Гордон Диксон - Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

— Я должен уйти? Вот так взять и уйти? — Брейт повернулся к двери, за которой несколько минут назад исчез Том Доноу.

— Пойдем! — хрипло сказал он.

Калли проследовал за советником. Они перешли в комнату больших размеров, в дальнем конце которой на возвышении вроде сцены или подиума стоял круглый стол. Вокруг него сидели пятеро — их лица были знакомы Калли. Это были остальные члены Трехпланетного Совета: всего, включая Брейта, их было шестеро — по два представителя от Венеры, Марса и Земли. Тут же стоял Том Доноу — его седые волосы казались светящимся ореолом на фоне панорамного видеоэкрана.

Инстинктом животного, попавшего в ловушку, О’Рурк почуял опасность и замедлил шаг. Но было поздно. Произошло то, чего он наполовину ожидал: руки его оказались схвачены сзади двумя охранниками в черной форме — двухметровыми здоровяками из Всемирной полиции. Он был беспомощен.

— Итак, — сказал Амос, направляясь к столу, — вы все слышали?

— Да, — Каллихэн узнал Влачека, старшего представителя от Марса. — Мы все слышали по внутренней связи. Но… ты ведь не думаешь, что это может оказаться правдой, хотя бы частично? Не может быть, чтобы приграничники смогли договориться с молдогами, избежав войны!

— Прекрати! Не строй из себя добропорядочного гражданина, который только и знает, что информационный бюллетень в вечерних новостях! — Рявкнул вдруг Брейт, напомнив Калли прежнего Амоса. Казалось, он вдруг стал выше ростом, как башня возвышаясь над остальными членами Совета.

— Это нечестно, Амос… — начал было Влачек, но Брейт одним свирепым взглядом заставил его замолчать.

— Нечестно! Какое нам дело до того, что честно, а что нет? Или до спасения человечества? Приграничник скажет слово, а вы уже и уши развесили. Или вы все забыли? Мы же пришли однажды к заключению, не оставившему ни тени сомнения — дальний космос разрушает человеческую личность, перестраивает человеческий организм… Они перестают быть людьми!

— Успокойся, Амос! — сказал человек, сидевший спиной к О’Рурку. — Сейчас не время для пропагандистских речей. Это не выборная кампания…

— Вам нужны факты!? — стремительно обернулся в его сторону Амос. — Доказательства у нас имеются, пусть мы и не знаем пока причин. Человечество вырождается, оказавшись за пределами Солнечной системы. Взгляните на этих дикарей из Приграничья! Вспомните, что случилось с солдатами в Фортауне на Калестине четырнадцать лет назад! Они потеряли человеческий облик в буквальном смысле слова! Скажете, я не прав?

Каллихэн засмеялся — он понял, куда клонит Амос. Брейт сделал вид, будто не услышал его смеха.

— И я сам был там, позвольте напомнить вам! — в голосе советника появились почти гипнотические нотки, какой-то особый [ритм, принуждающий слушающего бездумно верить всему, что скажет поднаторелый в манипулировании мыслями оратор.— Я уже не говорю о данных статистики! Я говорю о том, что есть на самом деле...— с губ Брейта брызнула капелька слюны.— Пространство за границами Солнечной системы — это не место для нормальных людей. Там могут существовать лишь иноразум] [3] В тексте книги вырвана часть абзаца, для удобства чтения верстальщиком текст восстановлен. Глава 24 в тексте не обозначена или отсутствует. — прим. верстальщика . ные существа, вроде молдогов. А люди, оказавшись там, начинают меняться! Я это доподлинно знаю. И вы знаете, что я знаю, ибо я сам был там, на Калестине, и вернулся сюда, на Землю, чтобы рассказать вам! — Подавшись вперед, Амос ритмично бил ладонью по столешнице. Голос его перешел почти в крик. — И вы отказываетесь слушать правду — правду, которую говорю вам я — и готовы поверить в ложь — ложь, которую внушает вам человек, подобный этому? — Он вскинул руку, указуя пальцем на Калли. Его выпученные, налитые кровью глаза приковали к себе взгляды членов Совета. Они смотрели на Амоса, словно впав в транс — кто-то сидел неподвижно, кто-то нервно постукивал пальцами по столешнице, у кого-то отвисла челюсть.

— Именно, поверьте лучше мне! — услышав насмешливый голос Калли, все они вздрогнули. — Амос сообщил вам не все. Если говорить по сути, Амос полностью себя дезавуировал…

— Заткните ему пасть! — рявкнул Брейт.

Каллихэн не успел договорить — один из полицейских одним шлепком залепил ему рот и всю нижнюю часть лица специальной заплаткой — кляпом.

— Уведите его! — приказал Брейт. — Посадите под замок! Когда вернется Рун, передадим его молдогам… чтобы доказать, что к действиям этого безумца мы не имеем никакого отношения. Молдоги поймут, что все это — вина Приграничья.

— Амос! Подожди… — вскочил со своего кресла Влачек. — Одну минуту. Он собирался что-то сказать…

Ну и что, собирался? И даже если он сам верит в то, что хотел сказать? В любом случае, это ложь. И ничем другим быть не может — если это говорит он, это уже заранее ложь. Уведите его!

— Но постой… — Влачек невольно отшатнулся, когда Брейт вдруг стремительно обернулся и посмотрел ему прямо в глаза. — Он хотел что-то сказать о тебе, Амос. И если члены Совета чего-то не знают, мы должны…

— Ты меня подозреваешь, Влачек? — Брейт заговорил почти ласково, почти спокойно. — Меня ? — Он развел руками. — Как можешь ты — или кто-либо из вас — меня подозревать? Не забывай, у меня мандат, выданный избирателями, и не только здесь, на Земле, но и на твоем родном Марсе тоже. Согласно недавним опросам общественного мнения, меня поддерживает восемьдесят процентов населения на всех трех планетах. Это вдвое больше, чем поддержка всех остальных представителей планет — вроде тебя. Влачек. И ты намерен сказать своим избирателям, Влачек, что подозреваешь меня — меня — на основании слов какого-то дикого приграничника? — Брейт замолчал; он стоял неподвижно, пристально глядя на Влачека; тот тоже безмолвно стоял. — Садись, Влачек, — тихо сказал Амос, и Влачек подчинился. — Я не виню тебя. Я тебя прощаю. Нам всем приходится тяжело. Мы все испытываем напряжение, чудовищное напряжение. Но мы его выдержим. Мы передадим этого смутьяна адмиралу Руну, мы отречемся от Плеяд и от полулюдей-колонистов, которые не дают молдогам покоя.

Брайт повернулся к облаченным в черные мундиры сержантам Всемирной полиции, которые крепко держали Калли, заломив ему руки за спину.

— Уведите арестованного, — тихо приказал он. — Заприте его где-нибудь неподалеку и не спускайте с него глаз. Но позаботьтесь, чтобы у него было все необходимое… в разумных пределах.

Он посмотрел на О’Рурка.

— Извини, мой мальчик, — печально сказал Брейт. — Мне в самом деле жаль тебя, Калли. Когда-то ты был для меня как сын… И до сих пор я думаю о тебе, как о сыне. Но мы должны быть готовы идти на жертвы… Даже если это наши сыновья, даже если это наши собственные жизни… Во имя человечества!