Гордон Диксон - Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

Он смутно помнил, как двое в знакомо-черных мундирах Всемирной полиции тащили его через металлическую палубу. Боль заставила его открыть глаза, он мельком увидел, что они находятся на той самой платформе, которую он заметил в иллюминатор. Потом его втащили в помещение с металлическими стенами, пропахшее машинным маслом, швырнули в угол и оставили лежать.

Некоторое время ничего не происходило, но вот свет померк, и комнатка начала куда-то проваливаться, словно кабина лифта. Спуск продолжался несколько бесконечных секунд, воздух быстро становился густо-теплым. Кабина остановилась, изрядно тряхнув Калли.

Очевидно, он опять потерял сознание. Потому что вдруг обнаружил, что наполовину стоит — наполовину висит в руках некоего субъекта в зеленом мундире.

Раздался удар металла о металл, и тяжелые металлические двери перед ними раскрылись.

— Давай, вываливай! — приказал конвоир.

Рука его толкнула Каллихэна; спотыкаясь, тот вывалился из кабины лифта в полумрак, пропитанный тяжелым запахом человеческого пота. Под воздействием толчка на подгибающихся ногах О’Рурк сделал полдюжины шагов, прежде чем свалился на пол. Благословляя покой, он лежал на металле палубы, и она казалась мягче самого мягкого матраса. Он прижался щекой к прохладному металлу, словно к нежной пуховой подушке.

— Встать! — раздался откуда-то сверху и словно издалека голос охранника. Калли сделал вид, будто не услышал. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Потом он увидел ботинки — такие делали на пограничных планетах. Владелец ботинок остановился на расстоянии фута от носа Калли, металлические оковки на носках развернулись в сторону, откуда доносился голос охранника. Послышался новый голос, не такой громкий:

— Мы присмотрим за ним, Бушер.

— Не возражаю, Джемисон, — ответил охранник. — Чем больше, тем лучше.

— С той стороны, где должен был стоять охранник, послышался звук шагов и третий голос произнес:

— Погоди-ка, Бушер! — Охранник, судя по звуку, уже направился к выходу. — Ты забыл смирители.

— Правда? Вот досада… — посочувствовал тот. — Никто не велел мне их снимать.

— Но их нужно снять сейчас же. Смотри, как врезались ленты в мышцы. Смирители на нем уже не один час.

Ботинки охранника — тяжелые, грозные — вновь оказались рядом.

— Знаешь, Джемисон, если хочешь за ним присматривать — пожалуйста, твое дело. Но мне приказа снимать пружины не давали. И приказы я не от тебя получаю. Пока приказа не получу…

Охранник вдруг странно крякнул, почти взвизгнул и замолчал. Несмотря на боль и головокружение, Калли не мог внутренне не усмехнуться. За время последовавшей довольно долгой паузы вторая пара пограничных башмаков подтянулась поближе к первой. Калли с удивлением взирал на их размеры — едва ли они принадлежали человеку старше двенадцати лет.

— Не старайся запугать меня, Доук!

Храбрость охранника была показной — выдавал его тон.

— Сними… — Голос был странный, какой-то невыразительный, но подразумевающий громадные силу и твердость. По тембру он вполне мог принадлежать подростку, но почему-то сразу можно было не сомневаться, что он ни в коем случае не является мальчишечьим. — Сними их.

Наступила недолгая тишина.

— Ему больно, — продолжал Доук. — А я очень не люблю, Бушер, ты ведь знаешь — очень не люблю, когда ты делаешь людям больно.

Каллихэн почувствовал, как пальцы охранника поспешно занялись замком пружинного смирителя. Гнусаво зазвенев, замок разомкнулся, и упругие металлические кольца ослабили мертвую хватку.

О’Рурк попробовал поднести руки к лицу — и горячая вспышка боли пронзила плечи, спину, все тело, словно его полоснули сварочной горелкой. Калли страшно закричал — или ему только показалось, что он кричит? Потому что темнота, на этот раз полная, вновь охватила его со всех сторон.

Впоследствии Каллихэн не мог точно припомнить момента, когда снова начал воспринимать окружающее. А до того… до того он был погружен в полубессознательный бред. Перед ним, приближаясь и удаляясь, проплывали лица.

Сначала Алия Брейт, когда она еще была худеньким, больше похожим на мальчика, подростком и повсюду таскалась за ним среди заросших высокой травой холмов и полей в окрестностях столицы Калестина. Потом снова Алия, но уже взрослая — такой он видел ее два месяца назад, когда она прилетела в зону Приграничных Миров, чтобы уговорить его вернуться на Землю: былые распри между Старыми Мирами и Приграничьем уже четыре года как улажены, и теперь Каллихэн может закончить образование — получить диплом архитектора под руководством Альберта Моннса в Мичигане, где начинал учиться.

Алия стала красавицей. Она уговорила его вернуться, но по пути на Землю, на борту корабля, странным образом переменилась: снова ударилась в политические баталии, связанные с конфликтом между Старыми Мирами и Приграничьем — конфликтом, по ее же словам, давно улаженным. И наконец, лицо Алии, каким Каллихэн запомнил его после посадки… Они стояли в салоне корабля, подплывавшего к посадочному комплексу космопорта Лонг-Айленд.

— Бесполезно, Калли, — ты не изменился. Ты такой же бунтарь, каким был всегда. Наверное, нам лучше не видеться… некоторое время… — она смолкла и несколько секунд спустя добавила: — Нет, Калли, я звонить не буду. Подожду, пока ты позвонишь…

Алия ушла, отразившись в огромном настенном зеркале салона, и смешалась с толпой спешащих к выходу пассажиров. В том же зеркале Каллихэн видел собственное отражение — русые волосы, лицо с четко очерченными скулами, носом и подбородком. Он смотрел ей вслед. Потом, через несколько минут, когда Калли тоже направился к выходу на пассажирский трап, перед ним возникло лицо лейтенанта Всемирной полиции — молодое, с аккуратными усиками. Лейтенант, фланги которого прикрывали двое низших чинов в черном — один из них оказался капралом — внимательно рассматривал документы Калли, прищурившись из-под козырька форменной фуражки.

— Каллихэн Уэн? Не тот ли самый знаменитый космический угонщик, который похитил больше наших кораблей, чем любой приграничник за все время Восстания?

— Бывший угонщик. Вот мое помилование — оно подписано одним из Советников Трехпланетья, Амосом Брейтом. Что вы имеете в виду?

И вдруг О’Рурк понял. Обернувшись, он принялся искать взглядом Алию, но та уже растворилась в потоке пассажиров, текущем к зданию Вокзала. Он посмотрел на лейтенанта.

— Если вы меня арестовываете, то по какому обвинению?

— Обвинению? Что вы, сэр, никаких обвинений. Просто несколько формальных вопросов… — Лицо у лейтенанта было такое вежливое, такое честное… — Если бы вы смогли пройти с нами… это займет всего несколько минут…