Варя Медная - Драконий клуб

На этой фразе я впрыгнула в окошко и остановилась на подоконнике, оглядывая аудиторию.

Раздался коллективный вздох. Тридцать пар глаз уставились на меня со смесью ужаса и восхищения. Я представила, как сейчас выгляжу: платье развевается, волосы трепещут на ветру, на лице написана неколебимая решимость.

— Мадам… а это и есть salamandra vosplamenatus? [2] Саламандра воспламеняющаяся. — благоговейно спросил какой-то конопатый студент.

Я посмотрела в сторону профессорской кафедры, и душа упала в пятки. Это же надо было из всех аудиторий выбрать именно ту, где проходило занятие мадам Чераты!

Новый ректор, как и все, пару секунд оторопело таращилась на меня. Надо сказать, она изменилась: очки в роговой оправе никуда не делись, но деловой костюмчик, пришедший на смену мантии, помада смелой расцветки и новая прическа призваны были продемонстрировать окружающим смену статуса.

Наконец она очнулась, раздраженно отложила указку, впечатав ее в стол, и направилась ко мне.

— Нет, Асмодей, это princessa ordinaria, [3] Принцесса обыкновенная. но если она сию же секунду не покинет здание Академии, то станет princessa vosplamenatus. [4] Принцесса воспламеняющаяся. — С этими словами она схватила меня повыше локтя, стащила с подоконника и поволокла к двери. На ходу кивнула одному из студентов: — Ливий, замените меня на ближайшие десять минут.

— Послушайте, профессор Черата, — сказала я, когда мы оказались в коридоре, и вывернулась из ее хватки. — Я пришла не просто так, а за одной вещью, и без нее не уйду.

Она тоже остановилась. Очки на носу аж подпрыгнули.

— Мадам Черата, — прошипела она, поправляя их. — Если вы не забыли, то говорите с новым ректором Принсфорда.

— Мадам Черата, — согласилась я. — Знаю, мы с вами не всегда хорошо ладили, но сейчас не время вспоминать прежние размолвки. На кону судьба королевства. Мне только на секундочку забежать в один зальчик, и, обещаю, больше вы меня не увидите.

Она снова вцепилась в мой локоть и потянула по коридору к боковой лестнице. За закрытыми дверями шли занятия.

— Нет, тебе нельзя здесь оставаться.

— Да выслушайте же! — я затормозила пятками и попыталась вырваться, но на этот раз она держала крепко.

— Нет, это ты выслушай! — Она остановилась, тяжело дыша, и ткнула пальцем мне в грудь. — Все это не шутки. Тебя не должны здесь увидеть, а не то…

Раздалось сухонькое покашливание. Ректор побледнела и обернулась. Из-за поворота вышел, потирая ручки, Глюттон Медоречивый.

— Мадам Черата, — промурлыкал он, — как это любезно с вашей стороны лично доставить к нам принцессу Оливию. Вы ведь именно это собирались сделать — отвести ее во дворец, не так ли?

Ректор что-то неразборчиво пробормотала. Ясно было одно: этот оживший принц с вкрадчивыми манерами и лисьими повадками пугает ее до икоты.

Я тоже примерзла к месту, завороженно наблюдая за экс-статуей.

— Ну, разумеется, — кивнул он так, словно добился вразумительного ответа, — вам бы и в голову не пришло ослушаться распоряжения Его Величества.

К мадам Черате вернулся дар речи.

— Мадам Лилит, вы хотите сказать, — отчеканила она.

— Цели первого советника полностью совпадают с целями Его Величества, на благо которого она служит. Мы ценим лояльность жителей королевства и вашу, конечно. Благодарю, дальше я сам поведу принцессу.

Он потянулся ко мне, но мадам Черата вдруг загородила меня собой, чем немало удивила:

— Вы забываете, что я ректор этой Академии, и здесь действуют мои указания. Принсфорд вне чьей-либо юрисдикции, здесь свои законы, над которыми не властен даже король.

Глаз покровителя факультета магической дипломатии вспыхнул алым.

— Что я слышу? — вкрадчиво прошелестел принц. — Будь на моем месте кто-то другой, кто-то менее чуткий и дипломатичный, он бы решил, что ваши слова попахивают… изменой!

Мадам Черата издала судорожный вопль и схватилась за горло, машинально комкая бусы, словно ища спасения.

— Да как вы смеете… — прошептала она.

— И это вы забываете, дражайшая и многоуважаемая мадам Черата, — продолжил принц, надвигаясь на нее и с каждым шагом словно бы становясь выше. Приторная любезность стекала с лица, как глазурь с пирожного в жаркий день, придавая ему пугающие черты, — что Академия основывалась при моем непосредственном участии, и если кто и имеет право отдавать тут приказы, то это никак не жалкая профессоришка, — в голосе прорезалось злобное шипение. — Эти стены еще помнят меня.

Приказы! — вспыхнуло у меня в голове. Я сглотнула и крикнула принцу срывающимся голосом:

— Стойте, где стоите!

Он и бровью не повел. Все внутри похолодело: но как же так, во мне сыворотка послушания и я отдала приказ…

Мадам Черата попятилась, обернулась и бросила:

— Беги, Ливи, беги!

Я не заставила просить себя дважды. Подхватила подол и кинулась к ближайшей галерее, но тут Глюттон Медоречивый щелкнул пальцами, и раздался треск. Стены коридора шевельнулись, затряслись, из них посыпалась каменная крошка, и на моих глазах оттуда вышли два каменных голема и подхватили меня с боков, оторвав от пола. В том месте, откуда они вышли, остались глубокие проломы.

— Пустите, сейчас же отпустите меня! — завизжала я, молотя ногами в воздухе.

Я выкрикнула приказ еще несколько раз и внезапно почувствовала, как что-то покинуло меня. Словно сидевший внутри солнечный зайчик выскользнул и растаял. Я истратила остатки сыворотки!

Истуканы повернулись к принцу, ожидая дальнейших указаний и не обращая на мои вопли ни малейшего внимания.

У того, что был справа, на лице болтался оторванный кусок обоев, а к ногам прицепился плинтус, у того, что слева, на ухе покачивалась прежде висевшая на стене картина. Оба имели голову, руки и ноги, но в остальном мало походили на людей, напоминая скорее наспех вытесанные из камня болванки.

Принц повел носом, словно принюхиваясь.

— Сыворотка послушания? — спросил он с веселым удивлением. — Дешевые фокусы. Эти колдуны всегда забывают предупреждать о куче вещей. Например, что она не действует на облеченных древней магией. Ну, и на бездушных, конечно. — Он постучал костяшками по груди ближайшего голема.

Тот даже не моргнул.

Начали хлопать двери, оттуда высовывались встревоженные студенты и преподаватели. Среди прочих я узнала профессора Амфисбену, которая вела музицирование и неровно дышала к Озриэлю.

— Что здесь происходит? — нахмурился выглянувший из аудитории преподаватель.

К Глюттону Медоречивому уже снова вернулась непринужденная любезность:

— Приношу извинения за шум. Не обращайте внимания, несанкционированное проникновение на территорию Академии.

— Нет, не слушайте его! Он все это… — Но тут один из големов прикрыл мне лапищей рот. Словно булыжником с размаху заехал. Надеюсь, Озриэль будет любить меня и с выбитыми передними зубами. Теперь я могла только мычать и дрыгаться.