Варя Медная - Драконий клуб

Стоп, какое солнце, какие соловьи? Я вздрогнула и отстранилась. Дракон тоже отшатнулся, во взгляде читалась не меньшая растерянность, и я заподозрила, что недавнее ощущение мы разделили. Что это было?

Он с недоверием рассматривал мое лицо так, словно видел впервые. Он и видел меня впервые без аллергии. Невольно потянулся, но тут же опомнился и отдернул руку. Машинально потер свою щеку: пятна исчезли…

Я отступила еще на несколько шагов и откашлялась:

— Видите, я была права: все дело в стрессе. Минута покоя творит чудеса.

Кроверус наконец очнулся. Потряс головой, сердито посмотрел на меня, молча схватил за локоть и потянул к выходу. Я покорно семенила рядом, едва поспевая, слишком растерянная, чтобы о чем-то спрашивать или протестовать.

В коридоре дракон набрал в грудь воздуха, и замок вздрогнул от рычания:

— Хор-р-р-рибл!

Он продолжал громогласно призывать слугу вплоть до парадной лестницы. Хоррибл выкатился откуда-то сбоку. На нем был мятый колпак и сорочка, похожая на мою, только без рюшечек-кружавчиков. Дракон стряхнул меня слуге на руки.

— В башню.

— До утра?

— До вечера среды.

И, видимо, чтобы лучше дошло, прожег в полу рядом с нами дыру.

Хоррибл подпрыгнул.

— Да, хозяин!

Он в считаные мгновения втащил меня на вершину лестницы и всю дорогу до башни беспрестанно всплескивал руками и расспрашивал: чем я разозлила хозяина, как очутилась внизу в столь неурочный час, да еще в одной ночнушке… как я вообще там очутилась?! За всей этой суетой даже не заметил в моем лице изменений.

Не помню, что я отвечала. Или вообще молчала?

В комнате поток речи оборвался: некоторое время Хоррибл взирал на то, что осталось от кровати: рухнувший полог и огрызок столбика. Повернулся, хотел что-то сказать, но передумал и только вздохнул. Меня же, наоборот, прорвало. Я металась из угла в угол, что-то восклицала, в чем-то горячо его убеждала, заламывала руки, путалась, начинала заново… Потом подскочила к нему и сжала сухонькие шишковатые пальцы.

— Он не может быть моим Суженым! Это невозможно! Я протестую, слышите? Отказываюсь!

— Конечно, не может, — слуга успокаивающе похлопал меня по руке, как ребенка. — А вы сейчас вообще про что, принцесса?

Я застонала:

— Нет, вы не понимаете!

Слуга мягко положил руку мне на плечо:

— Давайте я принесу вам чашечку горячего молока с каштановым медом, и вы все расскажете по порядку. А как хорошо после такого молочка спится, вы себе не представляете!

Я отпрянула.

— Оставьте себе ваши никчемные мед и молоко! Если ничем не можете помочь, уходите!

Он застыл в нерешительности. Только мял рукав своей нелепой сорочки и дергал кисточку на колпаке.

— Вы не поняли? Оставьте меня одну! Сейчас же! — Я схватила пуфик и запустила в него. Слуга поклонился и грустно произнес:

— Как скажете, принцесса. Но ваша кровать, я мог бы…

— Одну. Немедленно.

Он поднял пуфик, аккуратно вернул на место, снова поклонился и удалился.

Стыдно за эту гадкую вспышку мне стало, едва только закрылась дверь. Ведь злилась я на кого угодно, только не на Хоррибла. Почему мы так часто вымещаем разочарование и гнев совсем не на тех, на кого в действительности злимся? Теперь к прочим бедам прибавилось еще и чувство вины. Но я ведь принцесса, меня учили справляться с эмоциями. Главное, перенаправить энергию в новое русло. Поэтому я пошла и доломала кровать.

Когда с основными разрушениями было покончено, а сама я сидела на искореженном остове и с наслаждением рвала на лоскуты шелковый полог, у противоположной стены что-то мелькнуло. Я подняла голову и вздрогнула. Отражение в зеркале бежало складками. Потом помутнело, пошло пузырями, как лужа во время дождя, и в нем начала проступать знакомая фигура.

Сердце екнуло.

— Озриэль! — крикнула я и тут же испуганно зажала рот рукой.

Отбросила остатки балдахина и подбежала к зеркалу.

Блуждавший в белесом тумане ифрит вздрогнул и повернулся в мою сторону. Я припала к поверхности ладонями.

— Озриэль, ты меня слышишь? — прошептала я, глотая слезы.

Тень приближалась, становясь все четче, приобретая цвета. И когда он остановился совсем близко — протяни руку и достанешь, — сомнений не осталось: это действительно Озриэль. Не Орест, а мой любимый. Под воротничком виднелся след, оставленный плетью Кроверуса.

Губы ифрита шевельнулись, сложившись в «Ливи», но толща стекла не пропустила ни звука. Он меня тоже не слышал. И, похоже, не видел, только чувствовал: стоял прямо напротив, но смотрел куда-то поверх плеча, хмурясь, напряженно вглядываясь. Еще он ужасно выглядел — словно постарел лет на десять и за это время ни разу не выспался.

— Я тут, Озриэль, тут! — стоило огромного труда сдержаться и не перейти на крик.

Ифрит приставил сложенные козырьком ладони к зеркалу, снова вгляделся, потом о чем-то вспомнил, порылся в кармане и нацепил очки, похожие на рокерские — с расходящимися лучами звезд. Наши взгляды встретились, и его измученное лицо осветилось улыбкой.

Меня обожгло волной стыда и сожалений. Я чувствовала себя последней предательницей. Как я могла пять минут назад прижиматься в бальной зале к дракону и воображать, что счастлива? Нет, это было что-то другое, неправильное. Вот оно, настоящее счастье, стоит передо мной за стеклянной преградой, такой обманчиво хрупкой и вместе с тем непреодолимой.

Наши ладони встретились, моя — с этой стороны, его — с обратной. Второй рукой я коснулась щеки ифрита. Он тоже погладил мою в отражении, что-то нежно бормоча, а я кивала с совершенно глупым видом. Потом взгляд Озриэля упал на мою ночнушку, он поперхнулся, глаза выпучились — увидел дыры от когтей. Вопрос был ясен и без звука.

«Нет-нет, это чистая случайность!» — я сунула палец в прореху и показала, что не ранена.

Озриэль встрепенулся, похлопал себя по карманам, достал короткую синюю палочку, показал ее мне и написал на стекле:

«Он тебя пытал?»

Поскольку в зеркале все отражалось наоборот, я не без труда прочитала послание.

Яростно помотала головой. «Нет, я в порядке!»

Он облегченно выдохнул, помял кончик палочки и осмотрел комнату за моей спиной.

«Тебя заперли?»

Я кивнула. Общение выходило слишком однобоким. У меня тоже скопилось множество вопросов. Решение пришло мгновенно.

Показала «я сейчас» и кинулась к комоду. Достала из нижнего ящика «Набор настоящей принцессы» — дождался-таки своего часа, — схватила вишневый карандаш для губ, вернулась к зеркалу и продемонстрировала его Озриэлю.

Ифрит просиял.

Наверняка у влюбленных бывали и более романтичные способы обмена сообщениями, но едва ли встречались столь оригинальные.

Мы писали, каждый со своей стороны, задавали вопросы, перебивали друг друга, стирали и не могли наговориться.