Гордон Диксон - Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

Тем не менее, хотя Джим все полнее контролировал ситуацию, он по-прежнему не мог точно определять высоту полета. Было страшновато лететь навстречу земле, не зная, когда полет сменится резким приземлением.

Джиму показалось, что у него есть лишь один вариант решения: он полетит в направлении сильного эха и как можно ближе приблизится к источнику звука, рассчитывая, что несмотря на кромешную мглу ночи, проблеснет слабый свет и мягкое приземление станет реальным. Возможно, что первая попытка напоминает русскую рулетку, но существует ли иной выбор?

Джим расправил крылья и начал медленное снижение, но тут его во второй раз озарило вдохновение. Он вспомнил узкую полоску резкого эха, согласно его догадкам соответствовавшую реке или ручью — поверхности с большим коэффициентом отражения звука. Он изменил направление спуска в сторону этого эха. Если судьбой предначертана неудачная посадка, то лучше искупаться в воде, чем разбиться о землю или израниться о ветви деревьев.

Он опускался, периодически издавая крики. Эхо возвращалось все звонче, резче и быстрее. Джим напрягал зрение, но видел перед собой только мрак. Земля приближалась, но он не мог разглядеть внизу ничего конкретного.

Он резко изменил положение крыльев — «на взлет»; наклон тела стал совсем иным и… секундой позже Джим ощутил, как хвост чиркнул по воде. Через секунду он вновь набирал высоту, проклиная собственную тупость.

Конечно! Черт подери! Голос, уши — но он полностью позабыл про нос! Внезапно он почуял воду. Конечно, драконий нюх мерк перед совершенным даром Арагха, но и он был на несколько порядков выше, чем обоняние человека. Джим инстинктивно приостановил подъем, выровнял корпус и зашел на снижение — снова в направлении воды. Но на сей раз он обращал тщательное внимание на запахи, щекотавшие ноздри.

Осознание способности определять присутствие предметов на поверхности земли слишком потрясло его. Необходимость идентификации запахов должна была стать очевидной еще во время предыдущего спуска. Но он совершенно забыл про обоняние и не обращал внимания на запахи. Теперь, принюхиваясь, Джим различал не только запах воды, но и травы, хвои, листьев и сырой земли.

Опускаясь к воде, он и справа, и слева учуял запах земли. И оказался прав. Под ним бежала небольшая речушка, ярдов пятьдесят шириной. Он опускался, пока хвост вновь не дотронулся до воды, затем чуть приподнялся в воздух и медленно полетел к правому берегу. Он медленно под небольшим углом скользил вниз…

О-о-о! Джим вовремя взмыл в воздух, учуяв запах возвышающихся на добрых тридцать футов вязов, которые находились прямо по курсу. Он развернулся над деревьями и заново пошел на снижение…

…и с неимоверным плеском шлепнулся в воду.

У берега было неглубоко, вода доходила ему до лопаток. Он недолго постоял в реке; холодная жидкость лениво обтекала тело. Джим наслаждался элементарным чувством: как прекрасно вновь оказаться в безопасности на поверхности земли!

Через несколько мгновений сердце перестало бешено колотиться, и Джим выбрался на берег. Успех опьянил дракона.

На какое-то мгновение Джиму показалось, что он сумел бы приземлиться и на берег. Но он отогнал эту мысль прочь. Ночная посадка на твердую поверхность явилась бы чересчур рискованной затеей. Будет благоразумней первоначально набраться опыта ночных полетов…

Наступало отрезвление. Чудесно остаться живым, чудесно спастись от сандмирков, но у Джима не было сейчас ни Соратников, ни плана действий.

А ведь Энджи могла возлагать надежды только на него, с запоздалым чувством вины подумал Джим, ведь в этом мире оба они по-своему уникальны. Он решил дождаться утра, а затем с воздуха разыскать Брайена с отрядом, но тут же вспомнил, что дал обещание помочь захватить замок сэра Хьюго де Буа. Так что его исчезновение могло быть расценено отрядом, как освобождение от ответных обязательств спасения Энджи. Только сейчас он осознал, как мало понимал новых друзей. Все они, даже люди, думали и действовали по стандартам, совершенно отличным от его собственных. Отрезвляющий пример: даже общаясь на одном языке, можно находиться в ментальной противофазе.

Значит, он обязан изменить мнение о чувствах и мыслях друзей, прежде чем совершит новые ошибки по отношению к ним и к незнакомому миру в целом.

А единственный, кто может помочь ему, — Каролинус.

Джим приподнял голову. Дождь почти прекратился, тучи понемногу расползались. Джиму почудилось, что в прорехе между облаками он увидел молочное мерцание лунного света.

Если взойдет луна — и даже если она не появится, — в любом случае, взлетев в воздух, он сумеет разыскать Звенящую Воду. Мышцы крыльев, уставшие во время экспериментов Джима с эхолокацией, достаточно отдохнули, что явилось еще одним примером удивительной силы и выносливости драконов. Остается только сожалеть, что драконов не могут тщательнейшим образом изучить компетентные физиологи, зоологи и ветеринары, чтобы понять щедрые дары, которыми наделила эти существа природа.

Дождь оборвался. Джим поднялся в небо и вскоре уже летел по направлению к дому Каролинуса.

Вышла луна, и свет ее превратил местность в серебряно-черный пейзаж. Пять минут спустя небо расчистилось полностью, и Джим пошел на затяжное снижение в лесу. Звенящая Вода находилась в двух милях от него, а в выборе направления он ошибся всего на пять градусов.

Джим шумно приземлился на гравийную дорожку, ведшую к дому Каролинуса. Где-то в глубине леса, в чернильной мгле, раздробленной нитями и пятнами лунного света, ворчливо прокричала разбуженная птица. Она быстро смолкла. Лес, поляна и кусты вернулись к сладкой и вязкой дремоте.

Свет не просачивался сквозь ставни. Джим колебался. Нетерпение сменилось сомнением. Он не хотел будить волшебника.

Он стоял в нерешительности. В сознание закрадывалось убеждение, что дом не просто заперт на ночь, а покинут. Над поляной витал дух заброшенности и пустоты.

— А, вот ты где! — прохрипел голос.

Джим резко обернулся.

— Арагх! — воскликнул он.

Из тени, отбрасываемой деревьями, навстречу Джиму шел волк. Радости Джима не было предела. Он хотел броситься и обнять Арагха, но за волком разглядел очертания знакомого дракона.

— Смргол! — воскликнул Джим.

До сего мгновения Джим не давал себе отчета в собственных чувствах к волку, Смрголу, Брайену, да и ко всем остальным. В этом мире контрасты проявлялись отчетливей, а полутона выглядели почти незаметно. Жизнь и смерть находились по соседству, точно так же, как любовь и ненависть. И если за короткий промежуток ты не возненавидел, то это означало, что ты научился любить.