Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

Разве можно забывать о еженедельной помощи? — дала себе хорошую мысленную затрещину. Дождусь окончания экзаменов и стрелой помчусь к Стопятнадцатому, раздающему щедрой рукой благотворительные банкноты отощавшему младшему персоналу.

Лишь поднявшись на подъемнике в холл, я вспомнила о разъедалах, на которые не взглянула по причине неожиданного открытия об Альрике.

На обеде Радик не появился в общежитии, наверное, старался изо всех сил, сдавая экзамен, чтобы не разочаровать дядю, и мне пришлось бутербродничать в одиночестве.

Вернувшись в институт, я отправилась в библиотеку и набрала учебников по символистике, ибо во вторник предстояла незабвенная встреча с незабвенным профессором на незабвенном экзамене. Составила книги впечатляющей стопкой выше головы, но ни одной строчки не втемяшилось в голову. Зато в ней циркулировали фантазии, одна красочнее и ужаснее другой — как Альрик избавляется от меня, раскрутив в центрифуге, или неумолимо затягивает lagus [19] lagus*, лагус (перевод с новолат.) — удавка на шее.

Бабетта Самуиловна с подозрением следила за мной поверх раскрытой книжки. Наверное, одинокая студентка в пустой библиотеке выглядела странно. Все нормальные люди собирались оторваться или уже отрывались на полную катушку, сбрасывая напряжение экзаменационного дня, в то время как я выбрала сидение перед очами библиотекарши и штудирование толстых учебников.

Ближе к вечеру, сдав неподъемные печатные труды, я двинулась опустевшими коридорами в деканат за причитающимся еженедельным пособием. Человек — существо эгоистичное и меркантильное, и быстро привыкает к хорошему, поэтому предвкушение хрустящей наличности подгоняло меня, требуя ускорить шаг.

— Эва Карловна? — удивился декан. — Желаете опротестовать оценку?

— Нет, — замотала головой, мол, как вы могли подумать, подобная наглость снится мне только во снах. — Я за пособием…

— А-а, — вспомнил Стопятнадцатый. — На этой неделе вы последняя в ведомости. Не торопитесь, милочка, а зря. Там, — указал перстом в потолок, — могут подумать, что благотворительность неактуальна для низкооплачиваемых кадров.

— Очень актуальна, — заверила горячо. — Я не знала. А когда можно приходить?

— Каждую неделю, начиная со среды, — сказал Стопятнадцатый и пригласил в кабинет. — Прошу.

Там меня ждало потрясение — великолепное черное кресло с высокой спинкой и удобными подлокотниками на месте для посетителей.

— Ого! — только и смогла выдавить из себя и погладила шершавую обивку.

— Вот так, милочка, — мужчина протянул ведомость и положил на нее купюру. Одну-одинёшеньку, но зато какую! С двумя циферками — «5» и «0», согревшими сердце, едва взгляд упал на бумажку.

Торопливо расписавшись в единственной незаполненной строчке графы с подписями, я сказала благодарное «спасибо» и уже у двери была окликнута деканом:

— Наличествуют ли у вас трудности при подготовке к экзаменам? Я мог бы походатайствовать о дополнительных занятиях перед преподавателями.

— Не стоит беспокойства, Генрих Генрихович, всё отлично. Справляюсь по мере сил, — заверила я убежденно. Еще чего не хватало: новый апокалипсис в виде повышенного студенческого внимания. Едва о серой крыске успели позабыть, как доброжелательный дядечка снова посадит мою пятую точку на кактус.

— Если понадобится, не затягивайте. Сессия пролетит незаметно.

Точно, летит и машет крыльями, а я совсем страх потеряла, закружившись в вихре светских развлечений.

Получить заработанные копеечки в кассе оказалось проще простого, хотя штурвал на двери и бронестекло остались прежними. Сегодня кассирные богатства охранял не Савелий, а мужеподобная тетка — косая сажень в плечах — в униформе и с дубинкой гораздо внушительней, чем у прежнего охранника. Деньгами заведовал молодой человек, тоненький и полупрозрачный, и вся процедура проистекла в полном молчании. Я приложила ладонь к считывающему оттиску и получила звякнувшие монетки, заработанные непосильным трудом.

При выходе тетка окинула меня пристальным взглядом, сканируя внешность, и наверняка занесла в базу неблагонадежных элементов, уж больно прищур многозначительный. Ну, и пусть. Зато у меня поступление в личную казну почти шестьдесят висоров! Как только я осознала свое счастье, меня охватила радость, но тут же приувяла, стоило вспомнить о визите к профессору. Может, не заводить разговор о фляжке? Мне и так неплохо живется — деньги валятся, согревая нулями.

В общем, ковыляла я на пятый этаж к закрытым лабораториям, и с каждым шагом сомнения росли и росли, пока не перевесили желание выяснить тайну. Так медленно мои ноги еще не ходили — в час по чайной ложке, а время как назло вообще не двигалось.

Замок считал линии на ладони и, пискнув, пропустил за стеклянную стену. Постучавшись, я вошла в Альриково святилище, не дожидаясь ответа. А зачем? Мне так и сказали — приходи в любое время в оперативном порядке, а понятие «в любое время» равнозначно вваливанию без стука в кирзовых сапогах по уши в грязи. И никто меня не накажет за бесцеремонность, потому что пришла в оперативном порядке.

Профессор стоял у окна и смотрел через цветное стеклышко на свет, а рядом любовалась фиолетовыми облаками Лизбэт, присосавшись пиявкой к мужчине. Они так увлеклись окрашенными просторами, что не расслышали мой топот.

— Посмотрите, Лиза, на изумительные пики в диапазоне волн длиной до пятисот нанометров!

— Вижу, Альрик Герцевич, — еще плотнее присоединилась девушка к профессору. — Потрясающие пики.

— А теперь взгляните. — Мужчина поменял фиолетовое стекло на красное и снова навел на окно. — Пики падают в волнах длиной свыше шестисот нанометров. Парадокс Блюхермахера красив, не правда ли?

— Невероятен! — согласилась девица. — Блюхермахер — столп висорической науки, как и вы, Альрик Герцевич!

— Вы мне льстите, Лиза, — сказал сухо мужчина, хотя на его месте я бы возгордилась, что меня сравнили с почившим дедушкой, успевшим выпустить собрание многотомных научных трудов, которые покрывает отборной руганью каждое поколение бедных студентов.

— Папена? — абсолютно не удивившись, обернулся профессор, а Лиза, вздрогнув, опустила руку, которую хотела положить невзначай ему на плечо.

Хороша парочка — гусь да гагарочка. Восхищаются непонятными пиками, словно чудом вселенского масштаба. Не удержавшись, я сдавленно хмыкнула.

— Продолжим после небольшого перерыва, — прямым намеком Альрик указал девушке на дверь. На ее месте я бы оскорбилась за беспардонное выпроваживание и из чувства противоречия уселась на стуле, скрестив все имеющиеся конечности. Но Лизбэт оказалась гибче и дипломатичнее. Она опустила глазки и сказала: