Карина Демина - Наират-2. Жизнь решает все

Не мести! Туран не мстит. Он просто делает то, что должен.

— Это одна из самых старых карт. Наверняка внизу уже многое иначе, но имеем то, что имеем.

— А что это за странные знаки и метки снизу линий?

— Указания на строжайший запрет копирования и выноса из хан-бурсы.

— А как тогда?..

Художник постучал себя пальцем по лбу. Ну да, следовало догадаться. Он стал тяжел на ум, Туран ДжуШен, только Аттонио отчего-то не съязвил и даже выслушал следующий вопрос:

— Зачем тогда знаки?

— Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь, что такое настоящая точность. Итак, если мы взглянем на карту столицы, — тонкие пальцы с чуть припухшими суставами пробежались по третьему изображению, — то сможем обозначить несколько входов. Здесь, здесь и здесь. Около лавки алхимика Кошкодава есть дом с запечатанным подвалом. В парке рыжих статуй, в одном из декоративных склепов под каменным саркофагом должен быть проход. Эти ведут к завалам, а потому отпадают. В Дурдаши тоже вроде бы есть, хотя пока не найден. Скорее всего, существует еще несколько неизвестных или забытых. Но нас интересуют те, которые находятся возле хан-бурсы. Ими пользуются и поддерживают относительную проходимость. Вот здесь — официальный спуск для торжественных поминовений и похорон. Как минимум еще один — из читален. Теоретически есть какой-то выход прямо с площади. Я думаю, что он где-то в этих домах. Какой мы можем сделать вывод из вышесказанного?

Линии-линии, плывут, сливаются, путаются. Где-то вход, где-то выход. Ни тот, ни другой так просто в руки не дастся.

— В случае чего надо быть рядом с хан-бурсой, где больше всего входов.

— Именно, юноша. Вы схватываете налету. Да, в самом критичном случае можно попытаться попасть в подземелья и пересидеть там, либо даже выбраться за пределы города. Вроде бы подземелья это позволяют. Но!

— Всегда есть «но», — пробурчал Туран, закрывая глаза. Не помогло, сеть тайных ходов, которые вились под Ханмой, висела перед внутренним взором.

— Их даже два. Первое: железные демоны. Второе: убираться из города мы будем только вместе со скланой.

— Вы уверены, что нам не удастся просто выехать?

— Всегда лучше иметь несколько вариантов. В простейшем случае и при огромном везении нам не пришлось бы особо беспокоиться. Увы, случай не прост, а удача — шаткая основа для планирования. И даже гибельная, я бы сказал.

— А железные демоны…

Это был даже не вопрос. Беспокойная мысль, почти растворившийся обрывок ночного кошмара. Захотелось встряхнуть головой, отгоняя неприятный морок.

— Что, Туран, изнутри суеверия Наирата выглядят не такими и беспочвенными даже для просвещенного кхарнца?

Пришлось кивнуть.

— Безусловно, затея далеко не самая безопасная и где-то даже отчаянная. — Аттонио пожевал нижнюю губу. — Но мы как раз и рассматриваем самый неблагоприятный вариант. Ко всему, может статься, что люди, вышедшие на улицы Ханмы, будут ужаснее демонов. Потому запоминай, мой друг.

Тонкий грифель заметался над рисунками, выписывая поверх домов кресты и круги.

— Все эти — на всякий случай, если не удастся уйти вот сюда.

Очередной кружок-колодец между домами, совсем недалеко от стен хан-бурса.

— Раз ты ночуешь на площади — присмотрись, лишним не будет. И теперь о главном: ты должен постараться переговорить со скланой.

— Разве что она окажется в зверинце в ближайшее время, в чем я сомневаюсь.

Туран оказался прав и в следующий раз увидел бескрылую Элы, антрацитовокожую фаворитку — серошкурую шлюху? — ясноокого кагана только на Курултае. Разумеется, при самом Ырхызе.

Чушь это, про начало с рассветом. Раньше, намного раньше. Некоторые вон вообще глаз не смыкали, в том числе и Туран.

Навести последний порядок в клетках. Подложить сено и мешки с песком. Проверить устойчивость платформ. Наполнить корытца едой, чтобы можно было убрать их затемно.

Уже к утру глаза пощипывало, хотелось лечь в обнимку с тигром-нуаем — чтобы Грунджа не трогал — и хоть как-то отдохнуть. Цанхи метались, как ошпаренные, но толку с них, культяпых, было немного. Хорошо хоть жукорыбов взяли на себя.

Отдельные неудобства доставлял новый костюм: жесткий халат с широченным серебряным кушаком, поверх которого лежали сразу три тонких кожаных пояса. Каждый из них шумел, но по-своему. Один — сразу тремя тамгами и глухо постукивавшей о них печатью, второй — разномастными плетками и шелковыми шнурами с металлическими шариками, а третий — целым набором лопаток и метелок с короткими рукоятями. Рукавицы, которым полагалось быть заткнутыми за это хитросплетение — ну ведь точно, после уборки у кошкоподобных хифалов и запихивал! — отсутствовали. Наряд завершала дурацкая шапка с висюльками до самых плеч и обувка без задников, еле-еле державшаяся на ногах. Вот с нею нужно было что-то решать.

Туран присел у клетки, где лежало несколько сумок. Рядом с ними, за толстыми решетками, сидел Вирья и лепил что-то из глины или из грязи.

— Ты бы поспал, — сказал Туран, протаскивая через прутья один из своих башмаков. Проверенный, растоптанный и крепкий.

— Могу пропустить интересное. Я ведь любопытный.

— Да чего тут интересного? Еще несколько часов…

Неудобные тапки исчезли в копне сена. Туран перекатился с пяток на носки и обратно: совсем другое дело.

— Видно из-под халата.

— Ничего, ноги подогну.

Проходивший мимо стражник-кунгай в черненом панцире оскалился, но, разглядев тамги, просто хлопнул по ножнам рукой и напустился на слуг, что раскатывали разноцветный ковер. Не убоявшись грозного вахтангара, один из работников принялся указывать то на распорядителя, то на незавершенную яркую линию, каковой надлежало быть вплетенной в сложный узор мягких дорожек.

— Вирья. — Напоследок Туран завозился, перебрасывая через плечо небольшую котомку: — Если, что… Дверь будет открыта, я устрою.

Мальчишка даже не взглянул на Турана. Молодец, понимает конспирацию.

— Я бы не хотел сегодня играть на свирели для тебя, — произнес он очередную несуразицу.

Да уж, не до изысканной музыки нынче…

В четверть силы ударили думбеки, просто проверяя тугую кожу, осторожно сходясь с редкими и тихими пока трубами и кимвалами.

И потекли из-под разукрашенных охрой арок люди. Медленно, чинно, тонкими струйками. Благороднейшие из благородных, знатнейшие из знатных заполняли назначенные им лакуны. По имени, по чину, по древности рода, каковая порой важнее чина и имени. Высокие шапки, обсыпанные жемчугом, сапфирами и агатами; халаты и тегиляи в золотой чешуе; расшитые переливающимися шнурами шаровары. Разноцветные потоки образовывали озерца, разделенные не менее яркими коврами и стражниками-вахтангарами в киноварных лентах — нынешнем главном цвете Наирата.