Светлана Людвиг - Дар Королевы

На улице было безветренно. Небо затянуло тучами, предвещавшими скорый снег. Однако солнце, которое сегодня пряталось, освещало этот мир так спокойно, что он казался безмятежным. От холода слезы замерзали прямо на щеках. Ком в горле мешал дышать. По всем канонам на улице сегодня должно быть пасмурно и грустно, а не так беззаботно сказочно.

Людей пришло не так много, чтобы путаться в знакомых, но и не настолько мало, как я ожидала. Кто-то молча смотрел на происходящее, женщины и девушки в основном лили слезы. Обнимая отца, чтобы не упасть на замерзшее дерево гроба, рыдала мать.

Я смотрела на нее, понимая, что хочу сейчас броситься к ней, обнять, утешить, сказать: «Не плач, мамочка, со мной все хорошо!» Но как вкопанная стояла на месте, сдерживая себя тем, что сама так решила. Отец был бледен, молчалив и каждую свободную минуту курил, хотя не брался за сигареты уже лет десять. В душе все разрывалось, хотелось плакать. Пара слезинок скользнула по моей щеке, пользуясь тем, что на похоронах все равно можно.

На остальных я мало обращала внимания, не используя то мгновение, о котором многие мечтают, обиженно забившись в углу. Сколько бы хороших слов сейчас ни сказали, свои похороны это ад. Может быть, и исполнится мечта о том, что они поплачут. Вот только, вряд ли ты будешь этому рад. Чужие слезы никогда не приносят облегчения.

Не знаю, что сделала бы, если бы у меня на плече не лежала рука Олега, представляющего компанию, в которой я якобы работала. В голове стоял шум, и я почти не разбирала слов, особенно, если они были адресованы не мне. Так хотелось вернуть все назад и наплевать на тот момент, когда я зашла в кабинет к Мирославу с решительным видом. Да горели пропадом все эти интриги вместе с проклятым городом! Прав был Юрка…

— Эй, — шепотом позвал меня оборотень, чуть дернув за плечо, — у тебя сегодня день рождения что ли?

— Мое день рождение в августе, — беззвучно ответила я.

— Но кто-то сказал, что похороны проходят в твой день рождения.

— В день рождения Снежаны, — поправила я, вытирая с лица очередную слезу.

После этого вопроса, я отвернулась и старалась не смотреть на родителей. И не думать. Ни о чем. Только глупо повторяла какую-то песенку, услышанную случайно на улице. Чтобы мыслей посторонних не было.

— А в августе значит у Миранды? — ледяным тоном осведомился Олег, наблюдая, как я киваю головой. — Ну, ты и железная…

— Разве? — спросила я, прекращая говорить, как только поняла, что сейчас сорвусь.

— По крайней мере, очень сильная.

— Олег, — я всхлипнула, прикусила губу, и быстро продолжила, — я пойду.

— Я с тобой?

Я покачала головой, пытаясь сказать, что мне нужно побыть одной.

— Ты… здесь официально… а я так… по глупости… я пойду, прогуляюсь… не переживай…

— Иди, — ответил он, погладив меня по плечу.

И я чуть не бежала из этого места, чтобы не видеть лиц, не слышать слов, не ощущать боли. Погребения я просто бы не перенесла. И прощание-то далось мне тяжело.

Я глубоко вдохнула зимний воздух уже за территорией, где проходила первая часть моих похорон. Резким движением руки стерла слезы, которые пытались бежать. Бледная кожа без перчаток тут же покраснела. Дыхание выровнялось, но набежавшие тут же как мухи на мед мысли снова попытались вернуть меня в бездну отчаяния.

— Золото, золото, золото, златые облака, — тихонько запела я, делая шаг по направлению к дороге.

— И золотыми каплями течет с горы река.

Я шла, не разбирая пути, только иногда оглядываясь по сторонам, чтобы не попасть под машину.

— Золото листьев осенью на землю упадет, и кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.

Я шла, шепча песню, которую давно знала и случайно услышала сегодня. Сапоги приминали старый снег под ногами, взгляд бездумно скользил по старым знакомым улочкам, выбирая направление. Я не знала, куда мне идти, как. Поэтому определилась только с тем, что повернулась спиной к двору, где раньше жила. Не сегодня, не туда.

— Гласит народная легенда, что нету золота в горах.

Никогда бы не подумала, что заставлю своих родителей так страдать. А ведь больно и мне самой. По сути, я сделала это ради своей прихоти, потому, что слишком привыкла к новому лицу, чтобы отказаться от него. Я судорожно вздохнула.

Наш райончик был небольшим и находился почти на краю города. Конечно, я могла бы призвать метлу и сразу полететь в академию. Но сейчас мне не хотелось никого видеть и слышать. Поэтому я решила, что просто пойду по направлению к тому городу, который расположился ближе всего к центру Рейхардской оппозиции. Когда устану, полечу.

— Но люди с континента искать его идут на свой страх.

Мне нравилось в детстве убегать далеко от дома, пока никто не видит, и знакомиться там с ребятами. Я чувствовала себя путешественницей. Мне всегда было тесно в мире, ограниченном какими-то рамками. Настолько тесно, что я даже придумывала свой. Теперь меня не связывает ничего. Но почему-то я не радуюсь. Наверное, потому что свобода — это пустота.

— И может быть, когда-нибудь оно найдется, открыв народу счастья путь…

Я не задумываясь, отказалась от своих родителей, взамен на волшебный мир. Странное ощущение того, что я еду по дороге и перепутала поворот. Только вот вернуться уже нельзя, потому что движение одностороннее. Я чертова эгоистка, которая думает только о себе. Спасти, сохранить, защитить… Разве я могу что-то, когда причиняю такую боль своей собственной семье?

— Но только пока тайна эта остается, ты не желаешь ли рискнуть?

Вообще, близкие люди страдают от нас больше всех. Многие пытаются отговориться, мол, на то они и близкие. Но на самом деле просто не задумываются о том, что нашим родным бывает намного больнее, чем они показывают. Казалось бы, это так просто, сохранить, уберечь. Но ты сам делаешь широкий шаг и в очередной раз заставляешь любимые сердца разрываться на части.

— Золото, золото, золото, златые облака.

Наш район заканчивался большим мостом, по которому сломя голову неслись машины. Кто возвращался из деловой поездки, кто спешил в небольшой загородный домик. Все они составляли непримиримое течение дорожной реки. Я, оглядываясь по сторонам, чтобы меня никто не сбил, перешла на мост.

— И золотыми каплями течет с горы река.

А ведь я же сейчас в этом городе совсем одна. Мама, папа, они хотя бы есть друг у друга. Надеюсь, они перенесут весь тот ужас, который я устроила им. Я уже поплатилась за этой. Я увидела их боль, я пропиталась ей, и осталась одна утопать.

— Золото листьев осенью на землю упадет, И кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.

Я вступила на мост, идя вдаль. Пока еще над землей, не доходя до воды. Как я могу пытаться защитить целый мир, если не смогла уберечь двух дорогих мне людей? Вряд ли из меня получится хорошая королева. Разве что, идеально холодная и эгоистичная. У нас это почти как образец правительницы.