Джеймс Бибби - Месть Ронана. Амулет

— Конечно, вы можете навестить наш центр. — Десятикратно увеличенное изображение лица Аминазина глазело со стены зала заседаний на шестерых членов совета «Оркоубойной». — Мы будем рады ознакомить вас с нашими новейшими достижениями. Через пару дней мы установим передатчики и мигом переправим вас прямо сюда.

— Через пару дней? — с тревогой воскликнул Фециант.

— Да. В настоящее время передатчики проходят тщательный осмотр. Они уже более недели были в постоянной работе.

— Гм. Ну, тогда ладно. А как там ваши, так сказать, успехи с другими вашими, так сказать, изобретениями, о которых упоминал Азалептин?

Аминазин явно не понял.

— С какими другими изобретениями?

Фециант на секунду скосил глаза туда, где Картленда бубнила себе под нос над кипящим котлом, и понизил голос.

— С немагическими средствами связи, — прошипел он.

— Работа продвигается. Вы сами все увидите, когда нас навестите. Да, вот еще что. Сколько вы намерены здесь пробыть?

— Думаю, недельку-другую, — уклончиво ответил Фециант. Затем, увидев, что физиономия Аминазина внезапно побагровела, а глаза так выпучились, что чуть не выпали из глазниц, он торопливо продолжил: — Дело в том, что «Оркоубойная» в ваши исследования крупные денежные суммы вложила. Нам, надо полагать, очень многое предстоит увидеть. Нам также необходимо как можно точнее уяснить для себя положение дел, чтобы принять серьезное, обоснованное решение по поводу того, какими суммами будут исчисляться наши дальнейшие инвестиции…

Фециант намеренно оставил этот недвусмысленный намек болтаться в воздухе подобно рыболовному крючку с приманкой и был очень доволен, по резкой перемене выражения лица на стене сделав вывод, что Аминазин этот крючок заглотил. Как только перед ним замаячила перспектива получения нового куша, вежливое равнодушие директора научно-исследовательского центра мигом сменилось грубоватым оживлением.

— Конечно-конечно, — закудахтал он. — Так-так, посмотрим. Пожалуй, если вы нам для полной уверенности три дня дадите, мы тут все в лучшем виде организуем. Подобающие апартаменты, массу демонстраций, несколько лекций и, разумеется, банкет-другой в вашу честь. Что, если вы в четверг в четыре часа соберетесь? Чудесно. Тогда и увидимся.

Как только изображение гнома пропало со стены зала заседаний, остальные пятеро членов совета принялись оживленно переговариваться, но Фециант в этой беседе участия принимать не стал, а с головой погрузился в раздумья. Три дня были довольно долгим сроком. Он рассчитывал гораздо скорее отсюда смыться и молил богов, чтобы к тому времени не было слишком поздно. Теперь, однако, его уже не только угроза Ронана беспокоила. Кое-что, маячащее на горизонте, вызывало у Фецианта почти такой же страх.

Исподтишка он бросил еще один косой взгляд на Картленду, но на сей раз она, к его ужасу, это заметила и послала ему в ответ воздушный поцелуй. Старуха неумело налепила на себя такую жуткую массу всевозможной косметики, что теперь ее физиономия была словно бы восторженной шестилеткой со свежим набором цветных фломастеров намалевана. Новую прическу она изобразила при помощи бигуди. Фециант легко это понял, потому как четыре бигуди все еще болтались в спутанной серой массе у нее на спине. В последнее время Картленда стала носить мини-юбку, и ее тощие шишковатые ноги имели тот же цвет, плотность и прожилки, что и лучший голубой сыр.

Фециант аж передернулся. Не так давно у него появилось жуткое чувство, что старая ведьма испытывает к нему что-то вроде романтической привязанности, и при одной мысли об этом его тут же начинало тошнить. Сам еще не до конца в это веря, он вдруг обнаружил, что существует перспектива пострашней мучительной смерти в руках мстительного Ронана. Причем, судя по смеси самодовольства и похоти на кошмарной физиономии Картленды, перспектива эта была до ужаса близка.

Стоя на ступеньках Монастыря непрестанного старания бок о бок с Котиком, Тусона внимательно изучала махонский пейзаж. На земле все еще лежал снег, зато небо было чистое и голубое, а солнце висело низко на западе, омывая все вокруг роскошной желтизной и придавая снегу цвет густых топленых сливок. Теперь, когда погода была ясной, Тусона видела, что монастырь выстроен на краю небольшого плато и что дальше на северо-запад земля покато идет вниз к медленной извилистой речке. Брат Трудяга сказал ей, что это река Пряшка и что если она пойдет по ней на юго-восток, то до Гутенморга будет всего один день быстрой ходьбы. Тусона повернулась поблагодарить брата Жернова, который маячил позади них в дверном проходе. Хотя сами монахи шесть дней в неделю по всем правилам вкалывали и надрывали горб в самых суровых условиях, лишь по вечерам обращаясь к благословенному теплу Общей залы, путники получили превосходный уход. Комнаты для гостей были теплыми и удобными, так что они смогли на славу отдохнуть и полностью восстановить силы, целый день сидя у огня и строя планы.

Из оказанного им в Чуч-Хевене приема стало очевидно, что они составляют слишком узнаваемую группу, а потому было решено разбиться на три пары и направиться в Гутенморг по отдельности. Утром того дня, еще перед рассветом, Ронан ушел вместе с Гебралью, которая со своими магическими способностями могла лучше всех в случае опознания ему помочь. Хотя это казалось невероятным. Еще бы — ведь Ронан отважился на ужасный, непоправимый шаг и срезал свои драгоценные дреды. Пока он мучительно превращал свой череп в блестящий черный шар, Тарл с Гебралью провели пару часов в Скриптории и появились оттуда с набором превосходных фальшивых документов на имя браннанского воителя по имени Писс де Бол, по поводу чего с Тусоной от смеха чуть плохо не сделалось. Тарл с Марвудом последовали за ними несколько часов спустя, облачившись в позаимствованные у монахов рясы. Если бы кто-то вздумал их расспрашивать, легенда была такова, что оба они — монахи из одного малоизвестного религиозного братства старых хиппи, схожего с Гедонистами Седьмого дня. Тусону, однако, по-прежнему беспокоило раненное в схватке с кобратом бедро, а потому она решила еще денек отдохнуть в монастыре, и осел охотно составил ей компанию.