Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

– Что же нам теперь делать, Туман? Что мне делать?

Глава 10

Солнце, будто вторя тяжелым думам жителей Золотых Орешков, не спешило

баловать деревенских. Мрачный люд, засеяв поля, с большим рвением старался

заниматься обыденными делами. Защитник- Защитником, а голодная смерть и того не

лучше. Садились огороды, заготавливались грибы и пряные травы, которым пришла

пора. Починялись плетни и домашняя утварь. Да и вообще приметили: ежели попусту

не болтаться, то и меньше шансов напороться на неприятности. Загодя шли

приготовления к летней ярмарке, что через седмицу после праздника Киаланы.

Готовились, да перешептывались – пустит ли Пасита? А то может и зря все. Ярмарка

проводилась в ближайшем городе, коим был Птичий Терем, что на реке Кривице. Это

приток Широкой, прозванный так за извилистость и непостоянство.

Кира, от других не отставала. Дома в клетях были припрятаны вязки звериных

шкурок, что припасены за зиму: лисица, соболь, белка, а главное – голубая куница.

Авось удастся скоро сторговаться. Сбыть все разом городскому купцу, и пускай потом

продает в три дорога. Ей то что? Главное, будет время побродить, да на диковинки

поглазеть. Она на ярмарке ранее не бывала. А дома ей деньги и не к чему, даром, что

мать все талдычит о приданном. ещё тех же соболей набьет, если понадобится.

Оставив лохматого Тумана у охотничьей избушки, где теперь в небольшом

загоне обитала Полночь, Кира направилась домой. Волков она не опасалась – умный

пес убережет и от этой, и от иной напасти. Да сейчас зверью не до того – ещё весна в

крови играет. Солнце пригревало сегодня так жарко, как после зимы ни разу. Вот и

Матрена вещала, что настала лету пора – все сбылось. Девчонки, скинув опостылевшие

телогрейки, нацепили новые, справленные за зиму, сарафаны, с любовью вышитые

цветами. Впрочем, украшались теперь с некоторой опаскою – не приведи Киалана

лишний раз попасться на глаза Паситиным прихвостням. Ну да где удержать молодежь,

радующуюся жизни после всех потрясений?

– Кира, здоровенько!

Маришка, дочь Аглаи и Зыкана превратилась за зиму в ладную смешливую

девку. Курчавые огненные волосы так и выбиваются из косы и, казалось, пылают

чистым пламенем. Не портят её и многочисленные конопушки. Наоборот, оттеняют

голубые глазищи, озорно сверкающие из-под непослушной челки. В её сторону уже с

интересом поглядывали и те парни, которые в том году замечать не хотели малявку. Эх,

хороши девки в Золотых Орешках. Какую не возьми – краса неземная. Только ,похоже,

она, Кира, и правда найденыш…

– Давненько тебя не видала. Все охотишься? – узкая ладошка девушки указала

на куртку и штаны, надетые не по погоде.

Кира кивнула в ответ, здороваясь, и невольно улыбнулась. Один вид огнегривой

Маришки, такой летней в своем чистеньком расшитом сарафанчике, поднял

настроение.

– Да какая же сейчас охота, глупышка? Зверье – множится, да и шкурка будет

никудышная. Разве что на птицу?

– Погляди, теплынь-то! Сымай уж мужские портки, да айда с нами купаться.

Кира сначала хотела отказаться, но что-то не позволило этого сделать. У неё из

девчонок-то и подруг сердечных нету. Вместо них всегда с самого детства рядом был

Микор: «Микор... С тех пор, как он ушёл, прошёл уже почти месяц...»

– Я подумаю, – охотница было пошла дальше, но остановилась и обернулась: –

Маришка, только одна не ходи.

– Я с Соланкой. Встретимся у купален! – рыжей белкой, девчушка поскакала

дальше.

Дома Кира впервые за долгое время сменила лесной охотничий наряд на

неношеный, слегка трущий кожу, льняной сарафан, вышитый по подолу весенними

цветами. Перед тем, как у баб водится, основательно посомневалась. Невмоготу уже

париться в штанищах! Впрочем, отцовский нож взяла с собою. Мало ли. Да и без него

совсем не привычно. Ножны с сарафаном смотрелись странно, да и мать – засмеяла.

Юродивой обзывалась. Так что теперь клинок, засунутый под самодельную подвязку из

холстины, непривычно холодил кожу бедра.

Наконец, собравшись, Кира потопала к Девичьим купальням. Оные

располагались на северо-востоке от деревни. Там, где почва становилась каменистой, а

холмы постепенно превращались в невысокие, окруженные соснами, скалы. Купальни

представляли собой две эдакие чаши, каждая с небольшое озерцо размером. С одного

края купальни примыкали вплотную к отвесной скале, откуда под водой били холодные

ключи, с другого ручьями стекали в Широкую. По остальным – густо рос малинник и

ежевичник, прикрывая узкий бережок от досужих глаз, и радуя спелой ягодой.

Вдобавок любую жару вода здесь была чистая и прохладная.

Ветерок, как ловкий любовник надушенный цветочными ароматами, приятно

ласкал ноги, самоуверенно пробираясь под длинный подол. Нежно гладил и перебирал

русые волосы – Кира расплела привычные косы. Улыбка потихоньку завладела её

губами и больше их не отпускала. Позабыв обо всех свалившихся невзгодах, охотница

была рада снова превратиться в беззаботную девчонку. Рада скинуть опостылевшие

куртку и портки. Рада лету, зелени, солнцу: «Хорошо-то как! Душа поет».

***

Харила и Мордан праздно шатались по окрестностям. Пасита запретил шалить,

чтобы не отвлекать деревенских от работы, так что заняться было нечем. Приелись и

потешные скачки, на горбах мужиков. Просто так народ задирать да колотить без

повода – тоже. А девок трогать – не можно. Хотя именно это занятие, пришлось бы как

нельзя по душе. Выпивка ещё лезла, но порядком осточертела медовуха. Желалось

доброго вина из отцовских погребов, да где же его сейчас взять-то? У Паситы имелась

заначка, да то – не про их честь, понятное дело. Вот и валандались братья

неприкаянные по всей округе, высматривая, вынюхивая, примечая, да мотая на ус.

Харила выглянул из-за плетня позади дома старосты Опорафия, где, не

спрашивая позволения, они с братом укрылись под старой тенистой яблоней, спасаясь

от злого сегодня солнца. Вдовая дочь старосты, худая и некрасивая женщина со

скорбным выражением лица, молча поднесла им блюдо пирогов, ковш кваса и две

чарки и скрылась в избе.

Мимо по главной улице то и дело кто-то проходил, не минуя пары любопытных

носов.

– Глянь, а эта – курчавенькая-то, рыжая. Огонь-девка!

– Маришка что ль?

– Ага – она самая. Да и её подруга тоже.

Девчушки, весело щебеча, проскакали мимо. Они громко болтали, никого не

замечая.

– Я б её-то на сеновал бы…

– Которую? Маришку? Или вторую? Как её?

– Не помню. А на сеновал – обоих.

– Да чего маяться? До овинов ещё дойти надо. Можно было бы и на площади, –