Роберт Сальваторе - Ночь Охотника

По сути, тем не менее, я не изменялся, и поэтому, когда я столкнулся с действительностью темной дороги, когда пришло для меня время это признать, я не смог идти дальше.

Я не могу сказать, что скучаю по Далии, Энтрери и остальным. Мое сердце не зовет меня их искать, безусловно, но я не до конца уверен, что было бы так, если бы не возвращение тех друзей, которыми я дорожу больше всего! Как я могу сожалеть о расставании с Далией, когда эта дорога привела меня прямо обратно в объятия Кэтти-бри?

И таким образом, я снова стою здесь с Друзьями Мифрил Халла, воссоединившись с самыми истинными и самыми дорогими друзьями, которых я когда-либо знал и мог когда-либо надеяться узнать. Они изменились? Их путешествие через царство смерти снова свело этих четырех друзей и теперь у них другие принципы, которые меня разочаруют, поскольку я узнаю их заново?

Я этого боюсь, но держу этот страх вдалеке.

Ибо люди кардинально не меняются, так я считаю. Теплота объятия Кэтти-бри является одной вдохновляющей уверенностью, что я прав. Озорная улыбка Реджиса (даже с усами и козлиной бородкой) та же самая, которую я видел прежде. И крик Бренора той ночью под звездами на Пирамиде Кельвина и его реакция на Вульфгара… да, это был Бренор, верный до мозга костей и головы!

Однако в эти первые дни вместе, я обратил внимание на изменения в шагах Вульфгара, я признаю. В них появилась легкость, которой я не видел прежде, и это любопытно, учитывая то, что мне рассказали о его нежелании покидать Ируладун ради смертного мира, а также его лицо никогда не покидала улыбка.

Но он, безусловно, Вульфгар, гордый сын Беорнегара. Он нашел просветление, хотя, каким образом я не могу сказать. Просветление и облегчение. Я не вижу никакого бремени. Я вижу веселье и радость, как будто он рассматривает все это как великое приключение в заемное время, и я не могу отрицать здравость этой точки зрения!

Они вернулись. Мы вернулись. Друзья Мифрил Халла. Мы не те, что были когда-то, но наши сердца остаются верными, у нас общая цель и наше доверие друг к другу не уменьшилось, и поэтому мы непобедимы.

И я очень этому рад!

И, странным образом (и удивительным образом для меня), я не считаю извинения за последние несколько лет моего путешествия по жизни запутанными, пугающими и одновременно великими. Мое время с Далией, и особенно с Энтрери, было обучением, я должен верить. Увидев мир с циничной точки зрения, я не вернулся к дням моей юности в Мензоберранзане, попав в капсулу тьмы, а скорее стал лучше понимать последствия выбора, поскольку я освободился от цинизма прежде, чем узнал, какая судьба ждала меня на Подъеме Бренора.

Я не так эгоистичен, чтобы верить, что окружающий меня мир создан для меня! Все мы играем в такие эгоистичные игры время от времени, я думаю, но в этом случае, я позволю себе один момент самомнения: принять воссоединение Друзей Мифрил Халла в качестве награды для меня. Возьмите любое имя, какое хотите, бога и богини, или это судьба, или совпадения и повороты, которые перемещают мир на его пути, это не имеет значения. В этом случае я предпочитаю верить в справедливость.

В самом деле, это глупое и эгоистичное утверждение, я знаю.

Но это приятно.

Казалось, был обычный день для Верховной Матери Квентл Бэнр, когда она пошла на свою вечернюю молитву. Ее великолепная черная мантия, кружевная словно паутина, кружилась вокруг нее, когда она по-королевски шла по центральному проходу, мимо низших жриц у многих боковых алтарей Часовни Дома Бэнр. Малейший ветерок развевал тонкие концы этой мантии, поднимая полы и размывая фигуру верховной матери, делая ее появление эфирным и потусторонним.

Единственная оставшаяся в живых сестра Квентл, Сос'Умпту, первая жрица Дома и хранительница часовни, предшествовала ее молитве этим вечером, и теперь, стоя на коленях, прижала лицо к каменному полу. Квентл рассмотрела эту картину, когда приблизилась, отметив, что Сос’Умпту плашмя на полу, вытянув руки вперед, к алтарю, в положение полной просьбы и даже извинения, а не в типичной позе для ежедневных молитв ведущими жрицами. Жрицы положения Сос'Умпту редко так униженно молились.

Квентл подошла достаточно близко, чтобы услышать молитву сестры, и, действительно, это было извинение и при этом отчаянное. Верховная мать послушала еще немного, надеясь поймать какой-то намек на то, почему Сос’Умпту просила прощения, но ничего не поняла.

- Дорогая сестра, - сказала она, когда Сос’Умпту, наконец, прервала свое лихорадочное песнопение.

Первая жрица подняла голову и повернулась, чтобы оглянуться.

- Молитесь, - настоятельно прошептала Сос'Умпту. - Сразу!

Первым желанием Квентл было наброситься на Сос’Умпту за ее непочтительный тон и за дерзость приказывать ей что-либо делать. Она даже положила руку на свой змееголовый хлыст, где пять извивающихся, разумных змей продолжали свой вечный танец. Но была удивлена, когда схватила оружие, ибо даже К’Сотра, самая кровожадная из змей, отговорила ее от этого действия, для К’Сотры это была большая редкость, советовать что-либо кроме удара хлыстом!

«Слушай ее» , промурлыкал Хсив, змея-советник.

«Сос’Умпту набожна» , согласилась Ингот.

С советами змей, верховная мать поняла, что только очень важный вопрос мог вызвать такую непочтительность у ее сестры. В конце концов, Сос’Умпту была похожа на Триль, их покойную старшую сестру, она была сдержана и расчетлива.

Верховная мать расправила мантию позади себя и пала на колени около первой жрицы, лицом вниз, вытянув руки вперед в полном подчинении.

Она, практически сразу, услышала вопли, нестройную какофонию демонов, и саму леди Ллос, полную негодования и злобы.

Что-то было явно очень неправильно.

Квентл пыталась разобраться в возможностях. Мензоберранзан оставался на краю, также, как и большая часть Торила, в то время как мир продолжал свою перестройку после окончания Магической Чумы, приблизительно пять предыдущих лет. Но город дроу достиг хорошего результата в это время, верила Квентл. Дом Ксорларрин, Третий Дом Мензоберранзана, в союзе с Домом Бэнр, создал сильные позиции в дворфьем комплексе, ранее известном как Гонтлгрим. Скоро он будет известен как К’Ксорларрин. Великая и древняя Кузня, питаемая ни чем иным как исконным огнем, пылала жизнью, и оружие с острыми клинками и могущественными чарами потекло в Мензоберранзан. Новый город-побратим, кажется, стал таким безопасным, что сама Матрона Зирит Ксорларрин начала готовиться отъезду и попросила правящий совет Мензоберранзана, утвердить имя К’Ксорларрин для нового поселения, и как постоянное местожительство для ее сильного Дома.