Альвина Волкова - Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)

— Ого! — восхитилась я.

Всласть поразевать рот мне не дали звуки со стороны огромной постели под полупрозрачным мерцающим балдахином, застеленной множеством перин и заваленной подушками. Ведомая любопытством, я заглянула под тонкую ткань.

«Не поняла», — застыла я в недоумении, разглядев, что в постели развлекаются двое, слава богу, — мужчина и женщина. Она невероятно красивая, стройная, подтянутая с роскошной молочно — белой грудью, крепкими бедрами и изящными ступнями. У нее длинные белые волосы, которые сейчас разметались вокруг нее, как белые шелковые нити, и руки так и тянуться прикоснуться к этой роскоши. У нее холеное породистое лицо, длинные ресницы и, я бы сказала, капризные губы, уголки которых, даже на пике страсти все равно смотрят вниз.

Его мне видно только со спины. Он темноволос, но определить оттенок в полумраке та еще задачка. Волосы длинные, не до пояса, но если он перестанет наклоняться, чтобы провести дорожку поцелуев от пупка до груди своей партнерши с последующим всасыванием и покусыванием то одного, то другого соска, то до лопаток будут точно. У него большие руки и длинные красивые пальцы — они эстетично смотрятся на бледной коже беловолосой красавицы. Он узковат в плечах, но есть ощущение, что они еще должны развиться. В его фигуре еще чувствуется подростковая угловатость, но в будущем предполагается, интересная внешность.

«Если, конечно, кушать будет больше, — ехидно поддело мое чуток прибалдевшее подсознание, — а то, ребра торчат».

Ехидное замечание помогло мне справиться с шоком, и я сделала шаг назад. Не понимаю. Ничего не понимаю. Если это эротический сон, то почему я здесь, а не там? И, кто мне скажет, кто эти двое?!

— Демоны!! — раздался рык за моей спиной, — Как ты сюда проникла?!

От неожиданности я вскрикнула, развернулась, но ногой зацепилась за балдахин и начала падать. Меня подхватили под мышки, дернули вверх и так же резко швырнули назад. Я взвизгнула, так как точно знала, что на постели эти двое, но спина, не почувствовав твердого сопротивления в виде человеческих тел, соприкоснулась с подушками и я погрузилась в них почти сложившись пополам.

— Отвечай! — выловили меня за ногу.

— О! — разглядела я, наконец, знакомое марево, — Лик! Привет! — искренне обрадовалась я.

— Кто? — не понял Безликий, и хватка его ослабла, от чего я снова булькнулась в подушки.

— Лик, — затрепыхалась я, пытаясь выбраться из мягкого плена, — Я решила дать тебе имя.

— У меня есть имя! — рыкнул он.

— Какое?

— Если бы ты была внимательнее, то уже знала бы его, — не ответил Лик.

Схватив меня за обе ноги, дернул на себя — я вскрикнула и начала брыкаться.

— Успокойся! — зашипел он, схватив за штанину.

— А ты отпусти мои ноги! — не сдалась я и постаралась увязнуть в подушках еще сильнее.

— Проклятье! Спрашиваю в последний раз, как ты сюда проникла? Я тебя не приглашал!

— Я тоже тебя в свою комнату не приглашала, — пропыхтела я, — но ты же пришел!

— Я — это совсем другое дело, — поняв, что добраться до меня можно только одним способом, Лик начал скидывать подушки на пол.

Лучше бы он этого не делал, так как самым необъяснимым образом, мы вдруг оказались в той же позиции, что и те двое, до нас. Только в отличие от того молодого человека, Лик скорее желал меня придушить, чем заняться любовью, хотя панталон я лишилась в борьбе за свои ноги, а безразмерная рубашка задралась выше некуда.

— Ну, и что мне теперь с тобой делать? — все же осипшим голосом спросил Лик.

Я усмехнулась и перестала ерзать, так как по ощущениям Безликий был полностью одет.

— Отнеси меня в мою комнату.

— Может мне тебе еще и колыбельку спеть?! — ядовито фыркнул Лик, при этом резко одернул мою рубашку, но не рассчитал, и от рывка тесемки на вороте развязались. Н — да, легче было бы снять ее с меня вовсе, и это не выглядело бы столь провокационно, как сейчас, но Безликий не искал простых путей — начал завязывать тесемки, тихо рыкнув, — Темный и все Демоны!

— Зачем? — улыбнулась я, так как после возни в подушках на меня накатило прямо‑таки бесшабашное веселье — Я ж уже сплю.

— Что‑то ты подозрительно весёлая, — буркнул Лик, справившись с тесемками.

Не дав возможности ляпнуть что‑нибудь этакое, Безликий подхватил меня на руки и понес прочь из хрустальной комнаты. В последний раз я печальным взглядом окинула сказочные покои. Все‑таки до чего же красиво! Этот полумрак, это завораживающее сияние хрусталя, огромная кровать с полупрозрачным балдахином, мягкие перины, подушки… и сладострастные стоны. Не поняла, они, что, снова там?! Я вывернулась в руках Лика, чтобы убедиться в этом. Так и есть, под полупрозрачным балдахином два тела снова сплетались в чувственном танце страсти. Я тоскливо вздохнула.

— Зависть, чувство черное, Рита. Им крайне легко воспользоваться, — неверно истолковал мой вздох Безликий, — Хочешь выжить в этом мире, научись скрывать свои слабости.

Я удивленно посмотрела туда, где должно было быть его лицо, и нахмурилась.

— Я не завидую, — положила голову ему на плечо, — Мне грустно.

— Я тебя не осуждаю, — усмехнулся Лик, видимо решив, что я пытаюсь оправдаться, — Эта женщина умела сводить с ума, а потом наслаждалась тем, что влюбленные безумцы готовы были пойти ради нее на что угодно, лишь бы добиться ее внимания. Один взгляд, одно прикосновение, одна мимолетная улыбка.

— Эта женщина? — приподняла я брови, ведь прозвучало это так, словно белокурая красавица много для него значила, и сейчас Лику неудобно произносить ее имя.

— Да, она была удивительной женщиной, — не попался на удочку Безликий, — Ослепительно красивой, безукоризненно элегантной, необычайно умной, но, в то же время, ужасающе жестокой. Ей не ведомы были ни любовь, ни нежность, ни сострадание.

После его слов я решила не продолжать разговор на эту тему и замолчала, задумавшись о своем. Как мне показалось, Лик был благодарен за то, что я не стала ничего у него выпытывать, и, внеся меня в комнату, бережно опустил на постель.

— Рассказывай, — постояв надо мной, со страдальческим вздохом, завалился он на постель, и, судя, по затемнениям, подпер кулаком голову.

— Что рассказывать? — сделала я удивленно лицо.

— Все.

— Лик, мы же уже это проходили. Какая тебе разница, что у меня там происходит? Это не твоя головная боль.

— Я сам решу, моя она или нет. Рассказывай.

— Не дави на меня.

— Хорошо, тогда я сделаю так.

Безликий развернулся и его рука начала упорно искать что‑то в пространстве, а найдя, на покрывало был кинут дневник, потом вмерзший в кусок льда жуткий гребень, и, наконец, листовка. Сверху он положил «руку» и сказал:

— Предупреждаю, все эти вещи я могу оставить прямо здесь или заставить тебя, когда ты проснешься, никогда их не найти. Поверь, я на это способен.