Иван Оченков - Приключения принца Иогана Мекленбургского.

Встречали нас как героев. Кричали барышни "ура" и в воздух чепчики бросали! Принц Густав примчался на пристань и встречал меня вместе со всеми. Война с Данией началась крайне неудачно. Кальмар взят, держался только замок. Король Карл IX готовился выступить с армией на помощь, и наш успех весьма воодушевил шведов. Надо сказать, король в последнее время сильно сдал. Когда Густав Адольф рассказывал ему о нашем успехе, он выглядел очень рассеянным, говорил невпопад, а под конец поразил мою светлость в самое сердце. Он спросил меня, готов ли мой полк к выступлению. Я несколько растерялся, но стоящий рядом с королем Густав Адольф кивнул мне и я с поклоном сказал, что по первому зову буду в первых рядах или что-то в этом роде. Уже после приема Аксель объяснил мне, что его величество в последнее время не всегда хорошо себя чувствует, к тому же у него недавно был господин Спаре и чего-то наплел по моему поводу.

- Все понятно, граф, однако слово дано и мне срочно нужен полк. Кстати, каков минимальный состав полка в вашей армии?

- Вы очень вовремя поинтересовались, ваша светлость. Ну, ну, я все понимаю, у вас не было времени. Вообще пехотный полк должен иметь примерно тысячу - тысячу двести человек. Однако война началась так неожиданно, что во многих полках нет и половины.

- И если я приведу отряд в шестьсот человек ...

- Никто не посмеет сказать вам, что вы не выполнили свой долг! У вас есть шестьсот человек?

- Если честно, то нет и половины. У меня рота мушкетер в полторы сотни стволов. Я могу навербовать местных жителей?

- Только добровольцев. Вообще шведы не слишком охотно идут в армию, особенно в нешведские части. Однако вы стали популярны, так что дело может и выгорит. А оружие у вас есть?

- На шесть сотен хватит. Я думаю. Наверное.

Вечером был мозговой штурм, на котором присутствовали все мои приближенные и офицеры. Когда я сказал, что у меня есть полторы сотни мушкетер - я безбожно преувеличил. Абордаж не прошел для моих людей зря, так что всего в строю было и немцев и померанцев девяносто шесть человек. Еще шесть десятков команды на "Марте", но от них на суше мало толка. Едва выйдя из дворца, я объявил собравшимся окрест зевакам, что набираю отряд "истребителей датчан". Присутствующие разразились приветственными криками, но записываться не спешили. Если бы можно было смотаться в Германию, то вероятно я навербовал бы необходимое количество искателей приключений. Но, увы, на это не было ни времени, ни возможности. Хайнц как самый опытный в вопросах вербовки предложил завербовать пленных датчан. Мысль была интересной, но пока ее отложили. Тем более что все пленные были моряками, а не пехотинцами. Ян предложил поступить по английски, то есть напоить в местных кабаках как можно больше народу, а утром объявить, как им повезло. В принципе тоже ничего, но так вербуют матросов - когда они утром просыпаются с похмелья, то корабль уже в море и деваться им некуда. Больше конструктивных предложений не было. В задумчивости я вышел из трактира папаши Густава с целью подышать. Уж больно голова устала от шума, производимого моим "штабом". Мое внимание привлекла вереница людей в цепях, которых гнали в сторону порта вооруженные стражники.

- А это кто? - Спросил я у вышедшего вместе со мной Клима.

- Известно кто, - ответил он мне. - Каторжников на галеры гонят.

- Какие к нечистому галеры? Нас же до сих пор блокируют датчане?

- Так-то оно так. Только куда их девать, каторжников-то, не солить же!

- И что, много тут каторжников?

- А кто их, окаянных, считал? Галер много и на всех, почитай, каторжники. Вольного-то туда никаким пряником не заманишь.

- А за что тут на каторгу отправляют?

- Да кто же их знает. Кого за разбой, кого за иную какую татьбу. Должников, бывает, за весло сажают. Особенно тех, кто налоги задолжал, тут с этим строго. Ну и пленные случаются, кто за себя выкуп заплатить не может.

На следующий день я с утра был у Акселя Оксеншерны. В двух словах я объяснил ему суть своей идеи. Тот если и удивился, то виду не подал. Еще через два часа я стоял перед толпой заросших и оборванных людей в цепях. Я предоставил право говорить Хайнцу, а сам всматривался в лица каторжников, пытаясь понять, что они за люди.

Хайнц не подкачал, он говорил простыми рублеными словами понятные любому недоумку вещи. Хотите и дальше горбатиться на веслах - сидите на попе ровно. Хотите вырваться отсюда и жить как лучшие люди на земле - солдаты герцога мекленбургского, тогда вставайте и идите к нам. У нас таких, как вы, только и не хватает. Но увы, ему не получалось достучаться до сердец будущих военных. Лишь безразличное молчание было ему ответом. Н-да, опять непруха... Опаньки, а что это? Один из сидельцев поднимает кудлатую голову и неожиданно противным голосом кричит: "А чего это немак гавкает?" И все это на русском, причем явно оживившиеся каторжане одобрительно ржут. Офигеть!

Выхожу вперед и, подпустив хрипотцы в голос, отвечаю.

- С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Ж... Гротте. Слыхал про такого? Нет? Сочувствую! И предлагает он вам, лишенцам, бросить к черту эти вёсла и заняться более почетным делом. А именно стать моим солдатом.

- А ты-то что за гусь?

- Я-то? Принц заморский, Бова-королевич, слыхал? А тебе не один хрен, кто тебя такого красивого из-за весла вытащит? Нет, если тебе на галерах нравится - так я не против, оставайся. А вот если кому надоело, то вставайте и идем со мной, только думайте быстрее - недосуг мне.

- А с кем хоть воюешь, королевич?

- А тебе не все едино? Ну, с датчанами.

- А кем верстаешь?

- Пикинёрами, ну или копейщиками по вашему.

Тут из толпы вылез здоровый звероватого вида мужик и прогудел:

- Не по чину мне в пешцы, я сын боярский!

Ага, похоже, это и есть неформальный лидер этой тусовки.

- Да хоть княжеский, мне без разницы! Вот будешь на Москве - там и будешь хоть боярином, хоть архиереем. А здесь либо у меня копейщиком, либо на галере гребцом. Покажешь себя, пожалую и конем и саблей.

- А верно ли ты королевич, чтобы жаловать?

- Я герцог, и отец у меня был герцог и мать из княжеского рода. В своей земле я все равно что царь, никого надо мной нет, и даже за столом римского цесаря могу сидеть, не снимая шляпы.

- На православных нас войной не поведешь?

- Сейчас у меня война с датчанами. Как она закончится - неволить никого не стану: хотите - служите дальше, хотите - отпущу на все четыре стороны. Мое слово крепкое!

- А запивная деньга с собой? - снова вылез кудлатый с противным голосом.

- Какая, какая деньга?

- А задаток, герцог-батюшка! Мы мыслим так, что воинские люди без оплаты не служат.

- Верно говоришь, но только то воинские. Они на службу приходят одетые-обутые, со своим оружием. Строй воинский знают, а ты как датчанина в драной рубахе и голым задом воевать будешь? Вот то-то! Кто ко мне пойдет, того накормлю, напою, в баню свожу. Одену, обую и вооружу. Да только смотрю, не получатся из вас воины, вы только языком горазды!