Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

В кабинет Карася, вверх по лестнице, ведущей на Голгофу, графиня восходила медленно и с достоинством. Воспоминания детства путались в ее голове с мрачными перспективами будущего. «Допрыгалась!» — ругала себя графиня и перебирала ступеньки подошвами тертых кроссовок. «Господи, если ты есть… Если тебя не выдумали, если ты на что-то способен, сделай так, чтобы Арик всегда был прав, а я не права. Сделай так, и я больше никогда не буду претендовать на то, что мне не прописано. Я буду слушаться Жоржа, стану ему верной подругой и выброшу из головы Ханни. Я извинюсь перед матушкой в присутствии тетушки, запишусь на курсы кулинаров, Господи! Я закажу вечерние туалеты и абонемент в филармонию. Я буду блистать на светских тусовках, пока меня не вынесут оттуда вперед ногами. Господи, я навещу всех родственников в Париже, выслушаю их сопливые излияния и закажу визитки, на которых крупными буквами будет написано слово «графиня»…

Валерий Петрович не мог дождаться. Он встречал гостью на лестничной площадке. При виде улыбающегося капитана, Мире слегка полегчало. Словно крест упал с ее плеч, но не освободил от обязанности идти на Голгофу.

— Где? — спросила она.

— Прошу… — пригласил Карась и проводил графиню до кабинета.

Мира оглядела помещение с выпотрошенными шкафами и пустым сейфом.

— Где? — повторила она вопрос. — Где тот, кто пришел забрать циркача?

— Кофе? — предложил хозяин, не переставая улыбаться, и развернул кресло к журнальному столику. — Коньяк для слуги? А может быть, виски?

Графиня осторожно опустилась в кресло.

— Посмотри мне в глаза, Валера, — попросила она серьезного мужчину в галстуке и костюме, гладко выбритого и коротко постриженного, ничем не похожего на старого знакомого. В дверь просунулась еще одна любопытная рожица, но Валерий Петрович топнул на нее ногой. — Посмотри мне в глаза и скажи, что за стрелком никто не пришел.

— Конечно, нет, — усмехнулся Карась. — Ты ведь знаешь лучше меня, что это невозможно.

— Ты придумал все это, чтобы заманить меня на свидание? Или на опознание?..

— Ты поверила, что мы не сможем сами опознать стрелка?

— Значит… соскучился?

— Еще как! — признался Карась. — Я так соскучился, что много раз готов был схватить тебя на улице, но все-таки дождался. Ты пришла…

— Господи, спасибо! — произнесла графиня и нахмурилась.

— Пришла сама, — уточнил Валерий Петрович. — Без угроз и повесток.

— И что? — спросила храбрая женщина. — Я здесь, и что дальше?

— Мирослава, — продолжал улыбаться Карась, — бумаги, которые ты взяла из папки Сотника, нужно вернуть на место. Мы можем договориться с тобой по-хорошему?

— Ты знаешь, где место этим бумагам?

— Им место в архиве. Там они и будут храниться. В конце концов, я бы мог обвинить тебя в краже, но не сделаю этого, потому что верю в твое благоразумие.

— В краже? — удивилась Мира. — За кражу надо арестовать государство, на которое ты работаешь. Никто не давал ему права держать такие бумаги в архивах.

— Есть распоряжение наследников…

— Не надо лапши, гражданин начальник. Я единственная наследница бумаг, которые вы незаконно удерживали у себя в кабинете. И по линии Сотника, как будущая вдова его сына; и по линии Лепешевского, у которого других наследников нет. Последний, если тебе интересно, все свое имущество при жизни переписал на меня. Не веришь? Я дам телефон нотариуса. Правда, того имущества… кресло-каталка, компьютер да шкаф с бумагами, но я никому не давала права ими распоряжаться.

— Послушай меня, Мирослава…

— Ты послушай меня, Валерий Петрович! Ерундой ты занимаешься, и думаешь ты не о том. Ты понятия не имеешь, что такое настоящая опасность. Я не обманывала тебя, я сама гораздо опаснее, чем все «враги народа» вместе взятые… за всю историю заведения, которому подчиняется твоя служба. У меня есть оружие, способное одним выстрелом уничтожить город. Стереть с лица мироздания, не оставив ни памяти, ни карательных органов, которые накажут меня за это. У меня есть слуга, который доставит оружие даже в камеру смертников. Луч, которым Оська пилил твой сейф, — перочинный ножик по сравнению с моим лучом, но даже я бессильна перед опасностью, которая угрожает нам всем. А ты охотишься за перочинными ножами и портишь жизнь двум единственным ученым на свете, которые реально могут что-то сделать. По крайней мере, попробовать.

— Если ты сможешь мне объяснить…

— Как же я тебе объясню?! — развела руками графиня. — Как же я могу говорить с тобой о таких проблемах, если я не знаю, друг ты или враг? На чьей стороне ты воюешь, Валера? Чего ты хочешь от своей жизни? Существуют ли для тебя более значимые вещи, чем служебный долг? Сначала пойми, кто ты такой, потом задавай мне вопросы.

— Я готов задавать вопросы.

— В самом деле? — удивилась Мира.

— Удели мне вечер. Выбери место, где наливают хороший шотландский виски. Нам есть, о чем побеседовать.

Красный камешек выпал из конверта на ладонь Боровского. Натан Валерьянович развернул письмо и узнал почерк на листе пожелтевшей бумаги, сложенной треугольником, и бережно завернутой в пергамент. «Нашему будущему внуку, который станет талантливым физиком, — было написано знакомым почерком на внешней стороне листа. — В век, когда человек самостоятельно выйдет в космос и раскроет атомное ядро, — было приписано рукой другого, неизвестного Натану Валерьяновичу автора. — Нашему дорогому внуку, Натану, который появится на свет в мире более совершенном, чем наш». Натан Валерьянович снял очки и расстегнул воротник. «Мы любим тебя. Мы верим в тебя, — было приписано под посланием. — Сара и Валентин». Ступор приключился с Натаном Боровским в ту же минуту.

— Воды, Учитель? — предложил Оскар.

Натан Валерьянович развернул послание, и Оскар увидел ряды графических символов, без слова пояснения к ним.

— Кругом греографы, Натан Валерьянович.

— Думаю, формулы. Давай, разберемся…

Пока Оскар доставал ноутбук, Боровский отошел к окну. Ком в горле мешал дышать. Он еще раз перечитал послание и поймал себя на мысли, что внук Сары Исааковны Боровской вовсе не тот человек, которому предназначалось наследство. Люди, умершие давным-давно, ошиблись адресом. Во всяком случае, возложили надежды не на того, на кого следовало их возложить. Натану показалось, что это не бабушка Сара и друг Валентин, а тезки, внук которых, по случайному совпадению, тоже именовался Натаном. В конце концов, Женя мог перепутать конверты и вручить его неправильному адресату. Все мигом перемешалось в голове Натана Валерьяновича, перекроилось, перевернулось и набело переписало жизнь.

— Точно, формулы, Натан Валерьянович! — воскликнул Оскар. — Идите, смотрите…