Роберт Сальваторе - Ночь Охотника

Так было в этот день в камерах верхнего Гонтлгрима, когда я сказал, что не оставлю Энтрери захватившим его дроу. Я не сомневался относительно своего курса с того момента, как Тибблдорф Пвент обрисовал мне ситуацию. Я найду Артемиса Энтрери и освобожу его и остальных, если их тоже захватили.

Все так просто.

И все же, когда я оглядываюсь назад на тот момент, это уже не кажется таким простым. В самом деле, я считаю свое решение действительно удивительным, и по двум совершенно разным причинам.

Во-первых, когда я услышал свои слова, я осознал то, что не признавал: я беспокоился об Артемисе Энтрери. Я держал его рядом с собой не из-за удобства, одиночества или моего желания привести его и других на праведный путь. А потому, что я волновался, и не только за Далию, но и за Энтрери также.

Я много раз кружил вокруг этого осознания на протяжении лет. Когда я узнал, что Артемис Энтрери подружился с Джарлаксом, я надеялся, что Джарлакс отведет человека от его личных демонов. Я желал Энтрери добра, это означает, что я надеялся, что он найдет лучшую жизнь и лучший путь. Эта мысль, тихая надежда, часто мелькала в моем сознании.

Но все-таки этот частный случай, идущий от моих кишок, меня удивил, ибо он показал мои чувства к человеку.

В конце концов, со мной мои друзья, Друзья Мифрил Халла, группа моих самых дорогих друзей, более того, это моя семья, единственная семья, которую я когда-либо знал. Мое идущее-от-кишок провозглашение, что я собираюсь идти за Энтрери, было большим, чем личное заявления, ибо, конечно, эти любимые спутники пойдут вместе со мной. По-видимому, из этого следует, что я был готов поставить своих дорогих друзей и даже Кэтти-бри под такую явную и страшную угрозу ради Артемиса Энтрери!

Мне кажется это не мелочь, и, оглядываясь назад, я вижу намного большее, чем мое желание освободить Артемиса Энтрери.

Когда я впервые отправился в Долину Ледяного Ветра, окружающие считали меня немного безрассудным. Даже Бренор, который прыгнул на спину теневого дракона с привязанным на спине бочонком горящего масла, часто качал головой и бормотал «чертов эльф» на мои боевые выходки!

Я сражался так, будто нечего терять, ибо в моем сердце и уме, мне было нечего терять. Но затем, столь внезапно, я узнал, что могу многое потерять, этих друзей, которых я узнал и полюбил, эту девушку, которая будет моей женой.

Это не новое откровение, на самом деле, я провел большую часть века в поисках свободы от этих самоограничений, и, действительно, я думал, что нашел такую свободу, когда Бренор, последний из моих спутников, ушел в Дом Дворфов. Даже оплакивая его смерть, я чувствовал, что я, наконец, свободен.

А потом мои друзья, моя семья, мои ограничения вернулись ко мне. Что это значит? Разумеется, я был счастлив, взволнован, вне себя от радости, но теперь мне снова есть, что терять?

Но когда я настаивал, что я, что мы освободим Энтрери и остальных, независимо от шансов, я не сомневался, что мои любимые друзья не будут мне обузой. Быть может, дело в их преображении, они в буквальном смысле прошли через смерть, и это укрепило мою собственную веру, решимость и готовность к приключениям. Возможно, это мужество обусловлено тем, что я принял тот факт, что эти друзья были потеряны для меня, и поэтому я больше не боюсь их потерять.

Вероятно, это было нечто большее, нечто уходящее корнями в сплетение моих основных убеждений. По ходу событий, вы делаете то, что считаете правильным и верите, что такой курс приведет к хорошим концам. А если верить в худшее и объявить о том, что я трус, это будет отрицанием такого курса из-за страха, какого-либо страха, даже страха за безопасность моих любимых спутников.

На новость о пленении Энтрери я среагировал исключительно инстинктивно, я знал, что это правильно, но когда я вернулся назад и обдумал тот момент, я многое узнал о самом себе.

И еще больше о моих друзьях, ибо их ответ стал вторым откровением. Они нисколько не колебались, и, действительно, стремились к сражению, столь же нетерпеливо, как и я. Даже Реджис совсем не боялся. Это, конечно, правильный путь, и поэтому мы решили пойти по нему.

И мы и пошли. Я не ходил так легко с наступления Магической Чумы, с того момента, как потерял Кэтти-бри. Я столько раз стремился к этой свободе, уходя из Мифрил Халла с Кэтти-бри после его восстановления, снова и снова решая найти радость.

Но это другое. Это не было продуманной мыслью, обговоренным решением или обещанием. Это было тем, что я искал с того момента, как мы с Вульфгаром вошли в логово вербига по имени Биггрин. Этот выбор был сделан не задумываясь, возникла проблема, и поэтому мы пойдем и решим ее, и мы пойдем полные уверенности в себе и с верой друг в друга.

«Думаю, мы могли бы предупредить дроу, что они получат еще одного своего родича и будут сражаться?» Бренор пошутил, но тогда это почти не казалось шуткой.

Ибо мы знали в наших сердцах, что мы победим.

Ибо иной исход был неприемлем.

Это было так просто.

Тем не менее, впереди были темные эльфы, в большом количестве, эта банда уже успела так или иначе победить и захватить Артемиса Энтрери и других, и поэтому, когда мы двинулись в путь, появились сомнения.

Сомнения не относительно выбранного нами курса, а относительно того, что мы добьемся успеха.

И сомнения относительно того, насколько высокой будет цена.

Но это наш путь.

Это наше кредо.

Это мантра Друзей Мифрил Халла.

Иного пути быть не может.

И так как мы знали, что наш курс верен, сомнения не могли равняться сожалению.

Независимо от цены.

- Жила скоро истощится, - грязный шахтер-дворф по имени Минто Серебреный Топор, который утверждал, что происходит от Боевого Топора и Силверстрима, сообщил своим товарищам, когда он вышел из бокового туннеля в самых глубоких уголках шахт под Пирамидой Кельвина. - Когда я стучу, слышится эхо, значит, если копнуть поглубже, я вырою новые туннели.

- Тогда придержи свою кирку, - сказал Джункулар Камнелом, предводитель команды, коренастый дворф многих зим.

- Значит, у нас будет меньше метала, а Джунки? - ответил шахтер, используя уменьшительное имя предводителя.

- Лучше так, чем открыть проход в Подземье, - сказал Мехи, другой шахтер, и, дабы подчеркнуть свою точку зрения, он прислонился к тяжелой металлической двери, которую недавно установили, дабы перекрыть главный тоннель, ведущий в глубину, и более широкие коридоры и пещеры за ним.

- Может, тогда, закроем проход? - сказал еще один, и группа посоветовалась и кивнула.

Это была давняя дискуссия среди дворфов Долины Ледяного Ветра, мальчиков Стокли Силверстрима, о постоянно косвенно висевшим над ними вопросе Гонтлгрима.