Бернхард Хеннен - Гнев дракона. Эльфийка-воительница

Курунта подозвал своего коня и велел двум рабам, которые привязали ее, помочь ему сесть в седло. Ее верблюд пришел в движение, и они присоединились к небольшому каравану, собравшемуся неподалеку от рынка, где продавали баранов. Оттуда они направились на запад. Сквозь вышитые шторы Шайя не видела почти ничего. Темная ткань. Какой глупец это придумал! Что за… Нет, осознала она, это не глупость, это нарочно. Низкий свод ее тканой темницы был полностью черным. Жара будет скапливаться здесь, внутри, и превратит путешествие в пытку. Уже сейчас было тепло, а утро только начиналось. К обеду каждый час здесь, внутри, станет сущей мукой.

Но она не проявит слабости. Не станет просить ни воды, ни чтобы ее освободили, чтобы справить нужду. Она ишкуцайя, дитя широких степей. Она вынесет тяготы пути. Лучше, чем этот толстый лувиец, считающий, что эта темница может сломить ее волю.

Шайя думала о лунах-близнецах Нангога. Она пыталась забыть обо всем вокруг. Вспоминала Аарона и ночь, когда танцевала для него. Ее тело мягко покачивалось в такт шагам верблюда. Она попыталась представить себе, как подпрыгивает в этом же ритме на спине собирателя облаков, уносимая прочь мелодией своего детства, когда танцевала для отца на барабане. Она вошла еще глубже в транс, чувствовала на своем лице дыхание Аарона, танцевавшего совсем рядом с ней, и сбежала из темницы, как научил ее Шен И Мяо Шоу.

Шайя продержалась до вечера. В голове, казалось, поселились сотни больших блестящих навозных мух. Язык опух, губы потрескались, но она не просила воды. Она так ослабела, что пришлось опереться на служанку, чтобы дойти до юрты. Курунта наблюдал издали, но к ней не подошел. Значит, на следующий день будет то же самое, подумала Шайя.

Пригнувшись, она вошла в шатер и опустилась на подготовленное ложе. Шелковая одежда спеклась с засохшим соленым потом на спине. При попытке снять ее рубашка, надетая под платье, порвалась.

— Вы должны поесть, госпожа.

Шайя перевела взгляд на служанку. Эта невысокая жилистая женщина была принцессе незнакома. Она уже приближалась к старости. В волосах блестели первые седые пряди. Зубы были покрыты пятнами, а морщины вокруг глаз были настолько глубоки, что на дне их лежала степная пыль.

Шайя хотела отослать ее прочь, но напухший язык не повиновался ей. Она сумела лишь слегка приоткрыть рот.

— Я велю отварить для вас только что забитую курицу, госпожа. С большим количеством соли. Позже я принесу вам бульон. Пока что вам нельзя пить. Я лишь капну несколько капель воды вам на губы с платка.

Шайя была слишком слаба, чтобы поблагодарить ее. Она просто принимала все как должное.

Служанка осторожно капнула ей воды и обтерла лицо. Жизнь очень медленно возвращалась.

— Курунта злой человек, — прошептала служанка, не отводя взгляда от входа в шатер. — Ему доставляет удовольствие мучить женщин. Мне часто приходилось видеть это. Мою дочь он… — Она стиснула губы, лицо исказила гримаса боли. Служанка опустила мокрый платок. Тяжело вздохнула, поднялась и вышла из юрты.

Шайя провалилась в неглубокий сон. Ей казалось, что она плывет в теплой воде. Легкая. Совсем рядом в мягких волнах озера отражалась луна. Ослепительный серебристый свет. Несколько движений руками — и она будет там…

Что-то соленое окропило ее губы. Шайя открыла глаза. Служанка вернулась и стала пытаться влить ей в рот бульон из неглубокой миски.

— Вы должны подчиниться, госпожа! Он убьет вас. Он злой человек.

Может быть, женщину подослал Курунта? Он понимал, что на сегодня борьбу сил воли проиграл. А намного дальше зайти он не мог! Сколько бы он ни значил для Муватты. Если с ней что-то случится, его жизнь тоже будет кончена.

Выпив вторую чашку супа, она устало уснула.

На следующее утро она нашла среди одеял на спине верблюда кожаный бурдюк с водой, спрятанный так, что она могла дотянуться до него, несмотря на связанные руки. Она тщательно распределила воду, и когда на следующий вечер караван остановился, она чувствовала себя гораздо лучше, чем раньше. Однако девушка решила сохранить это в тайне. В принципе, она была убеждена в том, что в этом караване ничего не происходит без ведома Курунты. Однако если она ошибается в своем предположении, служанке той не поздоровится.

Слуги, носильщики и караванщики приглушенно переговаривались между собой. Животные тоже вели себя непривычно тихо. В воздухе чувствовалось жутковатое напряжение. Что произошло? Неужели каравану угрожают разбойники? Нет, это невозможно всего в полутора днях пути от Кочующего двора. Если только… На губах ее мелькнула улыбка. Если только отец не послал этих разбойников , чтобы освободить ее. Но скорее солнце упадет с небес, чем ее отец предпримет что-то, чтобы защитить ее от Муватты. Наоборот, он позаботится о том, чтобы путешествие прошло без происшествий.

Шайя потянулась, насколько позволяли путы. Будучи привязанной к опорам своей тюрьмы и фактически обреченная на почти полную неподвижность, она чувствовала, что конечности онемели, и боль, подобная тысяче иголок, вонзившихся в ее тело, сковала ее, едва она потянулась, чтобы заглянуть за занавески.

Тщетно. Хоть ткань и пропускала свет, однако не позволяла разглядеть ничего из того, что происходило снаружи. Она увидела силуэты некоторых верблюдов и носильщиков, вот и все.

— Приведите принцессу, — послышался грубый голос Курунты. — И разбейте лагерь. Мы проведем здесь ночь.

Ее верблюд опустился на колени, и служанка, та, которая вчера готовила для нее суп, поднялась к ней, чтобы развязать путы. С заговорщицкой улыбкой спрятала бурдюк из-под воды под передник.

— Желаю вам счастья, принцесса, — прошептала она. — И хорошего мужа, достойного вас.

При ее последних словах к горлу у Шайи подступил комок. Она обругала себя дурочкой из-за нахлынувших чувств, но взять себя в руки не могла. Ей с трудом удалось сдержать слезы. Не будет ей больше счастья. А мужчину, которого она любит, ей не увидеть больше никогда.

Лучи послеполуденного солнца больно ударили по глазам. Ей пришлось отвернуться, она не видела почти ничего — настолько она была ослеплена после целого дня в душной полутьме своей темницы. Шайя оперлась на служанку. Она могла бы пойти и сама, но предпочла заставить Курунту поверить в то, что она так же слаба, как и вчера.

Несмотря на то что она почти ничего не видела, девушка всеми органами чувств ощущала царившее вокруг напряжение. Тревожные звуки, издаваемые животными. Запах страха.

— Приведите ее сюда! — нетерпеливо произнес Курунта.

Шайя по-прежнему не поднимала головы. Перед ней было что-то, окутанное в серебряный свет. Негромкий металлический перезвон сопровождал его движения. Прямо рядом с ним она разглядела темное пространство.