верно. Радость материнства важнее любых дел, ты вправе вообще отложить их на неопределенный срок.

— Совсем откладывать не хотелось бы. Постепенно втянусь.

— Начни с малого. Таллар поможет с расписанием.

После ночного кормления я спала как убитая, и никто ни разу не разбудил меня, хотя мы дали добро на вторжение в спальню для кормления принцессы. Проснулась я от ощущения распирания в груди. По сорочке растекалось липкое пятно. Молоко пришло. Недоеная корова, наверное, чувствует то же самое.

— Ты куда? — вскинулся Дэн, когда я начала сползать с постели.

— Мне срочно нужно к ребенку! — объяснила я и потянулась за халатом.

— Стой! Зачем? Она спит, две свечи всего прошло.

— Дэн, у меня молоко бежит! С этим надо что-то делать.

— Что делать — кормить, — обреченно зевнул он, протягивая руку к звонку и вызывая дежурную прислугу.

Та вызвала няньку, которая сказала, что ее высочество спит, и предложила сцедить излишки. Пригодится. Пока суд да дело, Дэн окончательно проснулся, понаблюдал за процессом и отправился будить советников. Раз король не спит, значит, и этим нечего. Три часа уже, пора вершить дела. Заодно пусть дворецкий озаботится проблемой устройства нового повседневного быта королевской семьи.

Задача не из легких, надо сказать. В условии имеем: августейших родителей и их долгожданного ребенка. Новоиспеченные родители желают видеть ребенка так часто, как захочется, и в то же время беспрепятственно заниматься государственными делами, для чего как минимум по утрам нужна свежая голова. Рядом всегда должен находиться координатор, который сведет воедино работу таких разных служб, как канцелярия короля и обслуга принцессы. А королеве ко всему приспичило ребенка самой кормить (слыханное ли дело!), хоть впереди масса торжеств, да и разъезды по стране она отменять не собирается.

Примерно такими были мысли дворецкого на этот счет. Меня специально пригласили, чтобы я высказала свои пожелания, так что реакцию бедняги уловила. К решению проблемы привлекли лекаря, магов и службу связи. В итоге между покоями устроили проход, мне господин Тиан пообещал усилить лактацию, так чтобы молока хватало оставить на время отсутствия и на ночь, а также вовремя устранять возникающие недомогания новорожденной. Забота нянь состояла в скорейшей адаптации малышки к дневному образу жизни и своевременном удовлетворении наших потребностей в общении. Все службы должны были четко взаимодействовать между собой ради одной цели — спокойствия и комфорта короля, королевы и малютки-принцессы.

В итоге между покоями появилась дверь, над моей кроватью повесили звонок для вызова персонала новорожденной, на случай выезда вместе с ней приготовили переносную люльку и потрясающую коляску. По моей просьбе ее привезли с Земли, но я подобного детского транспорта у нас никогда не видела. Это целый маленький автомобиль, а не коляска, и стоит наверняка в тех же пределах. Зато мы сможем гулять вместе с Дэном и обходиться на прогулке без участия нянек.

В следующие дни я почувствовала себя намного лучше, так что сезон поздравлений был открыт. Поскольку ничего тяжелее ребенка поднимать мне по-прежнему не разрешали, ни мантию, ни тяжелые драгоценности на приемы я не надевала. И хорошо. Каждую свечу срываться с торжеств, волоча за собой пудовый хвост, мне вовсе не улыбалось. А срываться приходилось, хоть и выглядело это как упорядоченные протоколом паузы, когда я медленно и величаво выплывала из зала, а за кулисами меня усаживали, обкладывали полотенцами и со всеми предосторожностями выдавали ребенка. В такие моменты у меня рождались странные ощущения. Иногда после торжественных церемоний я смотрела на дочь и напоминала себе, что это мое: моя девочка, моя малышка, которую я родила! И было странно осознавать факт своего материнства. Частенько хотелось плюнуть на гостей и делегации, да так и остаться в тихой комнатке, сжимая в объятиях самого милого и родного, вкусно пахнущего молоком человечка.

А Дэн вообще с ума сходил временами. Несколько раз я просыпалась и обнаруживала его отсутствие.

— Я смотрел, как она дышит, — объяснял он но возвращении, и мне ничего не оставалось, как потрепать его по волосам и тихо прижаться, чтобы и мое сердце он послушал.

Бьется. Для них двоих бьется. Или он мог собираться на какой-нибудь совет, а с полдороги свернуть в детскую, посмотреть, как малышку купают, и задержаться на часок.

Дворцовый живописец взялся ваять наш семейный портрет, но мой супруг решил его переплюнуть. На официальном портрете все было торжественно-чинно — регалии, ордена, короны, складочка к складочке, позы канонические. Дэн писал меня кормящей по утрам, когда постель еще не прибрана и волосы в беспорядке. Себя он собирался вписать тоже — в халате и с погремушкой в руках.

В такие минуты уединения мы были совершенно, абсолютно счастливы. Жаль, что выдавались они нечасто. Погладив животик и мягкий светлый пушок на голове дочки, Дэн целовал нас и уходил. За дверью его уже ожидал Таллар, а может, и пара-тройка высокопоставленных чинов. Меня тоже обязательно кто-нибудь ждал, но стараниями Дарьи девять десятых визитеров отсеивались еще на стадии подачи прошений об аудиенции. Остальных предупреждали, что ждать придется долго, и приглашали, когда выдавался свободный часок. После памятной истории с письмом девушка стала очень серьезно относиться к обязанностям фрейлины и фактически взяла на себя исполнение функций секретаря.

Пять дней мы принимали поздравления от разных земель и их владельцев. Потом потянулись иностранные делегации, которые принесли массу неожиданностей. Так, оказалось, что у нашей новорожденной дочери уже есть претенденты на руку и сердце. Когда я впервые услышала об этом, то была в панике. Больших трудов стоило сдержать себя, чтобы не устроить прилюдный скандал в тронном зале.

— Дэн, это немыслимо! — едва дождавшись перерыва и удалившись от посторонних глаз и ушей на безопасное расстояние, начала я. — Они вообще в своем уме? Вели выставить их из дворца и за пределы границ.

— Зачем же так строго? Их предложение не лишено смысла и выгоды.

— Ты этого не сделаешь! — испугалась я.

— Маша, тебе плохо? Ты побледнела. Позвать господина Тиана?

— Ты не отдашь нашу дочь!

— Спокойно! Конечно, не отдам. Но послушать-то можно.

— Поклянись!

— Клянусь, даже в мыслях не было. В ближайшие восемнадцать лет моя девочка мне самому нужна, чтобы любить, баловать и видеть, как она растет.

— Обещай, что ты не свяжешь ее помолвкой даже с самым выгодным женихом. И вообще ни с кем. В свое время она сама будет выбирать себе мужа.