Стас Бородин - Погребальные костры

Я едва не засмеялся. Глупая птица, похоже, совсем не боялась призраков из потустороннего мира! Тряхнув головой, я двинулся дальше, осторожно наступая на раскрытые панцири моллюсков, и на пучки сухих водорослей, устилающих пол сплошным ковром.

Покончив с моллюском, даан деловито прошелся по алтарю, подобрал заостренную палочку и, зажав ее в клюве, принялся почесывать себе спину. Его красные круглые глаза затянулись полупрозрачной пленкой, птица жмурилась от удовольствия!

Переступив через груду битой черепицы, я подошел к алтарю. Солнечный свет, проникавший сквозь узкие стрельчатые окна, ярко освещал большой прямоугольный камень, покрытый истершимися древними письменами. Я взмахнул рукой, отгоняя птицу прочь, и рукавом куртки стряхнул на пол груду разноцветных ракушек, колючих крабьих панцирей и пятнистых клешней.

— Прошу прощения, господин, — я усмехнулся, глядя на взъерошенного даана, возмущенно разевающего желтую пасть. — Я здесь ненадолго.

Птица вспорхнула на покосившуюся кафедру, покрытую сверху донизу засохшим пометом, и повернулась ко мне спиной, словно показывая, что ей все равно.

Под ногами вновь захрустели обломки терракоты. Я наклонился, и подобрал с пола глиняный палец. Чуть дальше лежала нога в охотничьем сапоге, а на границе света и тьмы виднелась голова, покрытая облупившейся краской. Глаза разбитой статуи смотрели на меня с немым укором, и по моей спине вновь побежали мурашки.

— О, боги, — пробормотал я. — Кто же посмел это сделать?

Все статуи, изображавшие воплощения Орвада были разбиты. Орвад — охотник лежал на спине. Груда обломков и тряпья, среди которой поблескивало тяжелое бронзовое копье с листовидным наконечником.

Орваду — воину кто-то разбил голову и обрубил руки. Орваду — строителю размозжили грудную клетку, проткнув ее насквозь спинкой от разбитой скамьи.

— Орвад — отец! — вздохнул я. — Цел, хвала богам!

В центральной нише виднелась темная фигура, сжимающая в правой руке тяжелый молот. Вполне возможно, что эта статуя оказалась не из хрупкой терракоты, а из крепкого камня, и проклятым осквернителям так и не удалось над ней надругаться.

Опустившись перед древним алтарем на колени, я положил голову на холодный камень, а руки в углубления, оставленные сотнями поколений молящихся.

— Орвад — отец, — пробормотал я. — Я не знаю, что я здесь делаю…

Камень, на котором покоилась моя голова, оказался удивительно гладким, и приятным на ощупь. Я почувствовал, что алтарь будто дышит, распространяя вокруг себя мощную эманацию силы. Я словно прижался к живому существу, спящему, но готовому в любую секунду пробудиться.

— Я знал, что ты придешь, — кто-то зашептал мне прямо на ухо. — Ты должен был придти…

Волосы встали дыбом у меня на голове, и я изо всех сил вцепился пальцами в алтарь, стараясь справиться с захлестнувшим меня ужасом. Ноги предательски затряслись, и если бы я уже не стоял на коленях, то наверняка бы упал.

— Прости, Отец, — я крепко зажмурился, вжимаясь лбом в пульсирующий камень. — Я никогда не верил в твое существование!

— Потому что ты глупец, Маркус Гримм! — шепот стал громче, словно божество склонилось надо мной, и зашептало мне прямо на ухо. — Неужели ты думал, что в этой жизни что-то зависит от твоей воли?

Меня обдало ледяным дыханием.

— Неужели ты думал, что в этом мире есть хоть кто-то, действующий по своей воле, супротив воли богов?

— Да, Отец, — зашептал я. — Я был самым глупым человеком на свете…

Горечь осознания своей незначительности захлестнула меня парализующей ледяной волной. Как же я был глуп, тщеславен и самонадеян! Почему я не замечал очевидного?! «Рука судьбы»! Ведь это было и дураку понятно. Все это везение, все эти случайности! Я всегда был просто орудием. Простой палкой, рычагом, который боги в нужный момент подсовывали под стоящий на откосе камень, чтобы потянув за него, устроить обвал, вызвать лавину!

— Быть может, ты хочешь поговорить о своих прегрешениях? О всех смертях, которым ты стал причиной? — голос бога был бесстрастен, но я задрожал от ужаса, услыхав сокрытую в нем угрозу.

— Но ведь если я был простым орудием, — пробормотал я торопливо. — Какой с меня спрос? Ведь я всего лишь выполнял волю богов. Я делал лишь то, что мне предначертано!

— Все так говорят, пытаясь оправдать свои преступления, — Орвад зашипел мне прямо в ухо. — Прояви мужество, Маркус Гримм. Признай, что это твоих рук дело. Признай свою вину!

Я почувствовал, как из глаз потекли слезы. Выходит, у меня и в правду был выбор. Не смотря на то, что я был орудием богов, я все же мог самостоятельно принимать решения. Я и в правду был преступником. Я и в правду был убийцей!

— Теперь я все понял, — выдохнул я. — Теперь мне уже все равно…

Ледяное дыхание божества коснулось моего затылка.

— Я рад за тебя, Маркус Гримм! Ты оказался храбрее, чем я думал, — Орвад меня похвалил, но я не обрадовался, так как знал, что за этим последует. — Ты сам себе выберешь наказание, господин колдун, а я прослежу, чтобы оно было выполнено.

— Смерть, — произнес я, и почувствовал, как расслабились мои плечи. Я принял решение, и страха больше не было. — Только смерть.

Раскинув руки в стороны, я распластался на алтаре как на жертвенном камне.

— Хорошо, — голос божества стал тише. — Это мы можем сделать.

Оглушительно захлопали крылья даана, а от его хриплого истошного крика у меня даже кровь заледенела в жилах. Сжав пальцы в кулаки, я сделал глубокий вдох, и едва не задохнулся от сладковатого запаха хаша.

Слеза Сердца заухала в груди переполняя меня маной, волоски на руках вздыбились, и я, все еще не понимая что происходит, скатился с алтаря на пол.

Молот Орвада врезался в каменную плиту с такой силой, что алтарь треснул, и переломился надвое. Мастер Литургио висел в футе надо мной, источая резкий запах дурманного зелья. В правой руке у него был зажат молот, а с подбородка на грудь капала темная тягучая слюна.

— Нужно было прибить тебя еще тогда, во время нашей первой встречи. — волшебник поморщился, и повернулся ко мне лицом. — Тогда я мог прихлопнуть тебя одни мизинцем, точно надоедливую муху.

Я вскочил на ноги и отпрянул от расколотого алтаря. Под ногами захрустела битая терракота и осколки ракушек.

Волшебник покачал головой, и поднял молот вверх.

— Не знаю, как тебе удалось избавиться от морока, — слюна упала на куртку, оставив на ней черную отметину. — Возможно, что это я уже не тот, что раньше. Возможно, что ты даже будешь последним, кого я отправлю в Долину Теней…

Без предупреждения молот взлетел, описал дугу и врезался в то место, на котором я только что стоял. Отпрыгнув в сторону, я споткнулся, и покатился кубарем, ломая истлевшие скамейки.